Только бы успеть!.. Не потерять её!

Бес вылетает на дорогу и за секунду до нападения успевает прыгнуть и оказаться перед оскалившейся мордой большого ощетинившегося волка. Его недовольные сородичи рычат, скалят свои острые зубы и окружают Беса, но это не те противники, которые могут напугать разъярённого Альфу.

Глаза застилает кровавая пелена и Бес с непреодолимым желанием убивать каждого, кто посмел посягнуть на его самку, кидается в атаку, собой защищая любимую.

Аня

— Эй, эй, болезная, вставай! — слышу сквозь гул в ушах и чувствую, как меня тянут вверх.

— Ммм, — в голове шум такой, будто лесопилка работает, ноги совсем не держат, тело совсем ватное.

Ещё через мгновение понимаю, что меня уже подняли и аккуратно поставили к стене. С трудом поднимаю руки и обхватываю голову. Виски ломит. Кажется, я что-то бессвязно мычу, пытаясь вернуться в реальность.

Что это? Давление? Что со мной случилось?

Поднимаю глаза и фокусирую свой взгляд на стоящей напротив меня женщине лет сорока. На голове у неё поварской белый колпак, немного сдвинутый на бок, а спереди повязан белый фартук, почти полностью скрывающий униформу. Она аккуратно поддерживает меня, видимо опасаясь, что я снова упаду.

Повариха внимательно разглядывает меня.

— Ну, что ж ты, моя ласточка, в обмороки то падаешь? Небось, не ела ничего с вечера? Всё в каморке своей прячешься?

Голос у неё такой приятный, заботливый и взгляд этот мягкий, обволакивающий. Смотрю на эту женщину и ощущаю исходящие от неё материнское тепло и заботу и едва сдерживаю желание обнять её. Я так устала быть одна.

Боже, как я хочу домой!

Меня постоянно преследует ощущение, что в этом чёртовом замке я теряю что-то важное… и себя я тоже теряю…

— Ну-ка, пойдём, я тебя сейчас накормлю и чаем напою. Булочки как раз испеклись, — она ведёт меня на кухню, аккуратно поддерживая пухлой рукой за плечи. Усаживает за стол и тут же начинает суетиться и выставляет поближе ко мне хлеб, булочки, посыпанные сахарной пудрой, а прямо передо мной оказывается тарелка с каким-то ароматным блюдом очень похожим на плов.

Желудок сводит судорогой от вида и аромата этого великолепия.

— Вот тебе ложка, давай ешь, — повариха садится напротив, локтём упирается в стол и укладывает свою голову на раскрытую ладонь, заботливого взгляда с меня не сводит.

Боже, как же приятно, когда кто-то просто о тебе заботится. Я уже совсем забыла это чувство. Отвечаю женщине благодарной улыбкой.

Беру ложку и зачерпываю ароматно пахнущий травами и жареным мясом плов.

Ммм, божественно!

— Очень вкусно, спасибо, — на английском благодарю.

Зачерпываю ещё и вдруг замечаю движение у окна, оборачиваюсь. Молодая служанка стоит, опираясь на высокий подоконник и скрестив руки на груди, с нескрываемым презрением как неведомую зверушку разглядывает меня. Непроизвольно так и застываю с ложкой у рта. Холодок прокатывается по спине от её колкого пронизывающего взгляда.

Чем я заслужила такую неприязнь и отвращение?

Повариха тоже замечает девушку и тут же шикает на неё, что-то говорит ей на румынском и та недовольно, фыркнув, уходит.

Смотрю в окно, от которого отошла служанка, и в моей гудящей голове резко вспыхивает подслушанная фраза: «господин Владислав вырвал несчастной язык».

Я мгновенно скукоживаюсь, леденею от ужаса, воспоминания бушующим вихрем врываются в моё сознание. Оборотни. Здесь везде оборотни. Я их пленница и вполне возможно, скоро и я останусь без языка… или руки… или головы.

Страх сковывает моё тело. Боже… Мне страшно просто перевести взгляд на сидящую напротив женщину, ведь я всё вспомнила и сейчас прекрасно понимаю, что она тоже одна из них.

Почему же она так заботится обо мне?

— Ну, что ты застыла как статуя? — она похлопывает меня по руке, — я сейчас тебе чаю ароматного заварю.

Она встаёт, а я поворачиваюсь и задерживаю на ней взгляд.

Обычная, немного полноватая фигура… никаких жёлтых глаз, хвоста или шерсти.

Как определить, что она оборотень?

Возможно, она такой же человек, как и я? Может быть, она сможет помочь мне выбраться отсюда?

Надежда ярким пламенем вспыхивает во мне и я уже открываю рот, чтобы попросить о помощи, но тут повариха поворачивается и, смотря мне в глаза, спрашивает:

— Ты услышала нас, да? Поэтому в обморок упала?

Закрываю рот и нервно сглатываю.

Что ей ответить? Правду или попробовать соврать?

— Вы сказали, что Влад вырвал кому-то язык, — всё-таки решаю сказать правду.

— Господин Владислав, — тут же поправляет она меня и поджимает губы, — не нужно было тебе этого слышать, ласточка моя, ох, не нужно…

— П… по… чему?

— Господину это не понравится, ой, не понравится, — тихо причитает она и качает головой.

Вижу, что женщина не враждебно настроена ко мне. Возможно, даже переживает за меня… или за себя. Неважно! Решаюсь попросить её о помощи.

— Помогите мне, пожалуйста! Скажите, как сбежать отсюда!

Она с какой-то приторной жалостью смотрит на меня и снова качает головой.

— Из замка только один выход — река с северной стороны замка, но это верная смерть для тебя, — женщина вздыхает, — мне жаль, но от господина Владислава ты не уйдёшь, только, если он сам отпустит.

Слёзы, что до этого ещё держались в глазах, всё-таки скатываются по моим щекам. Закрываю лицо ладонями и всхлипываю. Я так устала от всего этого.

Что это за жуткая игра? Что Владу нужно от меня?

— Зачем я ему? — отрываю ладони от лица и с отчаянием смотрю на нахмурившуюся женщину, — что ему от меня нужно, вы можете мне сказать? — я хочу знать своё будущее!

— Да кто ж его знает, девонька… кто ж его знает, — она отходит от плиты и подвигает ко мне чашку с дымящимся чаем, — ты ешь давай, чую, силы тебе ещё понадобятся.

Пересилив себя, я всё-таки умудряюсь впихнуть в рот ещё немного плова. Аппетит пропал, но Агата, так зовут повариху, сказала, что не отпустит меня пока я всё не съём. Потом в странном молчании мы пили чай… И я, наконец, поняла, что здесь никто мне не поможет, а Агата просто смотрела на меня и вздыхала. Напоследок она дала мне пакет с ароматными булочками и велела не гневить господина Владислава.

Да уж, мне совсем не хочется оказаться без языка…

Вернувшись в комнату, обессилено падаю лицом на кровать. Хоть на дворе лето, я чувствую, как холодеют мои руки и тело бьёт нервный озноб.

Неужели нет никакого шанса сбежать отсюда?

Тут же в сознании проносится слово «река» и я быстро переползаю на другую сторону кровати, поднимаюсь и выхожу на балкон. Мне не хотелось выходить сюда после падения Кари, но сейчас это отчаянная необходимость. Сердце сначала замирает, а через мгновение пускается в бешеный галоп. Адреналин в крови зашкаливает. Чувствую, как покрываются нездоровым румянцем щёки и шея.

Смотрю перед собой и от отрывшейся красоты вокруг дух захватывает. Горные вершины покрыты тёмным непроходимым лесом. Пушистые ели почти вплотную подходят к закрытой территории замка.

Опираюсь на перила и смотрю вниз. Ожидаемо реки здесь нет… только острые камни торчат.

Чёртовы камни!

Перед мысленным взором возникают наполненные ужасом глаза Кари перед самым падением, её отчаянный крик, раздавшийся в тишине ночи.

Могла ли она выжить?!

Горькие слёзы подступают к глазам… Я не знаю ответ на этот вопрос… и это убивает меня…

Где же ты, Кари?

— Аааааа, — громко кричу и мой надрывный крик эхом отражается от высоких равнодушных гор.

Бесит! Как же всё бесит!

С силой несколько раз ударяю по кованым перилам. Ладони горят от боли, но сознание удивительным образом проясняется и почти сразу моё отчаяние превращается в ярость и злость, по большему счёту, на саму себя.

Какого чёрта я сдалась?!

Я жива, значит, есть ещё возможность вырваться и спастись. А вернувшись к людям, я сразу пойду в полицию и расскажу, что здесь произошло. Уверена, полицейские смогут найти мою подругу.