Раннее утро второго сентября. Гостиная Гриффиндора встречает тишиной и следами вчерашней вечеринки. Грязь и мусор домовики убрали, но разбросанные подушки, мебель и детали интерьера они не трогают. Начало восьмого, львы еще спят. На столе у камина — пачка листов с расписанием занятий. Сверил со своим экземпляром — за ночь ничего не поменялось. Не горю желанием общаться с толпой, дожидаться копуш и опаздывать на занятия, так что отправлюсь-ка я на завтрак в одиночестве.

В пределах замка карта приобрела завершенность навигационного функционала. Теперь на ней отображалось моё текущее местоположение и актуальные маршруты к выбранной точке — как открытые, так и с использованием потайных ходов. Здраво рассудив, что не стоит нырять в технические тоннели, не рассмотрев красо́ты публичной части, я решил пройтись по утренним коридорам, галереям и лестницам.

Красивая каменная резьба. Загадочные своды. Старые оконные переплёты в мелкий ромб, иногда с цветными витражными вставками. Сотни живых портретов.

И пыль. Я уже второй раз упоминаю грязь и пыль, но в коридорах пыли было нереально много. Будто в сарае, не убираемом десятками лет. Пыль покрывала пол и горизонтальные детали резьбы, плотным налётом приставала к стенам. И это притом, что в замке гуляли сквозняки, а по коридорам ходили студенты, которые должны были бы сметать её хотя бы с «фарватера». Может, это свойство здешних, пропитанных магией стен — приманивать и удерживать пыльную взвесь? Я пригляделся вторым зрением. Не то чтобы очищающие чары были везде в идеальном состоянии, но на большинстве пыльных участков они сохраняли работоспособную структуру. Почему не действуют?

Людей в утреннем Большом зале было немного, в основном змейки и вороны. Официальное время завтрака ещё не наступило, но ранние пташки уже что-то клевали. За преподавательским столом пребывал один только Снейп, с угрюмым видом ковырявшийся в тарелке. Я занял место в дальнем конце ало-золотого стола, и передо мной немедленно появилась моя порция.

Овсянка. Вы не любите овсянку? Так не бывает, вы просто слишком рано пришли к своей тарелке. Погуляйте или поработайте часов двенадцать — и вы смолотите даже остывшую кашу и попросите добавки. Особенно если её заправить подаваемым, как сегодня, тёмным, терпким, поздним вересковым мёдом. Или навернуть с сосиской и яичницей. Бонусом шло то, что каша была сварена правильно и без комков. Домовики старались.

Что-то упало сверху, едва не угодив в тарелку. Свёрнутая свитком газета, принесённая незнакомой совой. «Ежедневный пророк», сегодняшний выпуск. Странно, я вроде бы не оформлял подписку. Я отложил прессу в сторону: ничего не читаю за едой — ни книг, ни тем более газет. Эти дела эффективнее разделять, получается и быстрее, и качественнее.

Завершал завтрак прекрасно заваренный чай. Куда лучше тыквенного сока с непонятными добавками. Браслет пока молчал.

Ко времени окончания моего завтрака зал наполнился людьми. Гомонили старшекурсники, организованно подошли детские группы от змей, барсуков и воронов. Пополнился преподавательский стол: Флитвик, Спраут, Кеттлберн и Дамблдор. МакГонагалл не было. Львов была едва треть, первокурсники Гриффиндора отсутствовали. Похмелье и копуши.

Шёпотом поблагодарив домовиков за вкусный завтрак, я прихватил газету и потопал в класс Трансфигурации. Находился он недалеко, на первом этаже.

Это было большое помещение без окон, хорошо освещенное факелами и светильниками. Три ряда старых крепких парт, у которых лавка составляет одно целое с наклонным столом. Преподавательский стол находился на возвышении-кафедре. Зачем-то присутствовал большой напольный глобус. Надеюсь, не для натягивания сов в качестве упражнения по топологии.

На преподавательском столе дремала кошка странного окраса: тёмные полосы на серой шерсти располагались вдоль тела. Животное имело ауру разумного существа и взрослого мага. Анимаг? Мне припомнилось проскользнувшее в разговорах слово «McCat».

— Доброе утро, профессор, — сказал я негромко, садясь за первую парту в среднем ряду. Кошка дёрнула ухом, но глаз не открыла.

Выложив учебник и письменные принадлежности, я развернул газету. Приобщимся к местным новостям.

Аршинный заголовок передовицы гласил: «Последние новости о происшествии в банке «Гринготтс». Для зацепившихся за крупный кегль прилагалось наглядное колдофото на полстраницы: варварски вскрытый гоблинский сейф с нижних уровней; группа банковских работников, демонстрирующая бестолковый непрофессионализм в виде выпученных глаз, разведённых рук и оправдывающихся междометий; и контрастный номер «713» сверху. Знакомый сейф, знакомый номер, знакомая площадка. Однако даже неглупому ребёнку очевидно, что колдофото — постановочное. Нужно лишь задаться вопросом: как оно было сделано?

Почему в банке с пятисотлетней историей у вскрытого сейфа копошится толпа беспомощных клерков, а не бригада экспертов и усиленное звено охраны? Что делает на особо охраняемом уровне профессиональный папарацци с парой ассистентов по свету, причём аккурат в тот момент, когда в кадре копошатся эти бестолочи? Как был сделан снимок из точки, находящейся — я это точно помню — над глубочайшей бездной в пяти направлениях из шести?

Что же могут узнать читатели, решившие пойти дальше фото? «Продолжается расследование обстоятельств… неизвестные грабители… 31 июля… Согласно широко распространённому мнению…» — о, дальше можно не читать, апелляция к «общественному мнению» исключает профессиональную аналитику. Но у нас тут явная фальшивка, так что продолжим веселиться.

«Сегодня гоблинами из «Гринготтса»… выяснилось, что сейф на момент ограбления был пуст». А газета у нас… первое сентября. Не прошло и месяца, слоупоки. «По странному стечению обстоятельств… было извлечено владельцем утром того же дня». Я уже с трудом удерживал подступающий хохот. Вы месяц поднимали собственные логи доступа владельца в сейф?

«Мы не скажем вам, что лежало в сейфе, поэтому не лезьте в наши дела». А не очень и хотелось. Сами же через месяц организуете «утечку» с заголовком «Что лежало в сейфе. Часть первая нашего расследования», дабы поддержать интерес.

Впрочем, при чём тут гоблины? В курсе ли они вообще, что их полощут в фальшивом выпуске «Пророка», сброшенном персонально мне неизвестной совой?

— Клоуны, — буркнул я, откладывая газету. — Но за реквизит — зачёт.

За время, пока я был поглощен статьёй, обстановка изменилась. Кабинет заполнился слизеринскими студентами, занявшими лучшие места справа и в центре. За моей партой тоже сидела слизеринская девочка-ледышка. В смысле, с ледяной отстранённостью на лице. Кажется, на распределении её представили как Дафна Гринграсс. Мой взгляд она проигнорировала. Отлично, сработаемся. Люблю молчаливых.

Гриффиндора пока не было. Кошка-МакКош… МакГонагалл полулежала на учительском столе и смотрела на дверь.

— Что, Поттер, перечитываешь статью о мальчике-который-выжил-и-вчера-поступил-в-Хогвартс? — прозвучавший рядом ироничный голос прервал мой вежливый зевок. — Умилительное колдофото. Люди будут вырезать и на стенку вешать. Кому денег на картины не хватает.

Драко Малфой, подошедший с двумя крепкими «охранниками». Кажется, Крэбб и Гойл. Искренне удивившись, я уже хотел было ответить, но меня прервал громкий гвалт. За две минуты до начала занятий в класс ворвалась группа львов. С криками «слизни всё позанимали» и «деканши ещё нет», гриффиндорцы начали делить оставшиеся места. Задний ряд оккупировали мальчики, отвоёвывая козырные лавки в коротких потасовках. Девчонки разместились слева. Грэйнджер в гордом одиночестве заняла первую парту в левом ряду.

Переждав пиковые полминуты этого бедлама, я ответил:

— Увы, Малфой, у меня вариант поскучнее, — я развернул свою газету колдографией к нему. — Новости из параллельной вселенной. Крысы-мутанты в лондонских подземельях.

— Переел мухоморов, Поттер? — с подозрением уставился на меня Малфой, но я постучал пальцем по дате выпуска. Он всмотрелся в заголовок, оценил гоблинские рожи и задумался. Гринграсс слегка скосила глаза.