– Эр, ты жива? – эльф осторожно приподнял ее голову.

– Что случилось? – она открыла глаза.

Хоакин. Ванная. Трактир. Что-то в зеркале…

Эри вздрогнула. Холодно. Она не одета.

– Что бы это ни было, оно ушло, – ответил эльф. Несколько белых прядей упало на черную повязку. Он был слеп, но почему-то казалось, что смотрел прямо в глаза.

– Похоже, ты спас мне жизнь, – она приподнялась.

Выпрямившись, Хоакин протянул ей руку.

– Спасибо, правда, – сказала Эри, сжимая теплую ладонь. Она чувствовала себя глупо, растерянно. Как она вообще могла помышлять о спасении мира, если какое-то серое облако из зеркала может в одночасье лишить ее жизни?

Завернулась в полотенце, и ей стало немного лучше. Только зубы стучали, и в теле дрожь.

– Мне остаться? – вкрадчиво спросил Хоакин.

– Да нет, я… – взгляд упал на вернувшееся отражение. Теперь и вовсе жалкое зрелище.

– Я буду за дверью.

– Спасибо, – ответила Эри, наблюдая, как он медленно выходит, ведя рукой по стене.

«Что это могло быть? – подумала она. – Что-то типа призрака?»

О них есть сказания как у людей, так и эльфов. Говорят, что призраки – это души, у которых не получилось умереть, и они застряли на стороне живых. Но возможно, частично пребывают и на стороне мертвых. Вроде как ни туда и ни сюда.

Кажется, она уже встречалась с чем-то подобным, когда шла по дороге с окровавленным Куро на руках, и откуда-то появился старичок. Вроде с виду обычный, но знал о ней слишком много. И про лошадь говорил, и про ногу Марка Буйвола. Она сначала подумала, что это Оринг решил помочь, но с чего бы ему менять обличье? Нет, не иначе, как призрак был. Глупо думать, что все в мире понятно и известно, у чудес ведь границ не должно быть. Впрочем, причислять призраков к чудесам явно преждевременно.

Эри торопливо вытерлась. Оставаться одной было страшно, и надо быстрее одеться, но от вещей на стуле так разило болотом, что после жасмина к ним не хотелось прикасаться. Ладно, раз уж здесь есть чистая вода, значит, можно и постирать.

Хоакин остался ждать в коридоре. Из ванной доносились всплески. Все хорошо. Пока, во всяком случае. Хозяйка должна знать, что это было, но одному к ней идти нельзя. Проклятье, он теперь ничего не может сделать один!

В досаде он ударил кулаком о стену.

– Что случилось? – из-за двери показалась завернутая в простыню Эри. Хоакин покачал головой.

– Я уже все, – она откинула назад мокрые волосы. – Сейчас тебе ванну приготовим.

– Спасибо, – эльф глубоко вдохнул, задрав голову.

– Слушай, – тихо начала Эри, робко коснувшись ладонью его руки, – не подумай, пожалуйста, ничего дурного, но…

– Но?

Ей снова показалось, что он смотрит сквозь черную повязку прямо в глаза.

– Может, тебе помощь нужна? Ну, помыться, я имею в виду…

– Все хорошо, Эр, – он накрыл ее ладонь своей. – Я и один управлюсь.

– Ладно, тогда я просто все покажу, – и она повела его обратно в ванную.

Хоакин мылся долго и тщательно, как привык, но чувство тревоги не уходило. За стеной тишина, и Эри, должно быть, уже уснула. А на душе неспокойно. Когда с ним такое было последний раз? Уже и не вспомнить. Может, и вообще не было. В лесах на охоте тоже иногда опасно, но там страх с привкусом азарта. А здесь нет. Просто тяжело дышать. И больно, хотя ничего не случилось.

Худощавый силуэт, завернутый в простыню, появился на пороге комнаты. Эри сидела на полу, обняв колени руками.

– У тебя соседняя комната, – сказала она, подняв голову. – Хозяйка все приготовила.

– Я останусь с тобой, – возразил Хоакин.

– Но…

– Я должен убедиться, что эта дрянь из ванной не вернется.

Эри скользнула по нему взглядом.

– И моя слепота, – продолжил эльф, – дает мне право…

– Ладно, – она пожала плечами, – почему нет? Мне не впервой…

Хоакин склонил голову набок.

– Я перестелю тебе на пол, – Эри вскочила на ноги.

Закрытые ставни помогали представить, что на дворе была ночь, но света в комнате оставалось предостаточно. Устав разглядывать полосы между досками на потолке, Эри повернула голову. Хоакин вытянулся на матрасе вдоль кровати. Длинные эльфийские ноги не помещались под коротким одеялом, из-под которого торчали босые ступни. Дышал он ровно и тихо, а без черной ленты на глазах казался менее загадочным.

Она устала, но успокоиться и заснуть не получалось. Ей нравилось с Хоакином, почти забылся катастрофический провал у Вестнаура, и вот сегодня он спас ей жизнь. Должна ли она раскрыть, где они на самом деле? С другой стороны, что это изменит? И не станет ли он только маяться, как тот мужик с огородами, как фанатики Арго, и как Слэйд, Нашта, Кристофер… как Корд?

– Эр, ты спишь? – словно услышав ее мысли, шепотом спросил эльф.

– Нет.

– Почему?

– Думаю.

– О чем?

– О тебе.

– Неправда, – Хоакин усмехнулся.

– Расскажи о себе, – вкрадчиво попросила Эри.

– Я же уже… – удивился эльф.

– Хочу понять, почему ты ослеп, – в голосе появились упрямые нотки.

– Ладно, – быстро сдался Хоакин. – Я охотился, вернее, пытался, так как дичи теперь мало. Потом услышал крики, побежал… Смутно помню разбойника, напавшего на крестьянку. Знаешь, обычно я в людские дела не вмешиваюсь, но тут что-то меня дёрнуло, я обнажил оружие. А дальше не помню. Кажется, я его ранил, и, видимо, он в долгу не остался… Но что именно… Не знаю, Эр, – он замотал головой.

– А что, если посмотреть на это иначе, – задумчиво проговорила она. – Представь, что твоя слепота – это наказание. Как думаешь, за что оно могло бы быть?

– Наказание? Да уж, верно! – он усмехнулся. – Но я не понимаю тебя.

– Подумай, кому ты в жизни причинил зло. Это важно.

– Судя по тону, ты не шутишь, – Хоакин сел и, вытащив из-под подушки черную ленту, снова перевязал глаза. – Мне двадцать два, я не успел еще ничего сделать. Может, только если охотился вопреки друидам. Но не думаю, что это они. Мать не позволила бы. Несмотря ни на что я знаю, Тиара любит меня.

– Тиара?! – воскликнула Эри так громко, что эльф вздрогнул.

– Зачем так кричать?

– Нет, просто это… – она глубоко вдохнула, – неожиданно.

– Поэтому я не люблю говорить о родителях, – Хоакин поморщился. – Ко мне с детства все относились по-другому. И это, конечно, неплохо, но порой я задумывался, сколько в этом было настоящего. Был ли я хоть раз в их глазах собой, а не сыном Тиары.

– А кто отец? – спросила Эри.

– Не знаю, – пожал плечами Хоакин. – Ходят слухи, что сам его величество Ренорд.

– Но они ведь не женаты. Я думала эльфы не как люди.

– Распутство – привилегия благородных.

Эри вспомнился лорд Кебард со своими гостями и король Хинт с Антис.

– Друиды не прокляли бы сына короля, – перевела она тему.

– Не посмели бы, точно, – кивнул Хоакин. – Но к чему ты ведешь?

– Значит, ты был охотником, – рассуждала Эри, – но сам стал добычей. Был почти принцем, а теперь беспомощный слепой. Что ж, теперь понятно.

– Что понятно? – эльф нахмурился.

– За что наказание.

Хоакин поднял голову так, словно мог заглянуть ей в глаза, и многозначительно промолчал.

– Не хочу тебя обидеть, – примирительно сказала Эри. – И уж тем более не мне кого-то судить, но в этом мире ничего просто так не бывает. Я верю, что выход есть. Должен быть способ как-то искупить.

– Странная ты, – фыркнул он и снова улегся.

– Знаю, – прошептала Эри. Взгляд снова уткнулся в потолок.

– Эр, – помолчав, заговорил Хоакин. – А можно я тоже спрошу?

– Конечно.

– Ты не… то есть… Ты ведь не эльф, правда?

– А имеет значение? – удивилась Эри.

– Ты знаешь эльфийский язык, но говоришь об эльфах «вы»… Ты не слышишь? – перебил он сам себя.

– Что? – она приподнялась.

– Кто-то плачет. Хозяйка, должно быть…

– Я схожу к ней, – Эри свесила ноги с кровати. – А ты будь здесь.

Тело эльфа напряглось, но спорить он не стал. Бойкая подруга выскочила за дверь, и по коридору разнесся гулкий топот босых ног. Хоакин перекатился с матраса на бок. Остроконечное ухо прижалось к деревянным доскам.