— Если докажешь, что не дурак. И про клятву не забывай.

— А чего там эту клятву соблюдать? Это, хозяин… господин… наставник? Как мне теперь к вам обращаться-то?

— Как раньше говори, тогда… Нет, давай лучше господин, проблем в городах меньше будет.

— Да и то верно. Так это, господин, я чё хотел спросить, это… а по борделям и кабакам-то чё? — я от неожиданности аж прыснул. — Не, ну, важный вопрос-то! Чё там знает в этой скверне, а так хотя бы погреть себя, ага.

— Погреть, да? — я залез в мешок и бросил Хаширу большой золотой империи. — Во Фраскиске все дни проведёшь в отеле, чтобы неприятностей избежать, а вот в Магнаре можешь потратить её в борделе.

— Спасибо великодушно, господин! Но выпивка?

— Хашир, Хашир. Всё же ты несообразительный, да? Я же сказал, что можешь потратить в борделе, а просадишь ты там деньги на шлюх или выпивку, меня вообще не интересует.

— Оп-а, господин, вы чего, не серчайте. День сегодня такой, ага, странный весь. Что этот Нарсак мне все мозги своим трёпом забил вчера, что вот Дарик всякую чепуху говорил недавно. Чёт я совсем раскис, но вот-вот креплюсь. Всё, я всё теперь понимаю.

— Чего он… — меня прервала закипевшая вода, задорно хлопнув крышкой котелка, булькая и с шипением падая на горящие дрова. — Готовь обед. И, рассказывай, чего он там говорил.

— А всякого, господин, — Хашир попробовал золотой на зуб, алчно ухмыльнулся, запрятал монету под рубаху, и прильнул к кастрюле. — Он говорил, что его нанял какой-то князь Бретельский. Да вот я сам ничего не понял, господин, но князь Бретельский его нанял, чтобы он тут пощекотал другого благородного.

— Что за чушь ты несёшь, Хашир? Какой ещё пощекотал, какой ещё Бретельский? Ты ещё скажи, что второго благородного зовут граф Бюстгалтерский, он едет в гости к маркизу Панталонскому, чтобы просить руку его дочери виконтессы Стринговской для своего сына шевалье Трусиковского.

— Так и говорил, господин, — я в этот момент раскладывал тарелки и чуть не кинул их в Хашира. — Ну, не это всё, вы круто завернули, но из этого граф был. Шалский его зовут, он Трайском владеет.

Я бросил тарелки и побежал к связанному бандиту, от испуга вжавшемуся в дерево. С протяжным чавкающим звуком старый носок вышел изо рта Дарика.

— Тебя нанял князь Бретелька… тьфу, Бретельский?

— Тупорылый ксат, не Бретельский, Беслерский!

— Тебя нанял князь Беслерский?

— Так я тебе и сказал!

— Уже сказал, — я впихнул вонючий носок обратно в пасть бандиту, под его недовольное мычание, и окрикнул Хашира. — Он нужен живым. Допрошу вечером.

— Понял, господин. А зачем, вы этого князя знаете?

— Меньше знаешь — крепче спишь. А иногда вообще можешь спать.

— Понял, — Хашир поднял руки над головой и продолжил помешивать готовящийся суп.

Я вернулся к костру и начертил на земле круг с точкой в центре.

— Слушай внимательно, это касается сегодняшнего дня, — я показал на круг. — Точка — это тварь, круг — шестьдесят метров, на которые тварь атакует. До сегодняшнего дня я знал по отчётам, как примерно атакует порождение, но вживую не видел. Сегодня увидел. Я планировал использовать доски, но мечи вчерашних гостей подойдут лучше.

— Вы говорили, что она хватает за ногу и тащит в нору. Для этого мечи?

— Чтобы тварь тебе ногу не откусила, если не успеешь отпрыгнуть, — Хашир хотел что-то сказать, но я жестом его остановил. — Будешь приманкой, по-другому никак, но тебе мало что угрожает. Когда тварь собирается атаковать, то из норы вырывается едва заметное облачко пара. Я махну рукой, когда это произойдёт. Через три секунды воздух в норе завибрирует и у тебя будет ровно один шанс, чтобы воспользоваться «Рывком». Что у тебя с ним?

— Что именно, господин? Вы спрашиваете, что я раскрыл, когда свершение стало на двадцать пятую ступень? Я не думал тогда сильно, сразу выбрал увеличение. Ну, отдавать меньше дыхания сердца… Оно как, в голосе Гламартона сначала моя Сила крови, потом Дыхание сердца, а потом Энергия души, вот, не знаю, как у… Ну, у ваших…

— Так что там с Дыханием сердца?

— Ну, так на пять единиц меньше надо, а это такое, бесполезное. Можно и не раскрывать было свершение, но… Ну, как не раскрывать? Оно же, если выбрать расширение, то я теперь на пять метров ухожу, а если не расширять, то будет только четыре. Разница существенная, господин. Да, слух шёл от орков, что там аж на сотой ступени, если все четыре раза не раскрывать, то на преображении свершения можно будет аж на пятнадцать метров уходить, а потом вот от этих пятнадцати метров на следующих двадцати пяти ступенях боги будут одаривать. Но я не орк, три века не живу.

— Не понял. О каком преображении свершения ты говоришь?

— Ну, это, вот свершение достигло сотой ступени, и боги награждают разумного за его… это, как там церковники говорили… за деяния его, вот! Если всё время расширять «Рывок», то к преображению будет девять метров, на преображении добавят боги ещё три метра и всё. Ну, понятно, что с каждой ступенью Дыхания сердца надо больше платить, но это как бы понятно. Вот если сокращать плату, то на преображении будет шесть метров как все обычные три, ну, по тратам, а у меня вот пять метров как два по три. Уж лучше отпрыгнуть дальше один раз, чем два раза прыгать, вдруг, где камень или что. А не раскрывать свершение я не могу, жизнь требовала, сами понимаете, господин. Боги наградили бы сильно, но я ж не орк или дворф, или длинноухий, долго не проживу.

— Боги награждают кротких.

— Да вы как церковник сейчас сказали, господин, — Хашир хлопнул себя по бедру. — Вот церковник тогда мне это всё и объяснил. Боги делают нас равными и ждут наших деяний. И по ним награждают. И вот сначала мы все три метра уходим, а на ступени выбор: расширить на две третьих, уменьшить или оставить, получив малую награду. А потом, после возвышения, опять будут предлагать награду на две третьих, только уже по метрам после возвышения. Ну, вот, к двенадцати добавить восемь, ага. Или там три, если не оставить как есть. Ну или десять и пять, если вообще не раскрывал.

— У нас нет таких вещей, как возвышения. Нас боги просто награждают, и мы идём не сначала, а на сто первую ступень, сто вторую и так далее.

— А, ну так, на то у нас и разные боги, — Хашир пожал плечами и ещё разок помешал суп. Обед был готов. Разлив горячее по тарелкам, мы молча заработали ложками под голодным взором Дарика.

Ещё давно сестрёнка говорила, что «Рывок» каждые двадцать пять уровней можно улучшать, вплоть до сотого уровня. Но я-то раньше считал, что сотый уровень последний. Подобное обескураживает, но хотелось бы узнать одну деталь. В книгах умений в гильдии авантюристов всё было расписано до сотого уровня, но люди обычно дольше и не живут. Но как же будет называться умение после преображения? «Рывок №2», или «Рывок. Версия улучшенная»? Или он сейчас называется «Рывок», потом превратится в «Рывок побольше», «Большой Рывок», «Очень большой Рывок» и «Совсем большой Рывок, жесть»?

После обеда мы в лагере пробыли недолго. Хашир по моему настоянию принялся ухаживать за лошадьми, ибо вернёмся поздно, а вечером в планах кувшин вина. Я же подошёл к расстеленному на земле плащу одного из бандитов, где Хашир сложил все мало-мальски ценные трофеи. Он собрал даже штаны и спальники, и куртки с шапками, предлагая продать их в городе. Стоило мне присмотреться к шмотью, как я тут же отстранился и брезгливо поморщился — по всей одежде копошились чёрные точки. Всё это завшивленное тряпьё только сжигать.

Недалеко от плаща лежал рюкзак с более приемлемыми ценностями, как выразился остроухий. Металлические кружки и ложки, пара серебряных колец и небольшой кошель с монетами. Выходило на пятьдесят монет королевства. Мне во всём этом надобности не было, так что я сказал Хаширу забрать себе. Естественно, подобная мелочь была ему нужна, и остроухий расплылся в довольной улыбке.

В мешке было кое-что ещё. Серебряное, прямоугольное и на цепочке, и с белёсыми полосами на всех сторонах предмета. Эту вещь я положил себе в карман.