Кстати, интересная штука, эти волшебные гороскопы. Если у маглов это способ предсказать будущее и остальной эзотерический бред, то вот волшебники используют его для определения активности духов и привидений. Зачем это трем первокурсницам? Кто бы знал, но все равно интересно.

— То есть ты можешь чувствовать как магия поступает в палочку, если ты зажигаешь люмос, а Дамблдор хочет, если упростить, чтобы ты видел, как течет магия к чужому люмосу?

— Вроде того, только вот я за пределы тела выйти не могу.

— Странно, я даже не слышал о подобной технике… — пытавшийся до этого что-то вспомнить, сказал Эд.

— И я тоже, надо спросить у старших, может они знают.

— А если нет, то пусть идут к Лавгудам, — бросил я и на меня вопросительно посмотрели четыре глаза. — Что, Пандора же работает в Отделе Тайн, кто, если не она знает про течение магии и вот это вот все.

— Да, это имеет смысл. Но что, если Дамблдор хотел, чтобы ты сам догадался?

— Я у него спрашивал, он ответил, что я сам могу решать, кому рассказывать, а кому нет.

— Ясно, напишу завтра с почтой, — сказала Лита и протянула мне свиток. — Давай сюда трансфигурацию, проверю.

Эд, глядя на подругу, многозначительно хмыкнул. Общепринятый факт, что в нашей компании у МакКошки он лучший.

— А ты только палочкой размахивать умеешь, на бумаге два слова связать не можешь.

Друг только махнул рукой и притянул к себе шахматы.

— Так, это что сейчас было? — вырвалось у меня и у Литы одновременно.

Блэк только пожал плечами и стал расставлять фигуры. Невербальное акцио, это круто, очень круто. Только вот они еще не знают, что меня Дамблдор заставил выучить невербальное Экспульсо. Получается, конечно, не всегда, но дело практики.

***

Учеба началась размеренно и спокойно, новогоднее настроение все еще витало в воздухе, но постепенно стало пропадать, так же как пропадали украшения. Наша гриффиндорская группа учеников сократилась, из двухсот сорока выбыло шестнадцать. Кстати, больше всех в школе. У слизеринцев провалился только один, у Когтеврана двое, а у Пуффендуя двенадцать. Да и не мудрено, нас и барсуков изначально было больше всех, а к седьмому курсу останется примерно поровну.

Профессора не жестили, по крайней мере по началу. Учебный план тоже поменялся. Например на уроках малефики мы перестали бездумно отрабатывать заклинания со стеной или в парах, а перешли к боям с деревяшками.

Для подавляющего большинства, это было сложным и опасным делом, после каждого урока кто-то оказывался в больничном крыле. Для меня, после двух недель почти ежедневных тренировок от директора против трех, четырех а под конец и пяти куда более сильных и быстрых противников, уроки стали простой физкультурой.

Конечно, я особо старался не выделяться, настолько, насколько мне позволяла высшая оценка в первом полугодии. Как мантру перед каждым боем я повторял:

— Умеешь считать до десяти, считай до трех.

Для друзей моих бой тоже оказался плевым делом, но они этого не скрывали, довольно быстро перехватив первенство в успеваемости. Но в целом это и не важно, в аттестат пойдет только итоговая оценка за экзамен, а нормативы, чтобы меня к нему допустили, я сдавал с запасом.

Профессор Снейп после каникул пригласил меня в кружок зельеварения, на что я конечно же согласился, послав куда подальше все остальные дела. Варились в четверг вечером зелья куда сложнее того, к чему я привык, и меня к ним по началу не подпускали. Да и через пару месяцев тоже. Для начала, мне нужно было разделывать для более старших учеников и профессора ингредиенты, носить то, да се, смотреть и учиться.

Мытье котлов, благо, на мои плечи не лягло. Так как в ходе занятия нерадивые ученички могли испортить дорогое оборудование и компоненты, профессор выбивал из них все рассеянность часами оттирания этих самых котелков.

Остальные предметы изменились для меня не сильно. Немного усложнился материал, стало больше теории и параграфов на дом, но в целом все также. Некоторые, правда, с первых же дней стали зашиваться и уже к началу апреля получали нервные срывы и истерики.

Честно сказать, я и во время учебы в прошлой жизни видел таких и никогда их не понимал. Большая часть материала усваивается, когда ты просто слушаешь преподавателя, делаешь конспект, потом читаешь отведенный под пройденную тему параграф и потом выполняешь по нему задание. Да, это долго, но это просто.

А учить все в один день только потому, что перед этим ты учил что-то другое, как по мне — бред.

Но я отвлекся, еще одним занятием, проходящим раз в две недели, были тренировки у Дамблдора. Все в том же зале, все так же вдвоем с деревянными манекенами, желающими всеми силами меня сжить со свету.

Помимо отработки заклинаний и проверки моих успехов в медитации, директор стал учить меня разным сложным техникам ведения боя. Для начала, он показал мне на своем примере как работает прием, называемый короткой или шаговой аппарацией.

С перемещением на большое расстояние, когда ты сам себя закручиваешь и магией направляешь тело сквозь пространство, ничего общего нет. В данном случае скручивается не человек, а сама материя, так что применять такое можно и под аниаппарационным куполом.

Получается так, что усилием воли и капелькой магии маг ломает привычную систему координат вокруг себя и в месте, куда он хочет попасть, а затем соединяет две полости. Главное в этот момент не оказаться сразу в двух местах, так как в отличии от обычного ращепа, когда тело просто неправильно собирается уже в точке выхода, в коротком варианте расщеп разорвет тело пополам. А это смерть даже для мага.

Еще один способ, который мне нужно освоить прежде, это перемещение при помощи разбора себя на пыль и сбора в нужном месте. Тут нет никакой пространственной магии, просто пересобрался и все. На вопрос, как может человек контролировать сборку собственного тела, когда человека по сути нет и мозга у него нет, Дамблдор ответил:

— Это магия, Гарри, просто магия. Ты живешь в мире, где понятие души не абстрактное религиозное выражение, а вполне себе конкретная и осязаемая вещь. Поцелуй дементора тебе в свидетели, и спрашиваешь, как человек может существовать без мозга? Более того, наверняка даже сегодня ты видел хотя бы одного призрака, у них не то что мозга, у них вообще тела нет.

Объяснение на грани фола, но даже не поспоришь. Получается, что нужен контроль, контроль и еще раз контроль.

Для его тренировки меня в добровольно-принудительном порядке отправили учиться трансфигурации. Вот освою хотя бы четвертый-пятый курс, можно будет поговорить и про перемещения всякие. А пока что, посмотрел как это все делается, позавидовал и марш учиться.

На самом деле, Дамблдор объяснил, почему отказывается учить меня пространственной магии. Уроки, а затем и экзамен, например, проходят только у шестого и седьмого курсов, и то, только у совершеннолетних магов. К тому же, до уроков должен допустить декан, который проверит готовность мага.

Делается это потому, что хоть на уроках и есть учителя, которые могут оказать помощь, и летальных случаев не так уж и много, но никто не застрахован от ноги, случайно поменявшейся местами с головой. Что в этом случае произойдет со студентом и так понятно.

А у учеников младших, пусти и одаренных, благодаря рассеянному вниманию и подобным вещам, процент смертей поднимется в разы. Я спорить не стал, и просто продолжил заниматься. Нельзя, значит нельзя, я же не самоубийца.

Так и проходила моя школьная рутина плоть до середины апреля, когда на входе в обеденный зал под конец завтрака, я не заметил преинтереснейшую картину, оставившую свой черный след в истории Хогвартса.

Спускаясь по одной из центральных лестничных шахт, я почувствовал до физической боли знакомое чувство. Как и во время нападения, закончившегося пытками, интуиция засвербила и буквально умоляла меня остановиться и развернуться в другую сторону. Более того, Лита и Эд, с которыми мы вместе шли на обед из кабинета чар, судя по их внезапно изменившимся лицам, тоже что-то почувствовали.