— Брат Амбруаз здесь, чтобы ты его заменил, — ответила служанка. — Сейчас тебе надо переодеться жрецом, и мы отправимся к госпоже. Выбираться придется тем же способом.

Рауль скептически осмотрел худенького жреца, потом себя:

— Да для того, чтобы мне одеться, потребуются две робы брата Амбруаза. Вы оба уверены, что никто ничего не заподозрит?

— Ты же будешь со мной, — покровительственно заявила Сабина. — Баронесса сказалась больной Ведьминой хворью. Так что стражники, приставленные Великим герцогом, от нас шарахаются. Поверь, им будет все равно, что духовник баронессы вдруг стал выше ростом и раздался в плечах.

— Какая умная женщина! — воскликнул Рауль. — Ну, если так, я согласен переодеться. Только Сабина, милочка, принеси мне все же одежду по размеру.

Горничная баронессы Де Верлей тяжело вздохнула и возвела глаза к потолку, но все же отправилась за более подходящей робой, а через час переодетый жрецом Рауль и Сабина уже стояли у дверей спальни леди Одиль.

— Ты ведешь меня прямо в святая святых! — усмехнулся Король нищих. — Удобно ли мне вообще там появляться?

— Придется собраться с духом и потерпеть это неудобство, — холодно отозвалась Сабина. — Спальня хозяйки — единственное место, где она может находиться, чтобы никого не заразить. Приказ герцога.

Рауль Дегремон пожал плечами и шагнул в открытую дверь. Спальня леди Одиль была просто огромной. Король Серого двора усмехнулся про себя: размер этого будуара мог соперничать с его приемным залом в руинах Кор-Де-Гриз. Правда, спальня баронессы была намного роскошнее. В ней без труда помещались два платяных шкафа внушительного размера, туалетный столик с зеркалом, в которое баронесса могла смотреться в полный рост, и пара мягких кушеток.

У противоположной от двери стены на ступенчатом возвышении располагалась массивная и широкая резная кровать красного дерева, украшенная балдахином из пурпурного бархата с золотыми кистями. Гардины из того же материала занавешивали огромные, в высоту стен, окна, беспрепятственно пропускавшие солнечный свет. Пол был выстлан мягкими коврами — плодами трудов мастериц Офрейна и Марссонта. Стены оклеены светло-серым обойным шелком, который, если на него смотреть под другим углом, начинал отливать розовым. Белоснежный алебастровый потолок был по периметру украшен лепниной, а в центре расписан изящным цветочным орнаментом. Около одного из окон, самого светлого, возвышался небольшой кофейный столик, накрытый на две персоны. Около столика стояла пара мягких кресел с обитыми серым плюшем сидениями и изогнутыми ножками.

С одного из кресел грациозно поднялась женщина и улыбнулась, сделав Раулю приглашающий жест. Король Нищих перевел глаза с дамы на ее горничную и улыбнулся. Похоже, леди Одиль с самого детства готовили к придворной Игре, даже служанку наверняка подбирали специально. Сабина и леди Одиль были очень похожи — одного роста и телосложения, с одним и тем же оттенком волос. Раулю показалось, что две женщины даже двигаются одинаково. Разница была только в цвете глаз и оттенке кожи. А наряди их в одинаковые платья, сделай похожие прически — и издали уже не отличишь.

— Спасибо, что согласился заглянуть ко мне, Король, — бархатным обольстительным голосом произнесла леди Одиль и указало на кресло напротив. — Кофе?

— Зови меня Рауль, — Король Серого двора учтиво поклонился и занял предложенное место. — Рад знакомству, леди Де Верлей.

Бесшумно приблизившаяся Сабина разлила кофе по чашкам. Баронесса Де Верлей рассеянно сделала глоток.

— Я даже не знаю, с чего начать.

— Начни с чего угодно, моя леди баронесса. В конце концов, я напялил этот смешной наряд исключительно для того, чтобы тебя выслушать, — отозвался Рауль, — Только учитывайте, дамочки, что я не какая-нибудь милая старушка Мадам Де Мов, которая вам продаст собственных внуков, если дадите хорошую цену, да еще и упакует.

Губы леди Одиль тронула легкая усмешка:

— Я разыскиваю свою племянницу, девушку по имени Эсса Ларк. Она исчезла в Торговом Районе, на Пляс-Де-Курсэль, в ночь с третьего на четвертое гриара. Я раскрою перед тобой карты — тогда была убита моя сестра, а младшая из племянниц попала в плен. Тот, кто ее захватил, пытался убедить меня, что Эсса тоже в плену, но проговорился. Теперь я уверена, что моя девочка на свободе. Я хочу знать, все ли с ней в порядке. Если поможешь ее найти, я щедро заплачу.

Король Серого двора нахмурился. Ему следовало бы с самого начала догадаться, о чем пойдет речь! Дамочка хочет, чтобы он сдал ей Эссу со всеми потрохами и, судя по безмятежному внешнему виду леди, ее вряд ли волнуют благополучие и безопасность ее родственницы. Тут определенно было что-то еще…

— Леди Одиль, — мягко ответил Рауль и прищурился. — Насколько мне известно, ты сейчас находишься в весьма незавидном положении. Стоит ли пытаться вернуть племянницу в такой ситуации?

Баронесса слегка нахмурила брови, но тут же снова улыбнулась:

— Ты очень проницателен, мастер Рауль. Что же, раз так, я выложу все начистоту. Против Его Величества готовится заговор. Я, как добропорядочная гражданка, занимающая определенное положение в обществе, обязана его предотвратить. Сама я не могу покидать этот дом, не возбуждая подозрений, я здесь пленница. А Эсса владеет… определенными навыками, которые могли бы быть мне полезны. Мне нужен умелый вор и шпион, у которого бы возможность действовать вне этих стен.

— Твоя честность, несомненно, подкупает, моя леди баронесса, — кивнул Рауль. — Я польщен. А что насчет ее младшей сестры?

— Я не знаю, где ее держат, — покачала головой леди Одиль. — Великий герцог шантажирует меня тем, что у меня есть маги среди ближайших родственников, и грозит предъявить девочку королю. И я обязана лишить его источника шантажа. Так что, если мне доведется узнать, где он прячет Виэри, я тотчас же сообщу об этом Эссе.

— Насколько мне известно, сама Эсса не слишком хочет каким-то образом связываться с тобой, — заметил Король Нищих. — Она тебе не доверяет. Как бы там ни было, сейчас никакой связи с твоей племянницей у меня нет. Но, когда девушка снова появится у меня в Кор-Де-Гриз, я мог бы попытаться уговорить ее встретиться с тобой.

— Я была бы весьма признательна тебе, мастер Рауль, — отозвалась леди Одиль.

— Что же, — усмехнулся Король Серого двора. — пожалуй, от беседы вреда не будет. Если мне удастся убедить Эссу с тобой поговорить, я оставлю записку в складках одежды статуи Верного Тибо.

— Я рада, что нам удалось прийти к соглашению, — баронесса потянулась за кошельком.

Рауль Дегремон возвращался домой довольный. Денег, уплаченных Одиль Де Верлей, хватит не только на то, чтобы внести залог за попавших под стражу, но и на очень многое другое. А Эссе, несмотря ни на что, будет полезно решить все вопросы с мадам Де Верлей раз и навсегда. Если только он, конечно, еще когда-нибудь увидит Эссу.

Старик в оцепенении сидел на деревянном стуле с высокой спинкой, полуприкрыв глаза и безвольно сложив руки на коленях. Он уже почти ничего не чувствовал. Не ощущал того, как саднили его стертые израненные запястья, с которых сняли, наконец, оковы из одрикса. Не чувствовал приятно обволакивающего тело тепла — здесь, в камере на верхнем этаже Башни Успокоения, куда его перевели после оглашения приговора, жарко горел камин. Головокружение и отголоски тупой боли, которая терзала его виски и затылок последние два года, пока он не снимал оков, блокирующих магию, тоже ушли куда-то на второй план. Даже саднящая боль в груди, немилосердно раздирающая легкие, теперь ощущалась не так остро. Скоро все закончится, так или иначе.

Все началось три дня назад, утром, когда он услышал скрежет поворачиваемого в замке ключа. Кто-то собирался войти в его камеру в цокольном этаже Башни Успокоения. Старик удивился. До этого он мог неделями и месяцами не видеть людей. Скудную еду ему приносили и ставили в окошко, прорезанное в двери на уроне пола, так, что ему приходилось каждый раз наклоняться за оловянной миской. В последнее время, когда силы совсем оставили его, старику приходилось опускаться на колени, а то и вставать на четвереньки, чтобы добраться до еды. Подняться на ноги из такого положения было очень трудно. Поэтому иногда, когда старик чувствовал себя совсем без сил, он просто не прикасался к принесенной пище. Тогда тюремщик забирал нетронутую тарелку, чтобы снова поставить ту же самую еду во время следующего приема пищи. Так повторялось раз за разом, пока старик не заставлял себя взять тарелку и либо съесть, либо отважиться выбросить еду, которая к тому времени успевала испортиться.