— Мистер, к этой девушке лучше не подходить. Она уже двоим посетителям отбила всё, что пониже пояса.

Я с сомнением вгляделся в хрупкую натуру. Ничто не выдавало в ней хорошего драчуна.

— Хорошо, не буду. — я засобирался в залу, но всё же мимоходом успел спросить: — Что, новенькая?

— А вы внимателен, мистер. — маман уважительно поклонилась. — Вы правы, она здесь всего неделю. Так, разносит еду и подшивает девочкам наряды… Но как вы догадались?

Я затеребил ворот рубашки.

— Просто предположил. — и скрылся в Яблочках…

Случайными кажутся события, причины которых мы не знаем.

Демокрит

Мне не хотелось бы надолго останавливаться на описании милого сердцу кабаре; скажу лишь, что это заведение отвечало всем требованиям местного разгильдяя: здесь танцевали обворожительные женщины, играла громкая музыка и присутствовало исключительное алкогольное разнообразие.

За небольшой барной стойкой, как воробьи на жёрдочке, сидели многочисленные лица мужского пола. Они попивали цветные коктейли, подаваемые соблазнительными официантками в коротких юбках, и часто поглядывали на сцену, на которой пели, плясали и разыгрывали комедийные сценки бесстыжие работницы Спелых яблочек. Признаюсь, даже я, — занятой человек, пришедший в кабаре исключительно по делам, — залюбовался восточным танцем под шутливую мелодию.

«И всё же есть в женском танце что-то особое, недоступное посредственному взору наблюдателя. Плавные движения, кипящая страсть и ненависть на весь в мир смешиваются в женщине бурным потоком и создают неповторимое произведения искусства. Наглецы могут сказать, что никакого искусства в вилянии тазом и быть не может и что я всё выдумал, чтобы оправдать тот факт, что я пялился на оголённым дамские животы десять минут кряду; но эти циники, вечно подозревающие честных людей, окажутся не правы: искусство слишком многогранно, чтобы ограничиваться скучными рамками уже изобретённых дисциплин. Уверен, когда-нибудь культура этого мира переживёт не одну революцию взглядов и ценностей, в том числе и тех, что непосредственно связаны с искусством…

Я почувствовал толчок и повалился на стол с пивом. Низенькие бородачи с молотками за поясом осыпали меня проклятиями и попросили не мешать им созерцать дивное представление: как раз в этот момент дамы поднимали ноги под аккомпанемент дудки.

Я извинился перед джентльменами и встал. Долго искать того негодяя, что посмел меня толкнуть, не пришлось: этой особой оказалась та самая девица, что разносила напитки в раздевалке и от знакомства с которой меня предостерегала хозяйка заведения.

— Тебя не учили правильно маневрировать между столиками?

— А тебя не учили не стоять в проходе, когда кто-то разносит напитки? — хамка гордо задрала нос. — Тебе не кажется, что ты должен извиниться?

Я вскипел. Грубость официантки настолько вывела меня из себя, что я был готов опрокинуть поднос ей на голову.

— Значит, извиниться? — спросил я с тем особым тоном, что располагает собеседника к соблюдению культуры речи.

— Гм… Да! — не без тени смущения подтвердила негодяйка и попыталась придать себе уверенный вид. Выходило у девушки из рук вон плохо: даже слепой на один глаз старец заметил бы её странное волнение.

«Что ж, она сама подписала себе пиво на голову. И я тут совершенно ни при чём…» — я закатал рукава и направился в сторону официантки. Девушка смешно округлила глаза и попятилась, судорожно сжимая поднос, заполненный кружками. Далеко ей убежать не удалось: я нагнал официантку, когда она врезалась в столик.

— Эй, дурёха, смотри, куда прёшь! — пьяный завсегдатай Спелых яблочек бережно поправил тарелку с закуской и затем выразительно шлёпнул официантку по заднице. От такого удара у девушки наверняка останется большой синяк.

Растерянная официантка смотрела то на меня, то на развеселившегося от своей дурной выходки пьяного, то на заполненный пивом и снеками поднос, явно не понимая, что же ей предпринять, чтобы ни в коем случае не заплакать и защитить свою честь. По сверкающим от обиды глазам девушки я догадался, что одна из кружек сейчас польётся на самого дрянного обидчика…

— Что ты тут делаешь! — воскликнула подоспевшая коллега юной официантки, так же придерживающая в руках заполненный поднос. — Господа, пожалуйста, простите её, она у нас такая невнимательная!

Злющая официантка уже намеревалась опровергнуть несправедливые, как ей казалось, обвинения коллеги, но её мнения никто не спрашивал: высокая красотка с большим бюстом прижала её к своей пышной душе и умильно засмеялась. Я и мой коллега за столом растаяли, как пломбир под июньским солнцем.

— Ну что вы, — заметив, что пуговицы на рубашке примирительницы планируют лопнуть в мои широко раскрытые от любопытства глаза, я подавился.

— Да, не стоит переживать! — сказал товарищ за подвинутым официанткой столом, уже настолько раздобревший, что при большом желании у него можно было бы вопросить всё содержимое его кошелька.

— Спасибо! — заголосила красотка, мило подпрыгивая. — Вы настоящие джентльмены!

— Да ну… — ответили мы одновременно с пьяницей, неловко зачесав голову. — такие уж и джентльмены…

Виновница торжество уже раскрыла рот, чтобы как-нибудь нас оскорбить, но более старшая коллега незаметно показала ей кулак и оттащила девушку в тёмный угол. Я не мог видеть всей картины, но ясно понял, что юную официантку за что-то ругают: из угла доносились оскорбления, перемежающиеся пространными наставлениями. Также грудастая спасительница активно жестикулировала, в то время как молоденькая хамка смиренно качала головой и стыдливо опускала взгляд.

«То-то же» — получив удовлетворение видом поверженного противника, я направился на второй этаж. Путь мне преградил крепкий охранник в костюме-тройке.

— Проход только для тех, кто заказал приват. — сказал он мне, изрядно надувшись.

— Я заказал приват.

— С кем? — в свою очередь спросил страж пьяного порядка, оглядев меня с головы до ног и как-то догадавшись, что никакого привата я не заказывал.

— С… с девушкой с большой грудью.

— Здесь все девушки с большой грудью. — резонно заявил охранник, сурово на меня посмотрев. — Какое у неё имя? Каков номер заказанной тобой комнаты?

— Вы не против, если я прошепчу имя девушки на ухо? Просто эта дама очень переживает, что кто-то может прознать, что она танцует перед мужчинами за деньги.

«Вполне обычная практика среди друзей моей матери. Многим из них было неловко, если кто-то знакомый узнавал их в толпе и подтверждал свою догадку, заслышав известный набор букв. Конечно, никто не мешает даме назваться воображаемым именем, но, как правило, это не распространяется на обычных танцовщиц»

— Все наши девушки используют прозвища. Можешь назвать имя дамы без утайки. — вышибала осклабился. Моё замешательство изрядно его забавило.

Мне пришлось напрячь новую память и попытаться вспомнить самые распространённые женские имена в округе. Ничего не выходило, поэтому я решил выстрелить наугад и с надеждой произнёс:

— Берта.

— Пошёл вон. — охранник засучил рукава и приготовился выкинуть меня из заведения.

Я мельком посмотрел на заполненный зал и обнаружил, что всё внимание зрителей приковано к творящемуся на сцене безобразию; оркестр играл так громко, что даже расслышать голос друга, сидящего подле тебя, не представлялось возможным.

Я сделал вид, что отступаю, и, когда раззадоренный вышибала уже приготовился сворачивать меня в тубус, чтобы развернуть только на улице, вызывающе топнул ногой. Противник на миг опустил взгляд, и тогда я молниеносно пробил ему боковой в бороду. Тело охранника на секунду зависло в воздухе, а затем начало падать. Я подхватил его в полёте всего за мгновение до падения и затем культурно приставил к лестнице и закрыл напольным цветком.

— Отдыхай.

Я хлопнул беднягу по плечу и незаметно поднялся на второй этаж, состоящий из длинного коридора, устланного коврами, и шестёрки комнат, на каждой из которых висела надпись «не беспокоить». За первой же дверью я расслышал стук высоких каблуков и восторженное оханье крупного человека.