— Ага, две тысячи лет назад? — ехидно уточнил Корад, и призраки прошлого отступили, сдаваясь натиску волчьей уверенности.

Вечер на этом закончился. Испуганное внезапным воспоминанием настроение улизнуло и возвращаться не собиралось. Еще немного посидев в тишине, ребята стали расходиться.

Янку попросил идти без меня. Хотелось побыть одному. Разбуженное прошлое просто так отпускать не желало. Растревоженные раны горели, терзая не плоть, но душу.

Но, погрузиться в мысли, в страдание и боль не получилось.

— Сколько тебе лет, Найт?

— Что? — я удивленно обернулся.

Миша стояла за спиной, глядя как всегда ласковым и теплым взглядом. Похоже, не удовлетворив своего любопытства, горгулья уходить не собиралась.

— Зачем тебе эта информация? — улыбнулся, посмотрев на севшую рядом Мишу нарочито насмешливо.

— Ну, я ведь хранитель знаний, разве ты не в курсе? — одними губами улыбнулась она, и в серых глазах отразилось рыжее пламя, на миг сделав девушку излишне хищной. Словно богиня Ануби, повелительница и защитница воинов пришла в эту ночь на землю.

— В курсе, и? — все еще пытался выглядеть веселым я, отгоняя странное наваждение.

— И я тоже довольно много знаю. Наши библиотеки самые полные и древние в этом мире, — взяв веточку, Миша, уже обычная добрая Миша, пошевелила угольки и, проследив взглядом за взметнувшимися вверх искорками, вновь перевела его на меня. — Хочешь, кое-что расскажу?

— Что? — сглотнул тяжело, отчего-то насторожившись.

— У нас сохранились рукописи начала заселения, ты знал?

Пришлось отрицательно мотнуть головой, этого я действительно не знал, хотя мог бы догадаться.

— Так вот, там было указано имя вашего лорда, начавшего войну, — Миша смотрела в лицо. Я чувствовал взгляд, но боялся поднять на горгулью свой, понимая — что девушка скажет следующим. — А также имя его сына, закончившего ее — Найтмар. Тебе оно не кажется знакомым?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — зло бросил, швыряя в огонь щепку, оторванную от бревна-сиденья.

— Ничего. Я хочу, чтобы ты перестал корить себя во всем. Ты сделал правильный выбор, спасший миллионы.

— И убивший все, ради чего стоило жить? — в душу словно бросили камень, согнувший тело до земли.

— Этого ты знать не мог! Ты пытался дать им мир, спасти их. То, что они не воспользовались подарком не твоя вина. И да, Найт, прошлого не вернуть, а эти другие, чужие существа, стали твоей семьей. Так, может, хватит хандрить о том, что было, а стоит пытаться изменить, что будет?

— И опять наделать ошибок? — мне было больно, хотелось прижаться к этой непонятной хранительнице знаний, отрешиться от всех проблем и просто быть. Вампиры живут долго, но годы над нами не властны. Проживший сотню лет вампир может казаться умудренным жизнью стариком. Разменявший тысячу — ощущаться юнцом. Себя я и вовсе видел потерянным ребенком, хотя старался отгонять эти мысли.

— Живые постоянно совершают ошибки. Не бойся их.

— Но только мои стоят жизни сотням существ, — прошептал горько. — Ты ведь наверняка догадалась, из-за кого эти люди смогли победить.

— Ошибаешься, — с полной уверенностью в своих словах сказала Миша. — Ты думаешь, как я здесь оказалась, если мы живем в горах?

Я пожал плечами, не желая звуком своего голоса прерывать рассказ.

— Наши лесные собратья просили о помощи, тогда, когда все началось. Прибыл гонец, который умолял послать сюда всех боеспособных, но Верховная мать, услышав, с кем предстоит сражаться, отправила, — Миша на долю мгновения замолчала, стискивая зубы, — две дюжины. Когда же те не вернулись, послала… три дюжины. Среди них оказалась и я. Всех перебили, мне же «посчастливилось» выжить. Больше от наших помощь не приходила. — Закончив рассказ, Миша вдруг вскинула на меня взгляд и, сузив глаза, четко произнесла, — что же касается людей, они еще не победили! Нужно, всего лишь, расшевелить одного вечно юного вампира, чтобы он перестал прятаться в удобную и уютную раковину.

— Проклятье, рядом с тобой я снова чувствую себя глупым мальчишкой, — с горькой усмешкой признался Мише, пообещав: — я очень постараюсь расшевелиться.

— Ты все еще меряешь всех по себе, забывая, что мы иные. Наша жизнь короче, но и взрослеем мы раньше. Ты же воспринимаешь меня, к слову, уже взрослую женщину, даже имеющую ребенка, как девочку-подростка, — ласково улыбнулась Миша.

— Извини, — я искренне смутился, понимая, что горгулья права. — У тебя правда есть дитя?

— Да, она осталась в цитадели, — Миша горько, но нежно улыбнулась. — Пойдем-ка мы спать, Найт, пока твоя любимая не прибежала, чтобы повыдергивать мне космы.

— Неужели ты думаешь, она на такое способна? — улыбнулся, поднимаясь и протягивая руку Мише.

— О, ты ее еще плохо знаешь, — хихикнула в ответ женщина.

Тихо пробравшись в свою комнату, я разделся и устроился рядом с сопевшей Янкой. Поведя носом, лиса перекатилась набок, закинув на меня руку и ногу. Улыбнувшись, чмокнул лису в макушку. Пожалуй, Миша права, пора завязывать с самоедством и начинать думать и, главное, действовать.

Утром, пока не проснулась Янка, обдумал слова Миши и пришел к неутешительному выводу: самим нам не справиться. Мы ведь даже не рабы, за теми господин смотрит, потому как новый раб стоит денег. Мы, расходный материал, достаточно небольшой оплошности, всех просто перебьют и захватят других.

Так что первым и главным пунктом по достижению свободы значилось наладить связь с теми, кто противостоит людям. Вторым, добыча информации и, опять же, передача ее тем, другим. Они должны понимать, как здесь все устроено и чего можно ожидать.

Черт, захотят ли они нам помогать, или предпочтут не лезть на рожон?

Конечно, если судить по тому рыжему оборотню, Кору, помогут. Но ведь есть шанс, что тот, кто за ним стоит, больше похож на меня. Я застонал, понимая, что вновь настраиваю себя на поражение.

— Найт, что случилось? — потревоженная стоном Янка приподнялась, заглядывая мне в лицо.

— Я разбудил тебя? Извини, — улыбнулся, проведя пальцем по нежной щеке.

— Ты будешь отвечать? — нахмурила лиса бровки.

— Все хорошо, просто задумался.

Лиса зарычала, а потом вдруг сникла, отвернулась и встала, собирая по комнате и натягивая одежду.

— Янка? — я сел, взволнованно следя за действиями лисы.

— Ты всегда мне врешь, — тихо шепнула она, завязывая шнуровку на вороте рубашки.

— Я не… прости, — сорвался с места, подхватил лису и, сев обратно, зашептал ей на ухо, — извини, я не врал. То есть все действительно неплохо, кроме моих мыслей. Я разозлился на себя, всего лишь.

— О чем ты думал? — Янка не пыталась вырваться, но я чувствовал ее напряжение и обиду.

Поймал себя на мысли, что вновь хочу ответить: да так ерунда — но вовремя прикусил язык, прекрасно понимая, что тогда лиса уйдет. Да и врал, и утаивал только по привычке, чтобы оградить Янку от проблем, создавая тем самым новые. Сделав над собой усилие, все же признался.

— Думал, как нам выбраться.

— И что придумал? — уже с постоянным своим любопытством уточнила Янка.

— Нужно заводить знакомства с нашими «противниками», иначе никак, — поделился выводами с лисой, зашиваясь в волосы носом.

— Найт, когда мы сражаемся, большинство, мы не очень разговорчивые, — скептически фыркнула лиса.

— Почему же, Сай так мило тявкает и рычит, уверен, ты тоже так можешь, — не сдержавшись, засмеялся и получил страшную месть — вывернувшись и повалив меня на кровать, Янка села сверху и, рыча, стала кусать за бока. — Хватит, пощади, молю, — практически сразу, через хохот, начал умолять. — Щекотно, я не могу больше!

— Будешь знать, как издеваться! — возвестила раскрасневшаяся лиса, сдувая прядки с лица и укладываясь на скрещенные на моей груди руки. — А теперь, будь добр, серьезно.

— Ну, если серьезно… Прямо сдать людей не получится, так что буду намекать, а вы подкидывать записки.