— Многие говорят, что это неплохой исход, но… — Ханол с грустью посмотрел на бледно-жёлтую жидкость в кружке. — Пятьдесят лет — это огромный срок. Многое может измениться в городе и в академии. Для моей страны это тоже серьёзное испытание, торговля в академии её магическими инструментами значимо пополняла нашу казну. Я помню, ещё до войны мы несколько раз с семьёй путешествовали в Настрайск. Ночь отоспимся в гостинице, и на следующий день поедем в городок при академии, в особые здания для гостей. Кажется, с красными стенами и зелёной крышей. Приезжим запрещали ходить просто так, только под надзором охранника, но там много куда можно было зайти. Очень много лавок магических тогда было, и алхимических, и раз в месяц на арене устраивали показательные выступления учеников. Но всех, конечно, интересовали лавки с магическим инструментом. Это в городах инструменты создают сертифицированные мастера, а в академии этим занимались всегда ученики. Получалось не очень долговечным, но дешёвым. Каждый благородный, желавший процветания своим землям, выкупал инструменты и когда продавал, а когда дарил подчинённым. Граф Мялис Шалский однажды скупил почти половину всех инструментов в лавках. Не мне тебе рассказывать, кто сейчас распоряжается всем произведённым в академии.

— Именно в этом суть послаблений от империи? Получить хоть кроху инструментов?

— Да. Это должно было произойти ещё осенью, примерно, когда вы нас пленили. Вот я и хотел спросить, слышал ли ты что-нибудь? Может, было какое-то значимое событие.

— Ты сейчас говоришь с первым ксатом, обучающимся в стенах академии. Может, речь шла именно обо мне?

— Ты уже выпил не первую кружку настойки, а мёртвые пить не умеют. Речь шла о смерти.

— А почему бы и не убить такого ксата? Или, может быть, говорили об одном из благородных, поступивших в академию? Тот же Касуй Миастус, отпрыск благородного дома, получившего монополию на торговлю.

— Убить благородного в академии? Нет, это… — Ханол запнулся и посмотрел на меня, будто что-то понял. — Напрямую убивать его никто бы не стал. В академии много охраны, а сам Касуй защищён благородным именем. Но, я слышал, что в дуэльных поединках в академии правила своеобразны. Если я не ошибаюсь, то дуэлянты должны быть равны во всём, что не является их умениями. Вообще во всём, вплоть до еды и происхождения.

— На дуэль его никто не вызывал.

— Вот первый шанс послабления и был упущен. Зато сейчас всё получится.

— Будем надеяться.

Я только хотел отпить ещё настойки, как рядом с нами показалась эльфийка с щеками, горящими алкогольным румянцем. Она резко села на колени Ханола и крепко его поцеловала.

— Тебе, чёртов маг, я своего жениха не отдам!

— Нара, успокойся, никто никого не забирает.

— А всё равно не отдам! — девушка соскочила с колен барона и показал на меня пальцем. — Вы, чёртовы маги, только и знаете, что издалека убивать. Чуть что, так давай, остановите нас, испугаете, а потом, этими своими заклинаниями убьёте.

— Нара, пойдём в палатку, — барон подошёл к девушке, но та успела отскочить.

— Два года отрядом шли на… неважно. Шли по лесу, нас четверо было. И тут на нас выскочила группа таких, как собаки здоровые, ходят ещё как мы, прямо… Гноллы, вот. Так один из них как прогавкает что-то, и мы замерли. Боги нам говорят, что стоять будем ещё полминуты. А эта тварь ещё второе гавкать начала. Что-то ещё с нами сделала, не помню. Повезло, нашего крайнего не задело, и он смог убить мага. Иначе бы убили нас, понятно. Вот убили бы меня, Ханол, и мы уже не увиделись!

— Но ведь увиделись, увиделись, — Ханол смог приблизится к девушке и приобнял её. — Пошли, тебе надо отдохнуть.

— И тебе тоже, — Нара вместо попыток вырваться только крепче обвилась вокруг барона. Тот продолжил тащить её в палатку, отбиваясь от вездесущих поцелуев.

Фралий задумчиво посмотрел вслед удаляющейся парочке.

— Наверно, после этого случая она и поступила в Ждарскую академию.

— Вы с ней в один год учились? — спросил Руал.

— В один этап, — авантюрист похлопал по щиту с рисунком, изображавшим проткнутую копьём гарпию. — Каждые три года у них считается одним периодом. Кто закончил — имеет право носить эмблему выпуска.

— Будь я поумней, то тоже бы отучился там, но я даже читать не умею, — Руал грустно улыбнулся. — Хорошее дело, вот так, как ксат или ты, свитками пользоваться, или что в дороге изготавливать простого и полезного. А то обратишься к какому-нибудь заезжему магу, или ремёсленичьему в городе с просьбой обучить, так он или пошлёт в скверну, или обучит, но хрен потом где докажешь свои знания. А так у ждарцев хоть какой документ выдают.

— Вступи в гильдию на полные права, там и…

Фралий думал подбодрить остроухого, но его перебил томный вздох. Разумные притихли и с ехидными улыбками посмотрели на подрагивающую ткань палатки барона. Раздался ещё один вздох и авантюристы выдавили из себя смешки, а последовавшая за этим канонада сладострастных вскриков заставила всех собравшихся неловко прочистить горла.

— Молодо-зелено, — развёл руками Шлас.

— Солдат бы пожалели, — Фралий взглядом показал на смотровую вышку, откуда выглядывала голова дозорного. — Мы через пару дней в бордель завалимся, а им в форт возвращаться, и до весны пересменку ждать. Сейчас наслушаются стонов и про покой в форте забудут.

— Тогда тост. За крепкую солдатскую дружбу! — Руал поднял кружку над головой, на что авантюристы и наёмники разразились гоготом.

В Магнар караван прибыл несвойственно рано, городской колокол своими звонкими ударами не успел отмерить пятнадцать ударов. Горожане, невзирая на холода, заполняли улочки. Пару раз телеги едва не задавили мелких бродяжек с кусками хлеба в руках, убегавших от разъярённых мужиков — но в остальном до гильдии торговцев телеги добрались быстро. Закончив все формальности у торговцев и закрыв караван, мы отправились в гильдию авантюристов и вольных наёмников. Одни из помощников графа завёл повозку с трофеями к чёрному входу, остальные трое зашли через главный вход. При виде остроухих в зале гильдии все замолчали, а при моём появлении авантюристы начали перешёптываться. Но во всей этой толпе два нутона алчно улыбнулись.

В середине просторного зала встал разумный с переломанным несколько раз носом и выбритым правым виском и чёрными длинными волосами, перекинутыми через шею и густой копной свисавшими с правого плеча. Его толстый шерстяной плащ был приколот серебряной заколкой. На этой фибуле была огромная блямба, украшенная чёрным изображением полной луны и месяца.

— Как дальше пить, если здесь воняет медвежьим дерьмом, и даже свиным, — последнюю фразу вскочивший адресовал мне.

— Ну так вернись в хлев. Зачем к приличным разумным в берлогу заполз? — я встал в гордую стойку, левой рукой опершись на посох, а правую положив на пояс.

— Гуската Куатая, такие…

— Лифий, заткнись, — со второго этажа прозвучал властный голос. Глава гильдии стоял, нависая над всеми собравшимися. Как и прежде, его смоляные волосы казались неестественно чёрного цвета, накрахмаленный воротник рубашки стоял колом, пуговицы сверкали серебром, а рядом с кинжалом висели чётки из двенадцати деревянных пластинок, одна из которых поблёскивала будто металлическая.

— Глава, при всём уважении…

— Кажется, у нас с вашим отрядом достигнуты определённые договорённости. Не грубить членам гильдии и её особым гостям — одна из них. Не так ли?

Вскочивший нутон злобно зыркнул в мою сторону, но всё же сел на место.

— Господин барон Ханол Ускаский, — глава гильдии переключился на Ханола, постепенно спускаясь на первый этаж. — Мне уже доложили. Позвольте от лица всей гильдии поздравить вас. Вы совершили поистине геройский поступок.

— Благодарю вас за похвалу, господин глава Яроф Гшаргас Урастович, — барон чуть кивнул и на секунду приложил ладонь к груди. Глава ответил симметричными действиями.