Ри чувствовала себя обманутой. Она уже нафантазировала себе небывалые страсти и чуть не роковые преступления, достойные театральных подмостков, а всё свелось к банальным половым игрищам. Впрочем, говорить об этом вслух она не стала.

— А вот этот день, куда тебя привозит уже в третий раз?

— Наше последнее свидание. Ещё до всего. Она была такая счастливая в тот день! А я уже всё для себя решил. И когда мы с тобой оказались здесь в первый раз, я понял, что если и бывают вторые шансы, то это как раз такой случай.

— И…

— И я просто поговорил с ней и расстался по-человечески. Как надо было сделать ещё тогда.

Подниматься на мост было не в пример легче, хоть ближе к концу Ри и начала задыхаться от усталости. Загадка незнакомки из Сиреневого садика больше не давила на сердце тяжким грузом, и только мысль, что где-то там в своей временной петле зависла Нюсик, мешала расслабиться. Дан заметно повеселел. Кажется, и ему стало легче от того, что этот разговор наконец случился.

— Всё успели, любовнички? — Мрачный голос Сена вернул её к реальности. — Там Вику совсем хреново.

Басист полулежал, прислонённый к гранитной ограде моста. Голова безвольно опустилась на грудь, руки повисли. Над ним, как большая чёрная наседка, хлопотала Ди. Всё так же связанный по рукам и ногам Дим сидел рядом. На его лице прибавилось синяков и ссадин.

«Ну хоть с моста не скинул», — подумала Ри.

Дан выяснял у Сена и гитариста-совёнка, что случилось.

— Он тут сидел, бормотал что-то своё, мы особо не прислушивались… Он же хилер, хрен знает, это он заговаривает или уже бредит.

— А потом какая-то дичь пошла. Типа он на рыбалке, рыбу ловит, спрашивал, у нас клюёт или нет… Вот тут мы напряглись.

— Я лоб потрогал — горячий. И под повязкой полный звездец.

— Ди его спать уложила… Не знаю, надолго ли этого хватит.

Рассказ о том, что здесь происходило, пока они блуждали в мокрых зарослях тёмного прошлого, Дан слушал молча, мрачнея с каждой новой фразой.

— Как думаешь, мы сможем сейчас свернуться? — спросил он у Ри, когда Сен и совёнок закончили. — Его бы в больницу.

— Я попробую, — вздохнула Ри. — Ничего не обещаю.

В салон трамвая Вика вносили вчетвером, до того он был крупный, тяжёлый и теперь уже неповоротливый. На тряску, толчки и пару ударов о ступени он не реагировал — таким глубоким был сон, в который его погрузила Ди.

Когда с этой печальной обязанностью было покончено, Дан махнул Ри и гитаристу-совёнку, мол, пора садиться и ехать дальше.

— А с этим что делать? — спросил совёнок и брезгливо потыкал пленника ботинком.

— Ди и Сен предлагают оставить тут.

— Не надо, пожалуйста, не надо! — взмолился Дим. — Делайте со мной, что хотите, режьте, бейте, жгите… Только верните обратно. Я тут с ума сойду!

— Ты ж от нас бежать пытался в прошлый раз. Уже не хочешь? С издёвкой в голосе спросил Сен. Пленник вжал голову в плечи и залепетал что-то неразборчивое.

Дан с брезгливостью посмотрел на него:

— Руки-ноги мы ему развяжем, оставим воды, Сен даже готов отдать остатки печенья. Здесь тепло, где переночевать, найдётся… А через месяц…

От этого разговоры Ри стало не по себе. Она вновь ясно увидела девушку, мерно, как в закольцованном видео, расчёсывающую волосы: сверху вниз, от макушки к кончикам. И теперь надо было оставить живого человека в окружении фантомом на месяц или вообще навсегда?

Она пыталась убедить себя, что всё это правильно, перебирая в голове злодеяния Дима, к которым теперь добавились страдания Вика, и всё равно выходило, что наказание непропорционально велико. Ей хватило всего нескольких минут во власти этого морока. А что случится с тем, кто застрянет здесь надолго?

Ри вновь с тоской подумала про Нюсик, которая, если им удастся уговорить трамвай вернуться, останется запертой в этом всём до следующего полнолуния. Но она хотя бы добровольно сделала свой выбор, а тут…

— Слушай, а может… — начала Ри.

Дан заговорщицки подмигнул ей, и она умолкла.

— Развязывать, Кэп? — спросил гитарист-совёнок.

— Развязывай.

Со шнурками пришлось повозиться. За то время, пока пленник был связан, да ещё его таскали туда-сюда, узлы затянулись, и быстро развязать их не получалось. Гитарист-совёнок чертыхался, ломал и без того короткие ногти, искал, чем бы подцепить петлю. Дим наблюдал за этим абсолютно равнодушно, не дёргался, не сопротивлялся, будто его парализовало или Дан ударил по нему заморозкой.

Ри сходила в салон за водой (кофе ей наотрез отказалась отдавать Ди) и остатками печенья (на них Сен порывался плюнуть, но потом передумал). На лавке, слишком узкой для него, выставив ноги в проход, лежал Вик. На лбу у него красовался компресс, сделанный из какой-то чёрной тряпки, одна рука покоилась на груди, другая безвольно свисала до Пола. Ди сидела рядом с ним, поджав ноги по-турецки.

Когда Ри уже направилась к выходу, скрипачка мощной рукой схватила её за полу кардигана и спросила:

— Ну у тебя-то с собой таблетки есть? Обезбол какой-нибудь? Он скоро проснётся, надо будет что-то делать.

Ри помотала головой.

— А у вас?

— У нас для этого был Вик…

«А у меня — Нюсик», — подумала Ри, но вслух ничего говорить не стала, только печально вздохнула.

В дверях она шепнула Дану:

— Что ты задумал? Ты его правда тут кинешь?

— Надо кое-что проверить. Если я прав, Сен успокоится и перестанет дурить. Если неправ, этого, — Дан махнул рукой на неподвижного Дима, — мне не жалко.

Ри поставила бутылку воды на асфальт рядом с Димом, положила пакет с печеньем ему на колени. Пленник, уже освобождённый от пут, проводил её безучастным взглядом. Казалось, ему сейчас всё было едино.

Стараясь не поворачиваться к нему спиной, Ри сделала несколько шагов, убедилась, что Дим не пытается напасть, перешагнула через высокий бордюр, отделявший тротуар от проезжей части, и побежала к трамваю. На фантомы проезжающих мимо машин она не обращала внимания.

Когда до распахнутых дверей оставалось совсем немного, над головой Ри что-то грохнуло, полыхнуло, её толкнуло под колени и… Последним, что она успела увидеть, было перекошенное от страха лицо Дана. Она ещё почувствовала, как её втаскивают в салон, но мир уже померк и погрузился в тишину.

Сколько она пробыла в забытьи, несколько мгновений или несколько минут, Ри не понимала. Первыми вернулись звуки: вопросы Дана, голос Ди, говорящий, мол, жива, цела, возможно, контужена, звон трамвая. Они доносились как будто сквозь толщу воды. Следом она ощутила, что лежит на жёсткой деревянной лавке, и тонкие планки больно упираются ей в лопатки. Мир качался. То ли голова кружилась, то ли трамвай продолжил свой путь сквозь туман.

— Мы едем? Мы едем? — Ри поднялась на локтях и открыла глаза. Голова тут же налилась тяжестью.

— Тихо, не рыпайся, — сказала Ди, укладывая её обратно на лавку. — Нам с одним возни хватает.

Из мельтешения искр и тёмных пятен возникло лицо Дана, всё ещё серьёзное и обеспокоенное, но хоть не испуганное.

— Мы стоим. Трамвай отказывается ехать без этого гадёныша.

Ри в окно наблюдала, как Сен и Ди второй раз за ночь паковали Дима. Флейтист поднял его на ноги едва ли не за шкирку, такого жалкого и безобидного, что хоть плачь, и пару раз сунул кулаком в солнечное сплетение. Дим задёргался, согнулся и получил ещё один удар, на этот раз от Ди.

На скамейке напротив неё заворочался и заохал Вик. Действие сонных чар проходило, к нему возвращалось сознание, а вместе с ним и чувствительность.

Ди, между тем, продолжала связывать пленника оборкой, оторванной от подола длинной юбки. Ри думала, заметит это кто-нибудь из фантомов или нет. Прохожие шли по своим делам, добирались до края моста и начинали свой путь снова. Разве что одному, чья траектория проходила ровно там, где стояли Ди, Сен и Дим, пришлось сделать небольшой крюк.