Все трое невольно рассмеялись.

Когда Андри и Эсса возвращались в лазарет, оба молчали. Каждый думал о своем. Маг первым нарушил тишину:

— Знаешь, Эсса, — вдруг сказал он. — а ведь ты прошла испытание. В тот самый момент, когда при всех согласилась мне помочь. Да если бы и не прошла, Рауль бы все равно не бросил твою сестру в беде. Я готов поклясться, что он уже ищет кого-то, кто мог бы о ней знать.

— Я поняла, — ответила девушка. — У Рауля все видно по глазам. Но я обещала тебе помочь, и я не отступлю. Думаешь, я откажусь от возможности испортить Ордену праздник?

— Тоже их не любишь? — спросил маг.

— А как ты думаешь? — отозвалась Эсса. — Мои родители всю жизнь провели в постоянном страхе, что нас обнаружат. Мать не выходила замуж за отца, потому что, если бы стало известно о ее способностях, ему бы грозила смертная казнь. Я всю жизнь была готова к тому, что к нам в любой момент могут ворваться рыцари, что они схватят маму, убьют Виэри… А издеваться над стариком, будь он хоть трижды маг — это вообще недостойно благородных людей, какими они себя считают!

— А если ты попадешься в Шато-Де-Солиммар, об этом ты не думала? — с тревогой поинтересовался Андри.

— Тогда я тебе завещаю позаботиться о моей сестре, — убийственно серьезным тоном сказала девушка, но тут же рассмеялась. — Знаешь, возможно, я ничему толком не научилась у глеронских воров, но их любимую поговорку я совершенно точно усвоила: «Думать о неудаче — звать неудачу». Так что все будет хорошо.

***

— Мой лорд герцог, посетитель доставлен, — на лице лакея не дрогнул ни один мускул, но глаза выдавали любопытство.

Все-таки он хорошо вышколил своих слуг — ни сплетни, ни лишнего слова. А когда Оллорнас убедил его вновь начать пользоваться замковой пыточной, вообще стали как шелковые. Герцог усмехнулся:

— Пусть проведут его сюда. И оставь нас.

Слуга исчез. Гильом Де Тайер откинулся на спинку кресла и стал ждать. В том, что сегодня все решится и последний кусочек его плана, хитрого и сложного, как мозаичные панно в главном храме Единого, встанет на надлежащее место, Гильом ни на йоту не сомневался. Сегодня мозаика должна сложиться.

Дверь отворилась, и стражник впустил в кабинет высокую худую фигуру, закутанную в черный плащ.

— Подожди за дверью, — герцог отослал охранника.

Неизвестный посетитель низко поклонился. Гильом не спеша налил себе вина.

— Здравствуй, мэтр Орсэль, — приветливо улыбнулся, наконец, Великий герцог. — Ты можешь открыть лицо, мы здесь одни.

Старый маг снял капюшон. Орсэль выглядел бледным и усталым. Герцог отпил из бокала, молча и испытующе глядя на чародея, вынуждая его заговорить первым. Наконец, Орсэль не выдержал:

— Ты посылал за мной, мой лорд герцог?

— Да, друг мой, — проникновенно произнес Гильом. — Мне нужно знать окончательное решение Ковена. Убедиться, что маги Орбийяра выступят на нашей стороне. Что ты скажешь, мэтр Орсэль? Поддержите ли вы меня? Единодушны ли маги в своем стремлении к свободе и справедливости?

Чародей вздрогнул и замялся. Его худые морщинистые руки задрожали, и старику, чтобы скрыть эту дрожь, пришлось сцепить их в замок:

— Но, мой лорд герцог, у меня есть к тебе вопросы…

Чертов старик все еще упрямился и не хотел поддаваться. Оллорнас, помнится, говорил, что среди этих овец есть один неприсоединившийся, который и мутит воду. Но здесь и сейчас старик полностью в его власти. И Гильом вынудит его дать такие обещания, от которых маг уже не откажется.

Великий герцог любезно улыбнулся робко стоящему перед ним старику и снова отпил вина:

— Я готов ответить на все, мэтр Орсэль.

Пожилой чародей прокашлялся:

— Мне хотелось бы гарантий. Я… я понимаю, что свобода не дается просто так, что кто-то из нас, наверное, даже большинство, будут убиты. Но для оставшихся мне хотелось бы быть уверенным в том, что те, кто погибнет, потеряет жизнь не зря.

Великий герцог кивнул:

— Я понимаю твое беспокойство, мэтр Орсэль. Моего слова дворянина тебе будет достаточно? Так вот, — Гильом выпрямился в кресле и торжественно произнес. — Я, Великий герцог Гильом Де Тайер, в чьих жилах течет королевская кровь, даю тебе слово дворянина, что, как только я взойду на трон, одним из первых моих решений будет указ о прекращении преследования людей за магические способности. Я запрещу убивать и арестовывать чародеев на всей территории королевства и дам им равные со всеми права. Теперь ты удовлетворен, мэтр?

Чародей сжался. Похоже, он не слишком поверил. Герцог увидел, что тот хочет еще что-то сказать и решил не дать старику этой возможности. Гильом встал из-за стола, подошел к магу и протянул ему руку:

— Я понимаю твои страхи, мэтр. Борьба за справедливость — очень сложное и опасное дело. И я благодарен Ковену за то, что вы решились сражаться со мной бок о бок. Я тоже рискую своей головой, не забывай об этом. Так пройдем же этот путь вместе, друг мой! Победа или смерть!

Пожилой чародей судорожно сглотнул и пожал протянутую руку. В глазах старика стояли слезы. Герцог сделал вид, что ничего не замечает.

— Вот и славно. Выше голову, мэтр Орсэль! Это было правильное решение. Даже если ты сам погибнешь в этой праведной борьбе, твое имя навсегда останется в истории. Ты будешь героем, первым, кто осмелился поднять магов на борьбу. Только помни: пути назад уже нет ни для тебя, ни для твоих товарищей. Теперь обсудим план действий.

Чародей вопросительно посмотрел на герцога. Тот продолжил:

— Я решил оказать магам честь и позволить Ковену начать действовать первыми. Потом я незаметно подам сигнал, и в дело уже вступят мои солдаты.

— Чего ты от нас на самом деле хочешь? — маг внимательно посмотрел на Гильома.

Руки Орсэля перестали дрожать, старческие слезы исчезли. Теперь перед герцогом стоял мудрый пожилой человек, который принял решение и которому было некуда отступать.

Великий герцог Гильом Де Тайер сделал приглашающий жест и показал Орсэлю на стол, где была разложена карта:

— Посмотри. Это план Пале-Де-Тувель. Я планирую застать Его Величество врасплох. Двадцать первого эллона весь Трезеньель будет отмечать королевский День Рождения. Во дворце устроят большой праздник, прием и бал. Ты же знаешь про церемонию Дарения? В Трезеньеле есть такая традиция: жители каждой провинции поздравляют короля с праздником и приносят ему дары. Ковен может проникнуть во дворец, скажем, как представители баронии Ориж.

Орсэль задумчиво покачал головой:

— А если наследники барона будут против?

— Барон не оставил прямого наследника, — улыбнулся герцог. — Так что его дальние родственники устроили настоящую грызню. И я постараюсь, чтобы они совершенно не обращали на все это внимания.

— Хорошо, — согласился Орсэль. — Мы проникаем во дворец. Что потом?

— А дальше все просто, друг мой. Вы преподносите Его Величеству подарки и во время церемонии нападаете на него. Королевские гвардейцы не имеют Дара Пророка. Вы с ними справитесь без особого труда. А когда вы начнете, вас поддержат мои люди. Как видите, все очень просто.

— Хотите, чтобы мы убили Его Величество? — снова растерялся маг. — Но… мы не можем этого сделать! Каждый из нас всю жизнь учился контролировать свою силу, чтобы не пускать ее во зло!

— О, дорогой мой друг! — развел руками Гильом. Презренный маг снова был готов сорваться с крючка, и герцог был так этим раздосадован, что начал терять терпение. — Ну кто же говорит об убийстве! Как же на меня будет смотреть мой народ, если я просто возьму и хладнокровно убью Максимиллиана? Трон мне нужен законным путем, я не хочу восходить на него как узурпатор. У меня есть неопровержимые доказательства, что мой отец родился первым. Я просто предъявлю их собравшимся. Когда меня коронуют, кузен Максимиллиан займет мое место и станет Великим герцогом, только и всего.

Старик замялся. По его лицу Гильом понял, что пожилого мага мучает еще что-то.