Голос мой осип, кроме того, меня шатало и самочувствие было отвратительное. Тошнота подкатывала к горлу, и я рисковала свалиться на убогую кушетку этого странного чулана.

Мужчина посмотрел на меня, нахмурившись, затем встал и молча покинул комнатку. Наконец-то я смогла спокойно вздохнуть и осмотреться. Увиденное не внушало радости.

Ни одного окна, общий метраж ничтожный… Словно здесь раньше находилась какая-то постирочная или гардеробная. На стенах ещё остались следы от креплений для мебели.

А ещё здесь было очень холодно. Чертовски холодно, и к дрожи добавился озноб. Да только насладиться минутами спокойствия не получилось. Дверь снова отворилась, и в помещение вошёл распорядитель.

На этот раз он принёс какую-то пиалу и плед, а потом протянул мне. Я посмотрела на его руки.

– Решили телёночка на убой откормить?

Его лицо и до этого-то не выражало сильных эмоций, а теперь и вовсе превратилось в каменную маску. Он настойчиво всучил мне пиалу и ответил:

– Ты не обязательно умрешь сегодня. Все зависит от того, получу ли я желаемое. Вот так вот, Адалина. Я не мой брат. Руководствуюсь исключительно личными интересами.

В моей ситуации слабое утешение. Но постепенно в голову стали приходить мысли иного толка. Если я здесь, значит… Сердце пропустило удар. Значит ли это, что и Максим тоже в этом здании?

– А что же вы такого желаете? Может, я могу помочь.

Надежда, конечно, слабая, но сейчас я готова была хвататься за любую соломинку. Мужчина же снова изучал меня. К этому моменту я задвинула гордость поглубже. Укрылась пледом и стала потихоньку потягивать бульон из пиалы.

Удивительно, но он возвращал силы и ясность ума. Отсюда напрашивался вывод: возможно, он правда не станет убивать меня, если получит желаемое.

– Сомневаюсь, что ты вообще можешь знать, о ком идёт речь. Мне нужна дочь прокурора.

– Зачем вам Ева? – искренне удивилась я, прикусив язык.

Но поздно. Одной фразой я сдала себя и подставила под удар подругу. Сомневаюсь, что этот тип хочет просто сказать девушке, какая она красивая. Зато распорядитель встрепенулся.

– Ты знаешь Еву Мендельсон? Отвечай!

Почему-то эта новость взволновала его гораздо сильнее, чем все остальное. Он приблизился ко мне и, если бы было за что, обязательно схватил бы за грудки.

– П… п… по телевизору видела. Я с ней не знакома!

Получилось не очень правдоподобно, истерично, и я бы даже себе сама ни за что не поверила. Поэтому неудивительно, что прозвучало:

– Ты врешь. Подумай, Адалина, если ты скажешь мне, где она, Максим останется жить. Ты ведь хочешь, чтобы ОН нашел тебя, а не наш славный друг прокурор. Ведь кто первый, того и…

Он не стал ждать моей реакции, просто развернулся и ушёл. Пиала выпала из моих рук, благо к тому моменту она была совершенно пустая. А я опустилась на кушетку.

Теперь до меня наконец-то дошло, куда я попала. Почему на мне нет одежды, и к чему вообще весь этот церемониал. Наверняка я в особняке и снова принимаю участие в прятках.

Только, в отличие от первого раза, меня даже и не думали спрашивать, хочу ли я. И Макса, судя по всему, тоже. Ладно я, как всегда, отличилась, но он-то как здесь оказался?

И как спасти его? Я не знаю, где Ева, да и не готова сдать ее. Ни за что на свете. Что же делать…

Без понятия, сколько меня мариновали в этой комнате. Час, два? Я совершенно потеряла ощущение времени. Отсутствие окон, тусклый свет… Все это давило на мои и без того расшатанные нервы.

В какой-то момент я завернулась в тонкий плед и сжалась калачиком на жесткой кушетке. Возможно, мне бы и диван поставили, но он явно не пролез бы в проход.

Сама не заметила, как провалилась в спасательную темноту. Сон накрыл с головой, давая драгоценное время на отдых. Без сновидений, без будильников и без ограничений.

Когда проснулась, вокруг все было так же. Даже не испугалась, хоть до одури хотелось заорать, создать какое-то движение. Но ответом на мои вопросы, произнесенные вслух, была лишь мучительная тишина.

Все познаётся в сравнении. Когда-то квартира Лизы казалась мне тюрьмой. Замкнутым опостылевшим пространством, где я медленно сходила с ума. На деле же там были хоромы.

А вот сколько меня продержат здесь… Вскоре принесли обед или завтрак, или ужин. Я вообще не понимала, который час. Жадно цеплялась взглядом за запястья мужчин в чёрном. Но у них даже часов не было!

Внутри закипало странное чувство. Не то чтобы страх, нет. Какая-то дикая безрассудность. Я так устала прятаться, так устала бороться. Устала оглядываться перед каждым углом.

А ещё… Ещё на меня в очередной раз повесили ответственность за жизнь человека. Макс. Ну ладно я, ты-то как здесь оказался? Почему именно сейчас? Неужели пришёл за мной?

Встала и начала ходить по комнате. Сначала кричала, потом хотела выбить дверь. Злость росла в геометрической прогрессии, грозя разорвать маленькую меня.

В конце концов я начала отчаянно колотить кулачками по двери. Сильнее и сильнее, выкрикивая:

– Я не знаю, где Ева! Я ее сто лет не видела! Выпустите меня отсюда! И Максима тоже, я не могу ответить…

Дверь распахнулась, и я едва не вывалилась вперёд. Плед, который подвязала на груди, колыхнулся, и я только в последний момент успела удержать его.

Передо мной стоял распорядитесь. Смотрел он безэмоционально. Вот у кого можно выдержке поучиться. Казалось, что человек состоит из холодного мрамора.

– Рассказывай. Будешь хорошей девочкой и получишь бонусы. Я хочу знать, как ты познакомилась с Евой Мендельсон.

– У вас тут на севере одни психи конченые. На кой вам сдался эта ангелочек? Да она и мухи не обидела за всю свою жизнь! Чище и кристальней человека я никогда не встречала!

Что я могу ему сказать? Правду? Этот гад словно чувствует, проверяет на каком-то только ему понятном детекторе каждое мое слово. Не понимаю, откуда у него такие способности, не понимаю…

Но распорядитель не был настроен на пространные рассуждения о том, каким образом север взращивает психопатов. Он бросил короткий взгляд на темные часы на запястье, а потом перевёл его на меня.

– Говори, Адалина. Ты же хочешь получить поблажки, когда в особняк войдут прокурор с Сафроновым и начнут искать тебя? Глядишь, игра может закончиться для вас куда приятнее.

Холодок пробежался по спине, и я лишь сильнее закуталась в плед. Так вот оно что. Всё-таки игра. Второй раунд только для нас двоих. Облегчить?

Критически поразмыслив, я поняла, что вполне могу поведать этому человеку историю нашего с Евой знакомства. Он не сможет до неё добраться, потому что я действительно понятия не имею, где она.

Да и вряд ли у меня есть нужная ему информация. Скорее это просто кусочек наших с ней жизней. Надеюсь, я права.

– Она моя единственная подруга. Мы познакомились с ней в Реморе…

Всё-таки на всякий случай я решила немного видоизменить нашу историю. Попутала даты и места. Выставила все немного в приукрашенном свете, если можно так сказать.

– И прокурор тебя в отместку на прятки привёз?

Ну, после этого вопроса распорядитель словно масла в огонь подлил. Злость ещё больше взвинтилась, выплескиваясь наружу раздражением:

– А то вам неизвестно? Он же договаривался, вопрос решал. Разве не так? Говорите, здесь он… Так можете у него и поинтересоваться, какого его потянуло лезть ко мне под юбку!

Скрестила руки на груди. А человек напротив стоял в задумчивости. Видеть хотя бы такие скупые эмоции на его лице было лучше, чем ударяться о стену отчуждения.

Не представляю, что творилось в голове у мужчины, но очень хотелось бы знать, к чему все это приведёт. Действительно ли он держит не только меня, но и Макса.

На прокурора мне плевать. Даже если бы он сдох в канаве, мне бы всего лишь стало обидно, что не я сама его туда затолкала.

– Я тебя понял, Адалина. Благодарю за рассказ. Можешь быть спокойна, обещанный бонус ты получишь. Но не все сразу. Напомню, что от твоего благоразумия зависит жизнь господина Сафронова.