— Кстати, и с каких это пор наша золотая мигрантская пара впускает в круг доверия какого-то людского юнца? Сколько дней вы с ним знакомы?

— Пять…

— Один день. — ответил я, не желая врать собрату по любви.

— Сколько?! — Гном с осуждением покачал головой и обратился к эльфу: — Да ты из ума выжил, Эйва-баран!

— Ещё раз оскорбишь меня, и мы пойдём отсюда!

— Ага, а что ещё скажешь? — гном фыркнул и направился к столу с алхимическими инструментами. — Брехло ты, Эйвариллиан, и брехло никудышное. Тебе что-то нужно, и к Джеку ты с этим пойти не можешь. — бородач натянул очёчки, пригладил жалкие три волосинки на голове и с опытом сказал: — Ну, что у вас там? Керийский? Вертруцио? Обычная волчья ягода? С чем пожаловали?

Я подошёл к мастеру и указал на мою шею.

— Дротик. Мне нужно узнать, какой это был яд.

— Вырубило сразу?

— Моментально.

— Магический Керийский. В больших дозах и слона за секунду уложит… А ты явно не слон.

— Уж спасибо. А можно ли дать прогноз поточнее? Я, конечно, доверяю твоему слову, ведь ты первый незнакомец, говорящий с такой уверенностью, но мне хотелось бы узнать побольше информации.

Гном устало ругнулся, подошёл ко мне вразвалочку и попросил наклониться. Я исполнил его просьбу, и бородач принялся осматривать то место, куда попал дротик. Оно всё ещё болело. Мастер надавил на припухлость, и я почувствовал, как по моей шее течёт что-то весьма противное.

— Точно Керийский. Можешь вставать. — добряк хлопнул меня по плечу и вернулся к столу с пробирками.

Меня такой ответ не удовлетворил.

— Как можно определить яд, даже не беря крови на пробу?

Эльф встал между мной и гномом (наверное, были прецеденты) и зауверял меня, не скупясь на слова:

— Лойд, старина Хейни собаку съел на всяких ядах: в своё время он работал прислугой самого императора, пока… Пока не решил заняться чем-нибудь другим. Знаешь, иногда полезно сменить род занятий и посмотреть на жизнь под совершенно другим углом.

«Обычно так говорят про тех, кого выгнали с позором… Любопытно, чем же провинился этот малыш»

Я повернулся к хозяину лавки. Он излучал спокойствие отъеденного кота: похоже, ничто не могло поколебать его уверенности в своём мастерстве.

— Мальчик, не нужно брать крови, если есть ярко выраженные внешние признаки определённой смеси: ранка опухла, по краям стала бордовой, из неё течёт пахнущий Керийским остаток, но при этом везунчик ещё не сыграл в ящик — значит, действие отравы было ограничено магическим вмешательством, потому как Керийский без ограничений — смертелен. И не думай, что ядов у нас на рынке до жопы. Поверь, я знаю, о чём говорю: у большинства отравителей всего несколько веществ и ограниченный к ним доступ — они стоят, как девственность императорской дочки. У абсолютного большинства душегубов в обиходе всего пара-тройка сильнодействующих ядов, к которым смеха ради добавляют всякие травки. Уразумел?

Мне не оставалось места для манёвра, поэтому пришлось согласно кивнуть и смириться с условностью полученных данных.

— Неужели это всё, за чем ты пришёл? — недовольно проворчал гном. — Ежели так, то я пойду и дальше…

— Предаваться горю и мукам? — не сдержавшись, ляпнул я, за что был справедливо наказан грозным взглядом из-под кустистых бровей.

Эльф усмехнулся. Поняв, что мы здесь ещё задержимся, он прошёл вглубь лавки и присел на краю стола с ядами. На том месте лежала новая газета. Похоже, остроухого тут ждали.

— У меня к тебе ещё целый ряд вопросов, — сказав это, я скинул с табуретки ворох какой-то макулатуры и пододвинулся поближе к обиженному отравителю. — И первый: сложно ли достать яд? Сколько стоит обычная отрава, например, Керийский магический или Лавиорт? У веществ несколько рынков сбыта, или все убийцы затариваются в строго определённых местах? Можно ли найти того, кто использовал яд…

— Постой, не гони коней, у них уже яйца по дороге волокутся! — воскликнул гном, окончательно потеряв нить разговора. Чтобы хоть как-то сосредоточиться на происходящем, а не на расположившейся рядом с ядами бутылкой водки, он принялся ожесточённо наминать себе череп и странно булькать. Признаюсь, я смутился.

Заметив моё беспокойство, эльф отвлёкся от газеты и пояснил:

— Не бойся, подобное у него часто бывает — последствия отравления.

Гному такое объяснение не понравилось, поэтому он засвистел, как чайник. Я ловко ответил ему раненой чаечкой. На том и порешили… Простите, не сдержался.

Когда хозяин лавки перестал издавать непонятные мелодии и только изредка пускал в комнату слезоточивый газ, я вернулся к заготовленным вопросам. Мастер стал отвечать, покручивая бороду на пальцах.

— Сам яд достать не сложно: его можно купить у кого угодно и где угодно. Найти же твоего таинственного отравителя можно, только если он использовал очень дорогой яд. Или индивидуальный. А лучше бы и то и другое. Настоящие мастера отравительного искусства делают такие смеси, над которыми мы, практики, гадаем до сих пор. Их не спутать ни с чем другим. Своеобразный гарант качества.

— Я так понимаю, меня усыпили обычным ядом?

— Ещё бы! — гном фыркнул. — Стали бы тратить на тебя убойную дозу легендарного вещества, которым убивали герцогов и полководцев… Но, вынужден признать, магический Керийский — не самый простой из ядов. Мне даже интересно, кто его на тебе использовал. Не наш остроухий друг?

Эйвариллитан опустил газету и косо на нас посмотрел.

— Я не использую яды. Это скучно, долго и энергозатратно.

Мы с гномом весело кивнули и продолжили беседу. Я уточнил, что моим отравителем был слуга де Вилларе, на что бесстыжий пьяница расхохотался до боли животе и чуть не свалился со стула.

— Ой, не могу! Керийский магический — у шалопая-садовника! Пожалуй, ты очень крутой перец, Лойд. Круче только яйца…

— Смейся, смейся. — забурчал я, пристыженный таким показательным отношением к размеру своей персоны. — Мне было не до смеха, когда он на полном серьёзе стал утверждать, что отравитель выкрал у нас двоих сапоги и зачем-то дал ему под глаз.

Бородач развалился на стуле и заржал, как лошадь. Слезы текли по его лицу ручьями, и я даже испугался, как бы хохотун не свалился на пол.

«В такие моменты, столь обычные для большинства людей, я всегда жалею, что у меня никогда не было человека, с которым можно было бы просто поболтать за жизнь. Не одолжить денег, не пойти в новый открывшийся парк или на идиотскую выставку и с умным видом говорить о всякой ерунде, о дивном наложении красок и бесполезных именах, которые прославлены намного более, чем имя героя, спасшего ребёнка из горящего дома, и стоять там, пока не отвалится поясница, а потом убеждать себя, что ты великолепно провёл время и что надо собираться так почаще, а именно так — просто, как пила, и так же действенно…

Да и как, собственно, может появиться этот друг, в моей-то профессии? Если человек не являлся моим коллегой, то при виде меня падал в обморок или натягивал вороватую лицемерную улыбку. А дружить с такими же, как ты, дознавателями, равносильно знакомству с маньяком: у каждого из мастеров пыточного дела свои тараканы, и обмениваться ими — значит навсегда потерять человечность и рассудок. Людям моей профессии нужно общаться с обычными, ничем не примечательными личностями, но они бегут от меня, как крысы с тонущего корабля… Может, я и в самом деле тонул, и они не хотели, чтобы их задело волной…»

— Что ты делаешь? — я поднял голову и увидел перед собой три заполненных рюмки и тарелку мясных деликатесов.

— Знаешь, Лойд, мы не с того начали. — крепыш пригладил бороду и произнёс: — Работа работой, а знакомство — знакомством. Выпьем!

Услышав заветные слова, киллер бросил газету, подтянул к нам свой стул и спешно взялся за рюмку.

— Слушайте, ребята, на часах только десять утра, к тому же — мне ещё нужно узнать про яды…

Гном стукнул по столу с такой силой, что водка в рюмках расплескалась по столу.