— По своей воле?.. По своей?.. — Бет смотрел на нее. Бет не понимал. — Девятая пространства, ты…

— Меня зовут Лана. Я прошу тебя использовать это имя.

Назвать ее простым именем было не намного проще, чем понять.

— Ла… Лана. Зачем ты отправилась сюда? Мы еле смогли найти тебя. За ту секунду, что был открыт твой портал, образ этого мира отпечатался в общем разуме. Над ним трудились все шестеро восьмых знания. Им понадобились тысячи часов, чтобы расшифровать образ! А если бы они не сумели?..

— Я рассчитывала как раз на то, что вы меня не найдете, — в голосе Ланы прозвучала досада. — Я проявила небрежность. Нужно было идти через промежуточный мир.

— Ты хотела спрятаться?.. — Бет повторил эту фразу, пытаясь осознать и понять ее. — Ты хотела спрятаться… Но почему? Ты же нужна нам! Ты нужна нам всем!

Разумеется, нужна. Спасатель принес с собой крошечный слепок общего разума. Словно тени, за спиной Бета стояли невидимые тысячи седьмых, миллионы шестых, несчетные множества пятых, четвертых, третьих. Глядели на нее снизу вверх укоризненными взглядами, беззвучно шептали: «Ты нужна нам… Ты нужна. Ты нужна!»

— Именно поэтому, Бет. Я нужна всем. Поэтому я и ушла.

Восьмой силы не мог объяснить себе ее поступок иначе, чем потерей памяти. Он терпеливо рассказал Лане то, что она должна была прекрасно знать. Родная планета истощена и переполнена. Миллиарды третьих и четвертых не могут полноценно развиваться. Было принято решение сконструировать искусственную планету на основе пояса астероидов. Двенадцать восьмых пространства и Лана — единственная Девятая — должны…

— Должны что? — Перебила она. — Построить вам планету? Дать вам жилье, пищу, энергию, знания — чтобы вы могли полноценно развиваться? Чтобы внуки ваших внуков когда-нибудь стали бы девятыми?

— Так устроен мир, — удовлетворенно подытожил Бет.

— Старшие служат младшим, да? А младшие никогда не пробовали сделать что-нибудь сами?

— Младшие?.. — Бет задумался и усмехнулся. Вероятно, он представил себе комичную картину: толпа беспомощных третьих, не умеющих ни смещать время, ни преобразовывать энергию в массу, ни ослаблять или усиливать молекулярные связи, — эта толпа младенцев строит… хи-хи!.. планету.

— Бет, — вкрадчиво произнесла Лана, — а между тем, тебя пленили две дюжины первых.

— Как?! Ты оскорбляешь!..

— Бет, я кое-что знаю о существах этой планеты. Они не умеют наследственно передавать навыки, как мы. На Земле живут только первые.

Первые… Само слово звучало необычно для разведчика — тысячелетия прошли с тех пор, когда на его родине еще встречались первые. Уже века миновали с того дня, как последний второй взошел на третью ступень совершенства, и гены его перестроились, сохранив достигнутое мастерство. С тех пор ребенок даже самой отсталой семьи от рождения становился третьим.

— Эти странные люди считают, — продолжила Лана, — что для развития необходимо трудиться. Некоторым из них удается достигнуть второй ступени совершенства. Потом они умирают, и дети начинают путь заново. Встречались и такие, кто при жизни успел взойти на третью ступень. Их было всего несколько. Люди поклоняются им и называют их богами. Возвращайся, Бет. А тем, кому я особенно нужна, расскажи сказку о процветающем мире, населенном одними лишь первыми.

Бет нерешительно помолчал.

— Лана… Твой ребенок мог бы стать первым в истории десятым.

— Я никому не пожелаю такой судьбы. Уходи, Бет.

— Лана, я не смогу уйти, даже если бы захотел. Усилий всех старших пространства едва хватило на то, чтобы отправить меня в один конец. Я могу вернуться только вместе с тобой.

— Всех усилий?.. — Лана невесело усмехнулась и понизила мерность пространства. Время вне сингулярности замерло, весь космос стал единственной точкой. Достаточно было сделать один шаг, чтобы в следующее мгновенье оказаться за тысячи парсек от Земли. Лана указала лапой, и Бет увидел перед собой лазурный пол Сферы Решений, и усталые лица восьмых пространства, с великим трудом забросивших разведчика на далекую планету.

Лана подтолкнула его:

— Иди.

Бет робко переспросил:

— А ты?

Вторя ему, множество робких голосков заполнило космос: «А ты?.. Лана, как же ты?… Ты нужна нам… Нам… Нужна…»

— Спасибо, я останусь здесь.

Учитывая необъяснимую природу силы, искалечившей бойцов спецохраны, и столь же необъяснимое исчезновение чужака прямо из-под носа десятков людей и приборов, министерство обороны предпочло замять эпизод с экземпляром U2 и благоразумно утаить его от репортеров.

В двенадцать часов следующего дня строго согласно графику очередная экскурсия посетила похожую на ягуара леди Ребекку. Удивлению визитеров не было предела: Бекки не была занята мячиком! Вместо этого она с интересом рассматривала сквозь стекло лица людей. «Такая синяя», — сказал кто-то, «да просто кошка!» — тут же добавил другой. Экскурсанты покосились на говорившего.

Хьюго Шелби улучил момент, когда никто не смотрел на него, подмигнул Ребекке и показал ей поднятый кверху большой палец.

Помни главное: время — твой противник.

Родичи (особенно — близкие), друзья (особенно — лучшие) всегда слепы. Они заметят пропажу лишь на пятые или шестые сутки, а на седьмые обратятся к тебе. Это значит, у тебя будет на все максимум пять полных суток, сто двадцать часов.

Они скажут тебе: «Мы полагаемся на вас». Они станут глядеть круглыми совиными глазами, они прошепчут, срываясь: «Только вы можете помочь! Верните его». Или — ее. И тебе захочется успокоить, пригладить, заявить уверенным таким баском, что, мол, все будет полный окай, что все, мол, будет отлично, а еще — это у тебя надцать-какое-то дело по счету, и всегда все было полный окай. Вместо этого скажи: «Вы, черт возьми, слепые идиоты! Из-за вас времени почти не осталось». А знаешь, почему следует так сказать? Потому что это, черт возьми, правда.

Тогда они станут сулить тебе деньги. Большие. Так и назовут их: «Большие деньги». Или даже: «Какие угодно деньги!» Они что угодно посулят, лишь бы ты ехал, мчался, несся прямо сейчас. На это потребуй: «Пол-литра кофе. Тарелку сендвичей. И шесть часов в его комнате». Или — в ее.

Ты сидишь на его (ее) диване, глядишь на ее (а может, его) кумиров на стене, дареные дурные безделушки на подоконнике. А время течет, ты нутром ощущаешь, как оно уходит, как крутятся его шестерни, прокачивают кровь сквозь клапаны сердца. До дьявола хочется сорваться и бежать, нестись… Не делай этого. Невмоготу сидеть — встань и пройдись от окна к двери, потом обратно. И берись за дело. Имеешь шесть часов на то, чтобы все узнать о человеке.

Для примера, пусть это будет она. Пусть ее зовут Санни. Спустя шесть часов Санни должна стать тебе ближе, чем сестра. Должна тебе стать — как сокамерник после срока за убийство; как тачка, в которой ты сто тысяч отмотал, попал в аварию, чуть не сдох, собрал ее по винтикам и отмотал еще сто тысяч. Про Санни ты должен знать вообще все.

Лезь во все щели. Смотри страницы в сетях, читай дневники, вскрывай пароли, ройся в письмах, включай старые сотовые. Допрашивай родных, выдавливай из них все до капли. Возможно, Санни недавно рассталась с мужчиной. Если он был козлом, моральным уродом, ничтожной плесенью — знай, что она боготворила его. Пойми, за что. Если у них была идеальная пара, если близкие налюбоваться не могли, свадьбы ждали — выясни, за что же Санни презирала этого подонка.

А может, Санни была одинока. Тогда выясняй, почему? Каким моральным достоинством утешала себя? О каком способе суицида мечтала? Одинока — как кто? Как желтый лист на грязном асфальте, случайно не сметенный дворником? Как сто шестнадцатая любовница Казановы? Как в башне из слоновой кости статуэтка принцессы из слоновой кости? Как Бриджет Джонс?