— Так много что едим. Этим Клара занимается. Она в деревне договаривается, и нам каждую весну крестьяне всего приносят. — молодец Клара. Знает своё дело. Кухарка всё больше мне нравилась.

— Я думаю скоро нам начнут первую зелень приносить. Клара уже ходила, договаривалась — меня порадовала эта новость, и одной заботой стало меньше.

После отдыха вернулись к уборке. А я задумалась. Вместо подушек здесь использовали свёрнутые шкуры. Неудобно, и вредно для позвоночника. Надо придумать, чем набить подушки — перо и пух, гречневая шелуха, натуральная шерсть, травы, а ещё водоросли. Огромный выбор. Но мне надо здесь и сейчас. Прям немедленно.

— Битти, а скажи, есть в наших деревнях дома, где много кур держат? Ну прямо как стадо — хотя вряд ли здесь разводят птицу в промышленных масштабах, но узнать то надо.

— А кому нужно стадо кур? Они у всех есть, но понемногу, для яиц только, ну и иногда на мясо, но это редко — всё верно. Птицефабрик здесь нет. Тогда вариант Б.

— А овец кто держит много? Мне шерсть нужна — вот столько — я показала размер подушки.

— Дак шерсть осенью бывает, когда стригут овец. Сейчас если только залежалась у кого, да спрячь не успели. — а ведь права девочка. Не сезон сейчас.

— Битти, помоги мне её найти, может по деревне пройти, по домам, да насобирать? — надо правильно поставить задачу.

Девочка ненадолго задумалась, посмотрела на меня и наконец ответила.

— От меня в уборке помощи мало, а ты хорошая стала, добрая. Я помогу тебе. Возьму корзину и пойду по деревне просить шерсть для тебя. Только ты скажи для чего, какого цвета, а если грязная да с колючками попадёт? — толковый ребёнок. А про швею то я забыла — кто будет шить подушки? А ещё нужны одеяла и пододеяльники.

Я объяснила, рассказала, для чего мне шерсть. Про пользу для здоровья я умолчала. Девочка смотрела на меня с недоумением.

— К чему столько забот — шкуру свернула и готова по-душ-ка — она тщательно проговорила слово по слогам.

— А я хочу чтобы мессиру Риччи было мягко и приятно спать, он ведь уже старенький. А ещё мне нужна швея. — к ней мне придется самой идти и объяснять чего я хочу.

— Старая Марта сама к нам приходит когда надо. Позвать её? — я заулыбалась. Ой как мне повезло, что идти не придётся.

Ещё немного поговорив, я переспросила Битти, всё ли она правильно поняла. Девочка в ответ мне пересказала мои наказы и я отпустила её в деревню.

Уборка комнат подходила к концу. Мне очень нравился результат. Ткань в окнах натянули обратно. Чистота и свежесть. Но вот шкура до ночи не просохнет, а чем мессир Жакоп будет укрываться? Без ковров то можно переночевать. И я пошла к хозяину.

Быстро выяснила, что можно взять запасные шкуры, предназначенные для гостей и вопрос решился.

Кабинет мы сегодня помыть не успеваем, надо отправить всех служанок стирать, работы им ещё много.

Потом я носилась, проверяла как идёт стирка, не горячая ли вода, всё вместе искали место для сушка ковров и шкур. Ну не могла я всё пустить на самотёк. Мне надо так, как я привыкла, то есть почти идеально.

Сегодня все устали значительно больше чем вчера. Сделать что ли перерыв в уборке на один день? Но опять растягивать не хотелось. Вопрос решился сам собой. Мессир Жакоп позвал меня к себе.

— Натале, завтра пойдём в храм. Могу я попросить тебя со мной присесть, а не со служанками стоять, как ты обычно поступаешь? — ох, а это обязательно? А без меня никак? Но вслух я ответила, что конечно я помню про храм, и если это важно для мессира Жакопа, я буду рядом с ним в храме.

Значит завтра сделаем выходной. Посмотрим деревню, познакомимся с местной религией. Про соседей. Что то мне подсказывает, что я с ними не очень. В случае чего, буду прятаться за спиной мессира Жакопа.

Глава 10

Ближе к ужину вернулась Битти и я ахнула. По добыче было видно — девочка очень старалась. Здесь на две подушки и одеяло хватает. А то что шерсть разного цвета и с колючками — совсем не важно. Я так обрадовалась, что хотела непременно сегодня шерсть постирать.

Служанки уже заканчивали полоскание, и я не удержалась — кинулась сама стирать. Делов то? Благо мыльная вода осталась. Они перепугались, всё побросали, давай у меня из рук шерсть вырывать. Я вначале не сообразила — оказывается мне нельзя. Это они так наперебой рассказывали.

Сошлись на том, что стирка шерсти для подушек это эксперимент, и производить его должна я сама. Девушки заметно выдохнули и успокоились.

Любопытная Клара выглянула из дверей — только головой покачала. Ох не барское я дело задумала.

За ужином я обмолвилась, что завтра в храм пойду. А потом сделала вид, что задумалась. На любопытный взгляд Клары, глубоко вздохнув, поведала, что не знаю как принарядиться. И тут мне помогла Ванда — одна из служанок.

— Посмотри в своих сундуках. Главное, не одевай зелёное, как в прошлый раз. — потом немного смутилась и продолжила — с храмовниками лучше не ссориться.

Ничего себе! Я и этими ссорилась?

— Ванда, я и сейчас не понимаю, зачем тогда так сделала — и уставилась в стол, всем видом показывая своё раскаяние. А вокруг поднялся гул воспоминаний, из которых я выяснила следующее.

В храме зелёный цвет могут носить только служители культа. Это из-за маслин, оказывается, только храмовники раньше имели право производить масло. Сейчас ситуация изменилась, но традиции в одежде остались. А я зачем то в прошлый раз надела именно зелёное платье. Чем сильно разозлила храмовников, и меня попросили удалиться со службы.

Совсем глупый поступок с моей стороны. Стыдно даже не за юношеский максимализм, а за переживания мессира Жакопа. Ему наверняка первому попеняли.

Ещё раз глубоко вздохнув, я решила попросить Ванду помочь мне с выбором платья.

Выбор платьев в моих сундуках был не большой. И все приглушенных тонов. Мы остановились на коричневом, в качестве украшения выбрали светлую шерстяную накидку. На голову — свежий чепец.

Служба начиналась не рано, мы как раз успели позавтракать. И конюхи принялись запрягать лошадей в карету. Когда всё было готово, Стефания сбегала к мессиру Жакопу, он кряхтя спустился и мы сели в карету. Служанки пошли пешком.

Первое, на что бросил взгляд мессир Жакоп — на мой наряд, и довольный кивнул. Карета, это по простому две лавки а посередине, на полу грязный плетёный коврик. Всё это закрыто крышей. Но трясёт нещадно.

— Натале, после болезни я тебя не узнаю — при этих словах я внутренне напряглась.

— Ты стала спокойной, рассудительной, не кричишь на прислугу. Как будто разом повзрослела. Не расскажешь, откуда такие перемены? — и он легонько погладил мою ладошку.

Значит всё таки придётся рассказать про потерю памяти, хотя бы частичной.

— Я не знала как Вам сказать. Я ведь после болезни не всё помню из прежней жизни. Вот например, смотрела на Битти, знала что знакома с ней, а имя не помнила. — здесь я тихонько всхлипнула.

— Пресвятая Дева, что же ты мне сразу то не рассказала. Я всё смотрю и не узнаю тебя. А ты оказывается ещё от болезни то не отошла. — он по видимому серьёзно встревожился, заерзал, и замолчал, что то обдумывая.

— Я скоро в столицу с отчётами поеду. Возьму тебя с собой. У нас то лекарей нет, одна только травница. А в столице тебе возможно помогут. И не ворчи. Ты ещё до болезни со мной собиралась, говорила, что надо прикупить чего-то для хозяйства — сейчас я задумалась. Лекарей я не боюсь, заодно уровень здешней медицины оценю.

Только вот это такие хлопоты с поездкой, и совсем не вовремя. У меня посевная на носу. Самое жаркое время. Не зря ведь говорят — как весной потопаешь, так осенью полопаешь. Дом опять-таки домыть надо.

Тем временем карета остановилась, и конюх открыл нам дверь. Храм находился в центре большой площади. Планировка улиц здесь была лучевая, то есть все дороги вели на эту площадь.

Карет на площади было всего две, включая нашу. Из второй неуклюже выходили пожилая пара и девушка моих лет. Они завидев нас начали издалека кричать приветствия мессиру Жакопу, а на меня смотрели с опаской.