— Хмм… умно. Пару прутиков не вырвешь, нужно весь веник удалять, а это — конец метле. Но не проще ли ограничить полёты пределами…

— Нет. На мётлах иногда за границы территории летать приходится, в том числе и преподавателям по делам школы, и старостам, и на выездные уроки в Лес. Зелье лучше.

— Сев, я тебя не узнаю сегодня. Сам придумал?

Снейп помрачнел.

— Нет. Один… гриффиндорец насоветовал.

— О!.. И, с учётом того, что задушевные беседы ты в последнее время только с одним грифом ведёшь… Ладно, не кипятись. Советы-то действительно дельные. Тогда прямо завтра иду в Косой…

— Нет.

— Что опять не так?

— Ты идёшь к Оллертонам на фабрику «Чистомёт». И договариваешься о приобретении партии для школы на особых…

— Уел. Фабрика только оптовыми партиями торгует, но у нас-то как раз…

— Нет.

— Ну, знаешь…

— Ты идёшь не в торговый отдел, а к директору. А лучше — к владельцу. И договариваешься… о пиар-акции.

— Что? Погоди, я слышал что-то такое у маглов…

— Проще выслушать готовый план. Итак. Фабрика предоставляет мётлы по существенной скидке — в идеале безвозмездно, но там уж как договоритесь — взамен на разовую рекламную кампанию «Чистомёт дарит Хогвартсу новые мётлы».

— А они дарят? Если лишь скидка…

— А тебе не всё равно? Нет, всё, что с них выторгуешь — то твоё, но если «дарят» написано лишь в газетах… Мало ли что написано на заборах?

— Попечительский совет тоже нуждается… в пиаре.

— Решай сам, как делить славу и деньги. Можно в заголовке написать «дарят», а в статье «поделили пополам». Они рекламу себе делают и повышают спрос на залежалый товар: их мётлы настолько надёжны, что детям давать не страшно. Ты тоже из положения выкручиваешься: именно для детей нам нужно не новейшее, а надёжнейшее и проверенное временем. Кто из нас переговорщик и делец, я не понял?

— Я уже начал сомневаться, знаешь ли. Если этот Поттер станет конкурентом…

— Не станет. Он ворон по своей сути.

— Укатали сивку крутые горки… Что ж с тобой сделал этот… внук Флимонта, что ты так?..

Снейп устало прикрыл глаза. Малфой проницательно посмотрел на него и плеснул коньяка во второй стакан.

— Поцапались?

Снейп взял бокал, встал и подошёл к окну.

— Знаешь, что сказал мне этот олень? «Qui pro quo, господин декан. Или вы не слизеринец»?

Малфой подавился коньяком, затем не выдержал и расхохотался. Снейп обиженно обернулся.

— Сев… Нужно было найтись, наконец, грифу, который повторил тебе то же, что я говорю уже лет… двадцать. Не задавай вопросы без нужды. Ищи ответы сам, если можешь. Это ведь произошло тогда, у кабинета Коновала?

Снейп вздохнул.

— Я чуть не убил его. Вокруг меня — Серое марево вытягивается, а он спокойно сидит рядом и говорит слизеринцу о Слизерине. Аж в глазах посинело, в первый раз такое было.

— Сев, ты охренел?

— А потом пришла…

— Кто?

— Мой патронус. Сама пришла… И как рукой сняло.

Малфой молчал.

— Поттер тоже её видел, Люц. Обернулся, посмотрел. Это не галлюцинация.

— Патронусы не приходят сами. Палочка в руках была? Или у Поттера?

Снейп покачал головой.

— Знаешь… Дафна Гринграсс что-то такое говорила. Что вокруг Поттера иногда получаются вещи, которые раньше не получались.

— У кого? У Поттера получаются?

— У окружающих. У Поттера они получаются… не иногда.

Воцарилось молчание. Каждый думал о своём.

— Природа отдыхает, Сев. Забудь ты уже его. Сам видишь, это — внук Флимонта.

Снейп молчал.

— Ночуй-ка сегодня у нас. Утром вернёшься, никуда твой Хогвартс не денется.

Зельевар встрепенулся.

— Да, извини, я всё о своём. Драко окончательно пришёл в себя. Получил инструкцию, осваивает браслет.

— Хорошо, что напомнил, — Малфой достал чековую книжку. — Сколько я ему должен?

— Двести десять галеонов. Я из своих отдал.

— Что?

— На оптовые поставки не рассчитывай, — правильно оценил предмет удивления Малфоя Снейп. — Ему не нужно столько галеонов.

— Гм… То есть, он работает с неконвертируемой валютой… Интересно.

— Что, прости?

— Видимо, браслет куплен за валюту, в которую галеоны конвертируются с трудом.

— Н-да. Разница между зельеваром и торгашом. Я-то подумал, что он эти браслеты сам клепает.

— И назначает за них с потолка цену с точностью в пять процентов? Сможешь нас познакомить?

— Люц… он не торговец. Он ворон.

У Малфоя вытянулось лицо.

— Так это тоже… кхм… — Малфой помолчал. — Торговцы могут быть полезны даже воронам, Сев. Но ты прав. С этим пернатым торопиться не стоит.

Я летел над окрестностями Хогвартса, отдыхая от изнурительной тренировки. Первые дни, наполненные восторгом свободного полёта, сменились тяжёлым повседневным трудом.

Серия настойчивых попыток подтвердила первоначальное предположение: в птичьем теле можно творить магию. Но магическое ядро было совершенно неразвито. Как у не очень одарённого малыша. Его следовало тренировать и развивать, заново осваивая давно используемые в человеческой форме умения и навыки.

У малолетних магов волшебство получается в любом возрасте, даже из колыбели. Более того, творимая магия выливается в удивительные формы, доступные не каждому взрослому: чего стоит аккуратно исчезнувшее стекло в террариуме зоопарка. К сожалению, у детской волшбы имеется существенный неотъемлемый недостаток: спонтанность и бесконтрольность. Ребёнок не может управлять ни моментом волшебства, ни его формой.

Бесконтрольность — первое, от чего следует избавиться. Анимагам в звериной форме не предоставляется скидка на несовершенство лет. Не можешь что-то контролировать — не оборачивайся. Преобразовать банальный «Люмос» в совершенно иначе устроенное «Затмение» простым желанием — такое пока что вообще не укладывалось в мой рационалистический подход к магии. Но осмысливать это мы будем позже. Важно, что следующий выкинутый детским совиным ядром фортель может оказаться не столь безобидным.

Я начал с наделения совиных глаз вторым зрением. Чем и как я вижу магию, я не имел ни малейшего понятия. Нельзя увидеть то, чем ты видишь. Не завезли таких зеркал, приходите в следующем месяце. Безуспешно помучив птичье зрение, которое откровенно не понимало, чего от него хотят, если оно и так идеальное, я сменил подход: попытался «протащить» хотя бы каплю нужного ощущения из человеческого тела.

Я отрешался от происходящего, переключался поглубже на магический взгляд в человеческом теле и, удерживая концентрацию, оборачивался. Выяснилось, что оборот всё же требует затрат магической энергии, а мой резерв не бездонен. Если превращаться от случая к случаю, траты неощутимы, но два десятка последовательных оборотов… Тренировки пришлось умерить.

Тем не менее, этот подход оказался результативнее. Отчаянно пытаясь удержать картинку видимого природного узора во время оборота, в какой-то момент я не потерял её целиком: осталась пара наиболее ярких линий. Всё, плотина пробита, нужное ощущение найдено. Дальнейшая работа велась из совиного тела: отработка перехода на второе зрение, тренировка выносливости (а второе зрение тоже требует энергии), совершенствование зоркости и глубины взгляда (я знал, что и где должен увидеть, помня человеческую картину кружева) и, в отдалённом будущем, расширение восприятия на, например, новые измерения. Работа на всю жизнь.

Далее настал черёд кропотливого освоения вязки кружев. Пришлось вспоминать тяжёлое детство: сидя в чулане, запертый после очередной провинности, я так же связывал эти красивые нити в подходящие к их цвету узоры. Откуда в чулане вообще взялась магия, вот вопрос… Но сейчас мне было как бы не труднее, чем тогда. Представьте чужие, плохо слушающиеся, отмороженные руки, удерживающие пару неудобных пинцетов и вяжущие морской узел из скользкой, наэлектризованной и дёргающейся нити. Мало света, нить еле видна, а вам ещё и закрывают то один, то другой глаз. Требовалось очень, очень много терпения. Удавалась едва одна попытка из десяти.