— Допросы, пытки?! Не-не-не! Это как-нибудь без меня! — Варя испуганно повернулась к Сергею Петровичу.

Он сдержал улыбку и проговорил, обращаясь к Мадине:

— Что проявила себя на задержании, молодец! Хвалю! Допусков к секретной работе в Инквизиции у тебя, как и у Варвары пока нет. На рядовой допрос я бы тебя в качестве стажировки пригласил, но здесь поставлена максимальная тайна, допуск ограничен. Что будет возможно, расскажу вам потом в качестве бонуса за отличную слаженную работу, — Мадина тут же сдулась, снова недовольно отвернулась к окну. Сергей Петрович глянул на солнце, которое уже катилось к закату, и продолжил: — Меня не ждите, скорее всего, заночую там. Сегодняшнюю ночь проведете у моего знакомого, дом без меня не пустит, — и он отдал связку ключей Варе.

Сергей Петрович притормозил перед зданием Инквизиции, высадил девушек и поехал в Березовку. Александр организовал там что-то вроде штаба на его, Сергея Петровича, старой даче. Место было удобное — и от города не далеко, и в то же время не на виду. Раньше, в другой жизни, они с семьей почти круглый год там жили.

Пока ехал, мысли все крутились вокруг сегодняшних событий. Как он за Варю испугался! Даже не ожидал от себя, что едва услышит ее испуганный голос, как сердце ухнет куда-то в бездну. Ему не нужна была ни магия, ни навигатор, он точно знал, где она и как туда попасть. Пока бежал вниз по ступенькам, в голове билась только одна мысль: «Лишь бы она была жива, остальное не важно! Пусть хоть весь мир пропадет!» Напрягало только то, что картинок от ленты он и правда не видел, может магия по другому сработала? Или… Нет, он слишком стар для таких фокусов.

Сергей Петрович ухмыльнулся и тут же нахмурился, вспоминая, как же он взбесился, когда узнал, что Варя позвала не только его, но еще и Сашку. Он даже не сразу понял, что это ревность. Таких ярких чувств он не испытывал никогда, даже с Нютой.

Сергей Петрович вслушался в себя, вот сейчас по прошествии стольких лет, он смог думать о жене без прежней боли, с щемящей нежностью и ностальгией. Нюта была для него, как тихая гавань, уютный дом, которого у калечного ангела вдруг не стало. Он вспомнил, каким был после ритуала недоангелов-фанатиков — сломленный алкоголик, неудачник, не знающий, что делать без крыльев и магии. В тот момент он был даже зол на Александра за то, что тот его спас, думал, что лучше бы они всё довели до конца.

Сергей Петрович вытряхнул сигарету из пачки и закурил трясущимися руками. С наслаждением сделал первую затяжку, и старый нарыв внутри слегка успокоился. Давно он не вспоминал прошлое, казалось всё уже пережито, раны затянулись и зажили, ан нет.

Ровный асфальт тихонько пел под колесами машины. Сосны смазанной полосой летели за окном. После того, как небо закрыло свои просторы, он полюбил автомобили и скорость, вот и сейчас глянул на спидометр, ужаснулся. Сбавил скорость до ста двадцати километров.

Сосновый лес, окружающий город закончился, пошли пока еще не засеянные поля, перечеркнутые жирными темными полосами голоствольных лесополос. Кое-где в низинах и на северной стороне посадок белели грязные снежные заплатки. Он опустил стекло, ветер тут же ворвался в салон, вытянул пряди из хвоста и задорно забил ими по лицу. Сергей Петрович раздраженно отправил вылезшие волосы за уши, но они снова улетели вверх и продолжили трепыхаться. Дурацкие лохмы! Ему уже порядком надело носить облик инквизитора, за столько лет он привык к своему. Если поначалу ему нравилось худощавое верткое тело, то теперь хотелось основательности и силы своего.

Он бросил окурок в окно и поднял стекло, включил было кондиционер, но солнце уже клонилось к закату, коварная весна советовала включить печку, но он не сделал ни того, ни другого. Буквально через пару десятков метров между небольших лент лесополос показался съезд в дачный поселок «Текстильщик». Машина плавно спустилась с асфальта на грунтовку и неторопливо покатила к дальней части поселка. Дача была в самом конце центральной улицы, упиралась забором в лес, буквально в паре метров за оградой текла местная небольшая речушка. Хорошее место, семьей они проводили здесь лето и часть весны с осенью.

Потом, со смертью Нюты он даже носа сюда ни казал. Когда она лежала худая и изможденная на больничной койке, он говорил, что любит ее, чтобы она боролась и не смела уходить. А Нюта все повторяла: «Обещай, что не начнешь пить! Обещай, что станешь самым лучшим губернатором и защитишь бездарных». И он обещал, проглатывал горький комок в горле, улыбался и как мантру повторял: «Хорошо! А ты обещай, что будешь бороться и поправишься!» Нюта укоризненно качала головой. С тех пор он вообще не пил ничего алкогольного, и сюда никогда не возвращался. Ему казалось, что если приедет, не сможет сдержаться. Это там, в далекой городской квартире, все было придумано модным дизайнером интерьеров, холодно и строго, а здесь Нюта все делала сама, каждая безделушка была подобрана с любовью. Слишком много хороших воспоминаний, они бы смыли его самоконтроль, а ему нужно было держаться: Аня была еще ребенком, и город нуждался в его внимании.

Из-за очередных голых веток показалась знакомая темно-красная черепица крыши, сердце заныло. Что там его ждет? Честно говоря, когда он предлагал Александру ключи от дачи, думал, что она уже превратилась в самый настоящий заброшенный коттедж из фильмов ужасов, а оказалось, что Сергея Петровича встретил аккуратный забор, и на удивление ухоженный участок и уютный обжитой домик. На первом этаже гостеприимно светились окна. Он толкнул калитку, кто-то тихонько покачивался на качелях. Сумрак почти скрыл этого человека. Сергею Петровичу вдруг на несколько секунд показалось, что он сходит с ума. Стоит в воротах, и одновременно качается на качелях.

— Ты не торопился! — неожиданно громко в сумеречной тишине произнес Александр из темноты.

— Пробки! — Сергей Петрович не любил оправдываться, но сейчас он действительно мог приехать пораньше, тем более дело серьезное. — Ты уже говорил с Ярославом?

— Немного. Он все валит на какого-то вахтера-колдуна, — Александр поднялся, и они пошли в дом.

Его встретил какой-то давно позабытый родной запах. И стало вдруг так тепло, как будто Сергей Петрович вернулся по-настоящему домой. Сразу напротив входа по прежнему висел Нютин портрет в стиле «Неизвестной» Крамского. Она так же, как и та, неизвестная красавица, была нарисована в шубке и шапочке с белым пером на фоне заснеженной столицы. Сергей Петрович сам заказывал этот портрет на ее день рождения. На фотографии, с которой делали репродукцию, Нюта смеялась, а на картине получилась серьезная и холодная. Он вдохнул и не смог выдохнуть, сердце сжало тисками.

— Как? — прохрипел он, обводя рукой видимое пространство.

Инквизитор его, как ни странно, понял:

— Когда мы приехали, все так и было. Здесь явно кто-то жил, ухаживал. Может Аня? — здравая мысль Александра царапнула болью изнутри. Ему было странно думать, что дочь жила здесь, в доме из прошлого, одна, а он остался где-то там за бортом.

Сергей Петрович, наконец, кивнул, смиряясь с этой мыслью и выдохнул. Аня не часть его, она уже выросла, стала самостоятельным человеком. Она может жить где угодно и делать по большому счету всё что угодно.

— Чай будешь? — предложил инквизитор, Сергей Петрович кивнул.

Они обогнули лестницу и оказались в большой гостиной. Здесь тоже ничего не изменилось, казалось, время в этом домике замерло. Стены по моде пятнадцатилетней давности были обиты узкой тонированной в бордовый цвет вагонкой. В центре комнаты стоял массивный деревянный стол, окруженный такими же крупными стульями. Темно-коричневый кухонный гарнитур в классическом стиле занимал целую стену комнаты. Кругом были завитушки и позолота, Нюта любила все такое большое и помпезное.

Он передернул плечами, эта комната была пропитана запахом старых вещей. В те времена, когда здесь жила семья, все кипело, дышало жизнью, а сейчас вдруг стало душно, как на кладбище. Дача превратилась в домик мертвой царевны.