— Капитан, — спросил я. — Как считаете, враг предусмотрел способ снять барьер?

— А зачем? Объект уничтожен, что ему еще надо?

— В нашем космопорту хранятся координаты десятков колоний Магелланова облака. Если барьер останется, враг никогда их не получит.

— Возможно…

— Предлагаю всем сесть в машины и отлететь подальше, — прервал нас лейтенант. — Я сам брошу. Мало ли что.

Климов отмахнулся:

— Если будет мало ли, то достанет всюду. Кидай, не томи!

— А можно я? — Сказала Лера. — Все-таки мой талисман! Девять лет под подушку прятала. Подумать только: девять лет спала на бомбе, чтобы не снились кошмары! И таки не снились.

— Лерчик, не стоит, — укоризненно покачал головой Ник, но капитан возразил:

— Без разницы, кто. Я же говорю — если случится, то хватит всем. Бросай, девочка.

Лейтенант отдал зеркало Лере. Она посмотрелась в него, подправила волосы, улыбнулась, и пошла к барьеру.

Смутная догадка родилась во мне. Сложилась из десятка фрагментов: из таймера на девять лет вперед, из двух бомб вместо одной, из коллекции Ольги Борисовны и версии Павла Петровича, из слов капитана, и самое странное — из бреда Аристарха про свет во тьме и белый лист, невозможный без черной точки.

Когда девушка замахнулась, я крикнул:

— Лера, стой! Это ключ!

Но зеркальце вылетело из ее руки.

Три секунды, пока наше спасение летело в бездну, тянулись нескончаемо. Все движения застыли, звуки смазались, сместились в низкие частоты. В голове, как в вакууме, повисла ослепительная мысль, что сейчас еще не поздно броситься, догнать, поймать… а сердце отчетливо произнесло: «тук». И спустя много часов — снова «тук».

Когда черное зеркало коснулось барьера, я потерял сознание.

А небо было синим.

Катастрофически синий колодец прямо над нами, а вокруг — густые ватные тучи сворачивались в спираль циклона.

Шумела река, взялась откуда-то в сухом русле. За той чертой, где раньше река была отсечена барьером, начинался лес. Плотный, слитый воедино из сотни оттенков зеленого.

Далеко, над городом росли белесые лисьи хвосты — там, где лопались и испарялись светильники. И где-то глохли пармашины, и захлебывались электростанции, и оттаивал стереотеатр, плача слезами конденсата, и грелись тонны отморозков в котловане озера Чуткого, всасывали тепло атмосферы…

Мы лежали на земле. Пронзительно свистел ветер. Было холодно.

Впервые за девять лет — холодно.

— Откуда ты знал?! — Жарко шепнула Лера мне на ухо.

Как тут ответишь?..

Наверное, стоило сказать, как я понял, что барьер будет снят рано или поздно. Никакой внешний враг не будет туп настолько, чтобы похоронить город под барьером навсегда — ведь в космопорту, в нашей навигационной базе данных, хранятся координаты всех колоний Магелланова Облака. Должен быть ключ, который вскроет это запечатанное пространство. Должно быть противоядие от действия первой антифизической бомбы!

Пожалуй, следовало вспомнить, что Павел Петрович, наш добродушный диктатор, был единственным полностью счастливым человеком в городе. И никогда и никого не думал он убивать, и не был запрограммирован на это! Его миссией было лишь снять барьер после того, как изменение закона уничтожит население колонии. На случай, если Петрович не справится с этой простой задачей, в зеркальце-ключ был встроен таймер: 13 марта сего года законы термодинамики вернулись бы в любом случае! Внешний враг считал, что уж девяти лет в термическом аду точно не переживет никто, и был бы прав… если б не старания его собственного агента. Председатель искал зеркало с единственной целью: перевести таймер вперед, удержать барьер, сохранить свое крошечное царство, дожить до смерти добрым государем.

Возможно, мне стоило сказать о принципе инь-янь. О том, что на черном листе обязана быть белая точка, и без нее чернота невозможна. Когда возник барьер, наш город исчез из прежней Вселенной, выпал изо всех взаимодействий с нею. Но закон сохранения энергии не нарушался, значит, возникла где-то изолированная точка, в которой сосредоточена вся энергия нашей области пространства. Когда из уравнения баланса энергии Вселенной вычеркнули нашу колонию, в него должны были добавить некую константу, чтобы равенство сохранилось. И этой константой являлась энергия ключа — черного зеркальца Леры. Едва ключ коснулся барьера, слились и взаимоуничтожились законы противоположной полярности, сократились члены уравнения.

И уж конечно, я должен был прокричать о том, что теперь я знаю способ вернуться в Солнечную Систему! Нужно лишь разыскать раскиданные по Галактике ключи от мертвых зон — от тех областей пространства, которые внешний враг изъял из нашей Вселенной и присоединил к своей! Его оружие — не абсолютно. Изменение законов физики всегда обратимо, поскольку сами законы физики — вторичны по сравнению с чем-то большим, неким изначальным Всеобщим Равновесием…

Я не успевал сказать всего этого — мысли путались в океане открытий и в свисте вихря.

И я прошептал:

— Я знал, что все кончится хорошо. Потому что жизнь — отличная штука!

42 года Рой шел сквозь пространство без единого Посещения.

Проделывая путь к шаровому скоплению Единорога, Рой двигался сквозь пустынный район с редкими старыми звездами. К великому несчастью, все они не имели планет.

Полвека назад, прокладывая маршрут грядущего Пути, Cовет Лидеров предусматривал такую опасность, и принял меры. Готовясь к перелету через пустыню, Рой провел целых 2 года в благодатной звездной системе Альтериса, перестраиваясь и запасаясь веществом.

Баки маток были заправлены под завязку не водой, а чистым сжиженным водородом. Двенадцать крупных шершней перестроили в танкеры, чтобы буксировать сквозь пространство дополнительные запасы топлива. Реакторная система трех самых старых маток была полностью реконструирована и стала вдвое экономичнее. Атомарные синтезаторы, широко раскинув крылья-уловители, вертелись вокруг звезды, преобразовывая ее энергию в самое компактное из возможных видов топлива — антиматерию. По истечении двух лет Рой был заправлен настолько, что энергии хватило бы на 40 лет непрерывного полета, без единой дозаправки. За это время даже в столь пустынном районе галактики Рой должен был миновать целых 7 звездных систем — и казалось просто невероятным, что ни в одной из них не удастся дозаправиться. Казалось…

Теперь, спустя 42 года, абсолютно невероятная гипотеза стала жестокой реальностью. 16 маток Роя вышли из гиперпрыжка над плоскостью эклиптики Схарты. Это был красный гигант, чрезвычайно старый, выгоревший до углерода и распухший до миллиарда километров в диаметре. Он был последней надеждой Роя — были все основания ждать, что такая старая и крупная звезда имеет планетную систему. Однако первый же взгляд на Схарту вблизи открыл ужасную правду: звезда сожрала свои планеты. Схарта была куда больше, чем казалось в телескопы. Совсем недавно, 200 тысяч лет назад, ее ядро разогрелось достаточно, чтобы накопившиеся в нем триллионы тонн углерода вступили в реакцию синтеза — и чудовищная взрывная реакция раздула звезду изнутри. Она накрыла своей исполинской тушей орбиты планет, всосала их в себя и испепелила в доли секунды. Звездная система Схарты перестала существовать. Матки дрейфовали вокруг одинокой красной звезды — невообразимо богатой таким необходимым топливом, и в то же время абсолютно неприступной.

Рой оказался в западне.

Совет Лидеров собрался на этот раз в Зале Святыни. Тревога и страх, живущие в сердцах, заставили Лидеров не сговариваясь прийти туда. В этом огромном, монументальном зале, все стены которого были испещрены картинами сотен и тысяч предыдущих Посещений, гибель Роя казалась абсолютно невероятной. Космическое спокойствие Зала Святыни придавало хладнокровия Лидерам, ставшим перед лицом ужасной опасности.