— Возвращайся к нам?!

— Я подумаю, Ника, обязательно подумаю, — горло сдавило уже по другой причине.

Удовлетворенно кивнув, девушка вышла в коридор. Когда перестук каблучков стих, я с тяжким стоном завалился на кровать. Как же тяжело это все.

Ночь еще не наступила, продолжая бесконечный день, а дверь камеры вновь заскрипела. Этот тихий звук вырвал из груди болезненный стон.

— Что опять? — сев на кровати, с тоской обреченного на бессонницу существа уставился на Викторию. Та чуть попятилась, напоровшись на эту реакцию, словно на хищного жура в столовой.

— Что-то не так? — осторожно спросила она, делая робкий шажок вглубь камеры.

— Не совсем, но если мне вновь придется утешать кого-нибудь, я свихнусь, — тоскливо признался ей, приглашающе пододвигаясь на край лежанки.

— Ника заходила? — понимающе улыбнулась вампирша, — нет, меня утешать не нужно, но вот Кор зол на тебя и обижен. — Виктория села на краешек кровати и сложила руки на коленях.

— Он в своем праве, — грустно улыбнулся, мотнув головой. Вправе, да, но все же мог бы и понять.

— Найт, он рассказал нам…

— Я знаю.

— Мы отпустим тебя…

— Нет.

— Найт!

— Это приказ! — прошипел, зло вскинув взгляд. Но вид смущенной, закусившей губу женщины, несколько охладил недовольство. Уже спокойнее пояснил, — если вы отпустите меня, я вынужден буду вернуться, и тогда шансы на победу упадут до мизерных. Вы оставите меня здесь и уйдете, освободите иных. Там в основном дети, они вам не соперники. Снимите с моих ошейники до третьего дня новой луны — это плата за информацию.

— Найт, но ты же умрешь!

— Я к этому готов.

Женщина смотрела на меня полными тоски глазами. Я же старался выглядеть уверенно и даже слегка улыбался несмотря на испытываемый ужас. Как бы я ни храбрился, что бы ни говорил, умирать я не хотел и, по правде сказать, боялся.

Покачав головой, Виктория встала, собираясь уходить:

— Мы, по подсчетам Мароша, будем готовы через три дня, — произнесла она и ушла.

Слишком долго пребывать в одиночестве мне вновь не дали. Стоило исчезнуть зову луны, и в коридоре послышался легкий шелест мелких шагов. Спокойствие, нырнувшее в камеру раньше владельца, вынудило улыбнуться и сесть на кровати.

— Здравствуй, вампир, — широко улыбаясь, в мою обитель вошел гоблин. За то время, что мы не виделись, гоблин растерял весь шаманский костюм. Кроме сережек на ухе. Зато обзавелся легкой кожаной броней, скрипевшей при каждом его движении.

— Привет, Сухотор. — поздоровался в ответ, стараясь потянуться не вставая. — Пришел опробовать еще один ключик?

— И да, и нет, — хмыкнул он, — ключик я опробую, но в основном хочу донести до тебя одну интересную мысль. — С этими словами гоблин подошел ко мне и, жестом попросив опустить голову пониже, поскреб-постучал об ошейник. — Н-да, как я и думал.

— Не подходит, — констатировал я выпрямляясь. Обреченный страх перерос в тихую покорность судьбе. Даже разочарования не было, только губы в улыбке расползлись, да и то без участия мозга.

— Нет, но я на это и не рассчитывал, — доверительно сообщил гоблин и, вновь уставившись на меня с непередаваемым выражением лица (скорее с лицом, не передающим выражений), продолжил. — Тебе же я вот что хотел сказать. Я знаю, что ты уже настроился на вечное. Наверняка успел вспомнить всю жизнь и попросить прощения у обиженных. Мысленно, конечно. Но я хочу кое-что тебе подсказать.

— И? — пришлось мне напомнить о себе, потому как гоблин, замолчав, продолжать не спешил.

— И, вот что. Этот ошейник ведь с тебя снимали, так? — Сухотор все же отошел на несколько шагов. С его ростом, находясь рядом, смотреть даже сидящему в лицо было неудобно.

— Ну, этот еще нет, другой, да, снимали, — помотал я головой запутавшись.

— Именно, — обрадовавшись, сообщил Сухотор. — А значит, что?

— Что? — вздернул брови, склонив голову набок. Манера гоблина доносить информацию сбивала с толку. Я чувствовал себя идиотом, не понимая к чему все эти фразы и намеки.

— А значит, ключ от него существует, — поднял указательный палец вверх гоблин.

— Ты издеваешься? — спросил со вздохом. Я уже думал он серьезно.

— Есть немного, — с обычной своей спокойной улыбкой признался Сухотор, — но ты сам виноват, совсем головой подумать не хочешь.

Я недовольно фыркнул, показывая все отношение к такому заявлению.

— Да-да, не хочешь. Если бы ты хоть немного подумал, то понял бы. Раз есть ключ, то его можно достать, добыть, украсть, в конце-то концов.

— Я понял, Сухотор, что ты считаешь меня не очень умным, но ты, прости, не знаешь, какие порядки там царят. Они следят за каждым нашим шагом. Я не знаю как, но люди знают обо всех наших действиях. Слова да, им недоступны. Ошейник. Его открывали в лаборатории. Возможно, ключ есть еще у Наори. Но вход в лаборатории запрещен, к Наори же тем более не подобраться.

Начал раздраженно, но с каждой фразой все больше успокаивался, вновь возвращаясь в тихую меланхолию.

— То есть, ты готов пожертвовать собой, даже не попытавшись?

От острого, в данный момент какого-то холодного, взгляда гоблина укрыться было нельзя. Он буравил, вгрызался, пробивая насквозь даже со спины. Я проверил, попытался отвернуться. Понял тщетность попыток и успокоился, устало опустив плечи.

— Я боюсь, Сухотор. Боюсь, что, если у меня не получится, второго шанса не будет. Но и это еще не все. Мне придется добыть этот ключ в тот же день или рассказать людям все, что о вас знаю.

— Найт, — с отеческим теплом вздохнул гоблин, вновь заставив почувствовать себя мальчишкой. — Мы вполне можем слегка переместиться и переждать любопытство людей. Нам не впервой прятаться. Судя по всему, ты не знаешь. Люди уже приходили сюда и… никого не нашли.

Я глядел на мирно улыбающегося гоблина и боролся с собой. Я не знал об этом, Сухотор прав. Слова гоблина вновь разбудили сомнения, и жажда жизни поднялась с утроенной силой.

— Зачем ты даришь мне надежду, — мне было плохо и тоскливо.

— Потому что я смотрю на проблему со стороны и могу адекватно ее оценить. Так что скажешь, вампир?

Я хотел отказаться, но гоблин так лукаво глядел на меня, что мысли невольно стали уходить к далекому институту, искать способ, лазейку.

— А-а, черт с тобой! — сдаваясь, взмахнул я руками.

— Вот и ладно, вот и хорошо. Пойдем, — и Сухотор ничего не поясняя, двинулся на выход.

— Стой! Что значит пошли? Я, вообще-то, в темнице!

— Но дверь-то открыта, — резонно возразил гоблин и скрылся в коридоре, оставив дверь нараспашку.

— Черт знает что, — тихо выругался я, направляясь за ним.

Гоблин по дороге ни разу не обернулся, проверить иду ли я. Прямиком из подземелья он просеменил в лиловую гостиную, где в полной тишине сидели все высшие.

— О боги, получилось. Молодец Сухотор, — радостно улыбнувшись, прижала Виктория руки к губам.

— Вот значит как?! — остановившись в дверном проеме, обвел всех присутствующих взглядом, но ни один из них и не подумал изобразить смущения.

Виктория, Ника и Марош смотрели на меня радостно, остальные недовольно кривили губы.

— Заговорщики, черт бы вас побрал, — злобно покачав головой, отправился к приглянувшемуся креслу. — Ну, давайте, обсудим.

***

— Если я не подам весточки до полнолуния, нападайте на третий день. Марош, ты понял меня? — мы стояли у входа в гнездо. Я собирался улетать и отдавал последние распоряжения.

Вампиры выстроились полукругом, Кор стоял вдали, у деревьев, делая вид, что его это не касается.

— Понял, не волнуйся, все будет сделано, — улыбнулся Марош уголками губ.

Сделав пару движений крыльями, все же решился и подошел к волку.

— Кор, если мы больше не встретимся… извини меня.

— Иди ты к черту, — резко обернувшись, зарычал он.

Широко ухмыльнувшись, склонил голову и выдал:

— Как прикажешь!

Взмыв вверх, успел напоследок услышать пару нелестных эпитетов, правда, сказаны они были уже веселее.