Надо признать, сначала им действительно жилось неплохо. Но мать Матеоса умерла от родов, когда мальчику было десять. Ребенок выжил, но барон, не желая отвлекать никого из своих слуг от работы или нанимать кого-то возиться с младенцем, решил его просто продать. Скупщики детей промышляли в любом крупном городе Трезеньеля постоянно. Не задавая вопросов, они охотно избавляли матерей от ненужных детей — тех, что родились вне закона, тех, кого уже невозможно было прокормить… Да мало ли какие были обстоятельства. Что происходило потом с этими детьми, не знал никто. Да никто и не интересовался.

Матеос упал в ноги барону, умоляя оставить ему брата, и пообещал, что сможет сам вырастить его и воспитать. Шансов, что хозяин согласится, было один на миллион, но Матеос знал, как найти к нему подход. Дени Де Шарраку эта затея показалась отличным развлечением, и он позволил оставить Мигуэля. Барон сказал, что будет с любопытством наблюдать за процессом, но при первом же промахе Матеоса он велит избавиться от его брата. Так и получилось, что старший брат заменил младшему родителей.

С тех пор Матеос и Мигуэль всегда были вместе. До тех пор, пока не появился этот торговец редкостями из Офрейна и не пообещал барону солидную скидку на весь товар, если Дени Де Шаррак уступит ему своего телохранителя. Братьям пришлось расстаться. У Матеоса каждый раз сжималось сердце, когда он думал, что его младший брат остался совсем один. Но теперь Мигуэль нашелся, и Матеос его больше никогда не потеряет.

Юноша продолжал наблюдать за братом в тайной надежде, что тот почувствует взгляд, обернется и увидит его. Все получилось совсем по-другому. Ударил гром, вспыхнула молния, и Мигуэль испугался и закричал, неожиданно увидев высветившееся в окне человеческое лицо. Скорее всего, он даже не узнал Матеоса.

Юноша забрался на ограду и спрыгнул наружу, на мостовую. Дождь лил, совершенно не желая прекращаться, но Матеос не обращал на это никакого внимания. Юноше нравилось, как холодные струи стекают по коже и волосам, забираются за воротник рубашки. В такие моменты он чувствовал себя живым.

Никем не замеченный, Матеос свернул в ближайший переулок и, обогнув еще пару ярко освещенных городских особняков знати, вышел из Золотых полей, где располагались особняки столичных аристократов, в Торговый район. Эта часть столицы Трезеньеля, где продавали в основном одежду, драгоценности, оружие и предметы роскоши, тоже была ярко освещена.

Несмотря на поздний час, многие лавки, магазинчики и уютные кофейни все еще работали. Тут, как и в Золотых полях, было на что посмотреть. Владельцы магазинов и кафе соревновались между собой в вычурности вывесок и в оригинальности витрин. Но Матеосу некогда было любоваться ни освещением магазинов, ни ярким отражением фонарей в мокрой мостовой. Путь молодого человека лежал в самые темные, глухие и бедные кварталы Орбийяра, известные так же, как Серый двор, в таверну с живописным названием «Пьяная ветка».

Обогнув Большой рынок, Матеос, наконец, вышел на улицу Башмачников, которая и вела к нужной ему таверне. «Пьяная ветка» по праву считалась одним из самых неблагополучных и злачных мест Орбийяра. В ней можно было найти абсолютно любые развлечения — если знать, у кого спросить.

Улицы Серого двора освещались только тускло горящими окнами жилых домов, фонарей здесь не было. И здание «Пьяной ветки» было самым ярко освещенным. На фоне темных бедных лачуг оно выглядело даже празднично. Около дверей, скрючившись, сидел нищий. Древняя трезеньельская поговорка гласила, что самые суеверные люди — это наемники, гладиаторы и телохранители. Матеос не был исключением. Так, он безоговорочно верил в примету, что, если бросить нищему монету, тебя обязательно ждет удача. Правда, с Матеосом сегодня все произошло наоборот — удача ему уже улыбнулась. Отчасти повинуясь влиянию суеверия, отчасти желая, чтобы этот счастливый для него вечер стал таким же для кого-то еще, бывший телохранитель бросил бродяге серебряный и зашел внутрь.

Таверна «Пьяная ветка» была массивным двухэтажным зданием. Его стены были сложены из грубо обтесанного серого камня. Рядом с таверной ютились слегка покосившиеся, но все еще крепкие конюшня и дровяной сарай. Само заведение было двухэтажным. На первом этаже располагались обеденный зал и кухня, на втором — комнаты для гостей. На чердаке располагалась мансарда, которую трактирщик тоже недорого сдавал.

Зал «Пьяной ветки» был жарко натоплен и ярко освещен факелами. Единственным темным местом, куда свет никак не попадал, было пространство слева от камина, абсолютно черный прямоугольник, который всегда касался Матеосу вратами в Бездну.

Сегодня в трактире было многолюдно. Здесь собрались посетители всех мастей — от весело галдящих ремесленников и грузчиков до молчаливых аристократов в черных атласных масках, кутающихся в длинные плащи, чтобы остаться незамеченными и не обращать на себя лишнее внимание. Рядом со стойкой весело играли бродячие музыканты — двое молодых парней и девушка. Между гостями сновали шустрые девицы-подавальщицы. Кое-кто из них подмигнул Матеосу, кто-то при его виде начал перешёптываться и хихикать. Юноша усмехнулся. Все эти люди ждали только одного. Того, что он сейчас им предоставит.

Гладиатор бросил быстрый взгляд в освещенный угол у стойки. Так и есть, «его» незнакомка тоже там. Вот уже пару месяцев изящная молодая дама со светлыми, почти белыми волосами и в черной полумаске с вуалью, закрывающей нижнюю половину лица, не пропускала боев с его участием. Сейчас девушка смотрела прямо на бывшего телохранителя, фиалковые глаза загадочно мерцали из-под полумаски. Облик дамы вызывал у Матеоса смутные воспоминания, но гладиатор не мог точно сказать, где ее видел.

Бывший телохранитель пробирался через зал, ловко лавируя между грубых дубовых столов. Юноша поймал сердитый взгляд трактирщика: тот был недоволен опозданием. Бывший телохранитель прижал руку к сердцу и низко поклонился в знак извинения. Трактирщик отмахнулся с недовольным видом и указал рукой в сторону необычно широкой лестницы, ведущей в подвал. Матеос кивнул и отправился к ней.

— Эй, Энье̇сская Ртуть! — насмешливый голос раздался совсем рядом с Матеосом. Тот вздрогнул от неожиданности и осмотрелся.

Из неосвещенного прямоугольника рядом с камином к Матеосу шагнул высокий и худой парень чуть постарше самого Матеоса. У того, кто окликнул юношу, было усталое лицо с приятными, но резкими чертами, в темно-карих глазах пряталась усмешка. Несмотря темные глаза, парень был светловолос. Волосы цвета спелой пшеницы доходили ему до плеч и были собраны со лба и висков назад, открывая слегка впалые щеки, поросшие короткой ключей щетиной.

Неудивительно, что юноша сразу не рассмотрел того, кто к нему обратился. Его собеседник был одет во все темное — в просторную черную тунику, такого же цвета штаны и башмаки из грубой кожи. Туника в талии была перехвачена ремнем, который в просторечии называли «воровским» — на них было множество креплений для самых разных вещей — от походной чернильницы и маленьких склянок с ядами до целого арсенала отмычек, метательных ножей или стилетов. У того, кто окликнул Матеоса, на поясе висела пара полотняных мешочков и склянка с темной жидкостью. Вся одежда была чистой и аккуратной, хоть и изрядно поношенной.

Это был А̇ндри, беглый маг-целитель. Папаша Жакло̇, хозяин «Пьяной ветки», приглашал его каждый раз, когда устраивал в своем заведении бои без правил. Так они и познакомились — Андри пришлось вправлять и сращивать Матеосу сломанную челюсть. Надо отдать магу должное, со своей работой он справлялся хорошо.

Парень улыбнулся и подал бывшему телохранителю руку.

— Чего тебе, Андри? — буркнул Матеос, недовольный, что маг назвал его гладиаторской кличкой, но на пожатие ответил. — Я и так опоздал.

— Хотел попросить тебя не вбивать больше нос так глубоко в лицо противника. В прошлый раз я его еле достал, — преувеличенно смиренным тоном попросил целитель.

— Он назвал меня рабом, — нахмурился Матеос.