— Чего стоите над душой? — спросил я у рабов, сделав основательный глоток отвара.

— Так, хозяин, вы же сказали нам встать здесь, когда закончим, — Хашир показал рукой себе под ноги.

— Садитесь по местам, не мельтешите.

— Это же ваше, хозяин? — Нарсак протянул мне использованные свитки, все четыре.

— Да, брось в костёр. Только скомкай и бросай по одному.

Нарсак сделал ровно так, как я сказал. Раз за разом остроухий восхищённо наблюдал вырывающиеся из костра снопы синих искр.

— Скажите, хозяин, вы маг? — растерянно спросил бывший бандит.

— Нет. Я волшебник, фокусник, кудесник, ворожей, скоморох и явно шут, но уж точно не маг.

Я хотел посмотреть на ратона с упрёком, но не смог выдавить из себя ничего, кроме чувства безграничной усталости. Уже было глубоко плевать на всё, даже на допрос главного бандита. Нервное потрясение вечера, беготня по лесу, тот лазутчик, скоротечный бой с превосходящими силами, схлынувший адреналин и вот теперь подступающая болезнь — всё это опустошило меня настолько, что я был готов уснуть сидя перед костром. Пришлось оставить всё на завтра, но перед этим следовало раздать ночные дежурства. И приказать рабам оружие трогать, если зверьё дикое нападёт на нас или Дарик освободится, и караулить Дарика, чтобы он не освободился и дожил до утра. Последнее касалось Хашира, но тот поспешил заверить, что не смеет перечить моей воле. Нападения же рабов во сне я не боялся, так как рабский контракт сам по себе запрещал прямое нападение на хозяина.

Хашир разбудил меня и Нарсака около пяти часов утра следующего дня, как я и приказывал. На удивление я чувствовал себя сносно, болезнь будто отступила. Обострённое «Чувство магии» подсказывало о двух смутных белёсых овалах с одной стороны повозки, где стояли лошади, и одном ярком овале поодаль от стоянки.

Хашир передал мою высохшую одежду со словами, что завтрак почти готов. Я не без удовольствия натянул на себя две пары качественных штанов и три пары носков.

— Дарик пытался выбраться?

— Нет, сидел и что-то мычал мне.

— Послушаем, чего он хотел сказать. Только сначала позавтракаем и разберёмся с сегодняшними делами.

Кашу из пшеничной крупы с сушёными ягодами и куском масла я ел без особого энтузиазма, что не скажешь о рабах. Они энергично работали челюстями и не скрывали довольные улыбки, когда очередная порция завтрака оказывалась в их ртах. На это всё жадно смотрел Дарик, основательно примотанный к дереву и с грязным носком во рту.

— Вчера я так и не сказал, что мы сегодня должны делать и зачем это вообще делается.

— Хозяин, простите, но он услышит, — Нарсак показал на связанного бандита.

— Да, услышит, но я без подробностей говорить буду.

Я продолжил вчерашнюю историю про какую-то тайную договорённость трёх сил и что рабы нужны не только для помощи, но я должен их воспитать. Обучить их некоторым деталям о скверне и порождениях, чтобы рабы могли их добывать вместе с другими подобными мне. Всё это нужно, чтобы эти двое вошли в состав особых отрядов на службе церкви, магических академий или у ксатов.

— Я сегодня планировал с вами двумя отправиться к скверному месту. Обитающую там тварь в одиночку не добыть, но с помощниками это осуществимо. Надо было добыть одну или две твари, но вон там к дереву привязано тело, уничтожившее все мои планы.

— Хозяин, можно я скажу? — Хашир кинул на своего бывшего командира косой взгляд. — Может, плевать на него? Ну, все всё понимаем, ага.

— Не ага, — я с укором посмотрел на раба, а потом переключился на бандита. — Я жизнь тебе сохраняю на условии, что вечером ты расскажешь всё, о чём я тебя спрошу.

Дарик чего-то замычал и яростно задёргал головой. Я так понял, что он согласен.

— Да и ты, Хашир, почти всю ночь не спал, устал, а это на память действует. Мы с Нарсаком возьмём всё нужное и скоро пойдём, а ты ещё раз проверишь его верёвки и ляжешь спать. Сперва за лошадьми поухаживаешь, и сходишь к развилке. Там в лесу их дружок лежит, его бы осмотреть, сам понимаешь. И посмотри трупы ещё раз, я личные браслеты видел только у Дарика и одного из щитовиков.

— Может у них и нет, хозяин, — заговорил Хашир, а Нарсак закивал. — Если разумный не авантюрист или наёмник, торгаш там свободный или стражник города, или там благородный какой… Ну, если он из хаты своей выходит для работы и только, и подыхать в разъездах не думает, то браслета у него не будет.

— Всё равно осмотри. И их вещи осмотри, вдруг что полезного найдёшь. А как проснёшься, готовь обед. Мы вернёмся часов через шесть, Нарсак останется здесь, а ты пойдёшь со мной. Заодно, когда проснёшься, разговори Дарика. Узнай, чего он сюда шёл.

— Ну а чего ему ещё делать-то, хозяин? Разбойничать он шёл, я так вам скажу и без разговоров. Где засаду устроить, подкараулить путников и всё, вот и навар на несколько дней.

— Понятно, что засаду шли устраивать, но на кого? У них мешки на спинах тощие, еды там на три дня, максимум. Они шли именно сюда, на эту стоянку, или где-то рядом планировали засесть. И пусть не врёт про задание гильдии авантюристов. Все три задания, на осмотр этой стоянки и ближайшего леса, вокруг скверны и там, за дорогой, всё это позавчера висело на досках, — я усмехнулся, видя, как взгляд Дарика замельтешил от страха. — Судя по расстоянию, из города они вышли как раз позавчера утром. Разговори его, но не убивай.

Мы с конокрадом направились в лес. Освещая себе дорогу факелом, Нарсак искоса посматривал на меня, но молчал. Мне пришлось заговорить первым, на ходу огибая деревья и показывая конокраду на кочки под ногами. Я старался объяснить всё как можно подробней, но не сильно усложняя. Спустя пять минут конокрад хоть и сохранил во взгляде чувство неуверенности, но приободрился. А у скверной рощи Нарсак и вовсе уверовал в мои слова как в прописную истину. Ещё бы — не каждый день разумный встаёт в метре от ямы твари и весело что-то насвистывает.

К стоянке я вернулся, когда весеннее солнце стремилось к полуденной отметке. Сидящий у костра Хашир сначала обрадовался моему появлению, но сразу круто изменился в лице. Я напустил на себя как можно больше серьёзности и сурово посмотрел на разбойника.

— А где…

— Он пожертвовал свою жизнь тебе. Или мне и тобой воспользоваться, как одноразовым?

— Одноразовым? — взгляд бандита мельтешил, сидящий около дерева Дарик затрясся от немого смеха.

— В том скверном месте, помимо других тварей, обитает Аклаская полёвка скверны. Обычные добытчики используют одноразовых рабов, выманивая эту тварь. Она цепляется за ногу раба и тащит его к себе в нору. Она… Хашир, внимательно слушай, что я тебе говорю!

— Это…

— Это то, что должен знать досконально! Когда я передам тебя церковникам или магам, то тебе устроят проверку и прирежут как необучаемого идиота, если не сможешь рассказать такую элементарную вещь. Ты решил навсегда остаться рабом? У нас разные боги и на твоих мне откровенно плевать, но именно они боги могут освободить тебя от рабства, если докажешь свою полезность. От клятвы души и молчания ты не уйдёшь, но всяко лучше быть свободным, чем таскать ошейник. Неужели ты пожалел этого чистильщика дымоходов?

— Ну, это…

— Ты серьёзно поверил в жалобный рассказ этого любителя маленьких мальчиков?

— В скверну этого пидараса, я… Да я бы всё понял, намекни вы…

— Ты дурак, или прикидываешься шутом? С кем я сражался у работорговца, а кого купил просто так? Кого я специально подыскивал с опытом жизни в лесу, а на чьи навыки мне плевать? Про различные свершения и прочее я вообще умолчу. Кого я назвал смышлёным и сообразительным, а теперь смотрю на него как на дебила?

Хашир замер, осмысляя услышанное. Я же подсел к костру. Вода в котелке начинала закипать, а рядом лежало всё необходимое для густого наваристого супа.

— Получается, меня освободят? — наконец заговорил Хашир немного щегольским голосом.