— Прекрати сражаться со мной, Кэт, — теперь он звучал действительно серьезно. — Просто расслабься и позволь мне позаботится о тебе в эти два дня. Я ведь не много прошу, да?

Конечно, много. Я боролась так долго, чтобы никто за мной не присматривал, что ослабить этот контроль, все равно, что потерять часть себя.

— Вылезай из воды. Хочу попробовать кое-что.

Мне не понравилось, как это прозвучало. Ладно, возможно, была частичка, которая хотела бы знать, что это, но она была одна из триллионов.

Я подплыла к лестнице и вылезла из воды. Рем последовал за мной, и я не удержалась, посмотрела на его совершенно мокрую кожу, пока он поднимался.

Он нагнулся и схватил полотенце, затем встряхнул и расстелил его на мостике.

— Ложись, — кивнул он на полотенце.

Я понятия не имела, что он задумал, но раз это не секс и не порка, это не может быть так плохо. Я легла на спину, а он потянулся к другой стороне мостика, затем вернулся с толстой белой веревкой в руках и встал на колени рядом со мной. Я начала протестовать.

— Бл*дь, нет, — но он был быстрым и обмотал ее вокруг моих запястий так быстро, что я даже не успела подняться на колени, прежде чем он закончил.

— Я говорил тебе, я не по этой части, — уверил Рем. — Ладно, возможно, некоторое ограничение движения, если ты не будешь слушаться, но это не для этого. Это просто, чтобы остановить тебя от касаний меня.

— Что заставило тебя думать, что я захочу касаться тебя?

Он поднял брови. Хм… это так очевидно?

— Ложись на спину, — подтолкнул он мягко, я так и сделала, хотя моя паника от невозможности расцепить запястья стала причиной бесконтрольного учащенного дыхания. — Детка, — он погладил рукой по моей голове. — Сделай глубокий вдох. Ты вне себя. Последнее, что я хочу — это вызвать твои симптомы, — и тут до меня дошло, что Рем знал больше о моем РС, чем простое чтение краткого описания симптомов болезни онлайн. Он сел на корточки и наблюдал за мной несколько минут, пока я бы не взяла себя в руки.

— Тогда отпусти меня.

— Я хочу, чтобы ты чувствовала.

— Я чувствую. Постоянно. Прямо сейчас я чувствую злость на тебя за то, что сделал такое со мной.

Рем изобразил полуулыбку.

— Нет. Забудь обо всем другом и просто почувствуй меня.

— Я чувствовала тебя. Все эти годы я чувствовала боль от того, что случилось в тот день.

Его глаза потемнели, и он нахмурился.

— Ты когда-нибудь просто задумывалась о том, что, черт побери, ты говоришь, Кэт? Потому что это действительно выводит меня из себя. Уже некоторое время. Ты постоянно тыкаешь в меня этим дерьмом, за которое я уже извинился и объяснил, почему ушел и почему мне нужно было время, чтобы обдумать все это дерьмо. Я не повторяюсь. Мне тоже больно, Кэт. Думаешь, ты одинока в этом. Ты трахалась с другим парнем через два дня после меня… думаешь, это не прожгло дыру во мне?

Он завис надо мной, и капельки воды с его тела стекали и приземлялись на мою кожу. Мои руки были связаны над моей головой, солнце опаляло нас, и мы вдвоем насквозь промокшие, плюс ко всему Рем нависающий надо мной, не прикасающийся ни к одной части меня. Я хотела сказать «к черту все» и попасть под его притяжение.

— Ты либо прощаешь и соглашаешься с тем, что я сказал, либо нет. Какой вариант выберешь?

Ненавижу, когда он бывает прав.

— Я не спала с ним, — прошептала я.

Он замер.

Боже, всего один взгляд на его лицо заставил меня растаять и рассказать ему правду.

— Я никогда не планировала это. Я просто… мне было больно, что ты сбежал. Я думала, что была отвратительна тебе, и я… я пыталась найти способ вернуть свое достоинство обратно. Поэтому… поэтому я сделала вид, будто ты мне не важен.

— Кэт, — его голос был тихим. — Ты важна. Мы важны. Всегда. Но давай больше не будем ранить друг друга. Я хочу, чтобы ты сказала это.

— Рем, — я сделала глубокий вдох. — Я… я не хочу, чтобы мы больше ранили друг друга.

— Как и я, детка.

Руки по обе стороны моей головы, колени рядом с моим тазом, грудь в дюймах от моей груди, и все, что я могу — лежать неподвижно, мое дыхание было рванным, а губы пересохшими и изнывающими от боли. Дерьмо, могут ли губы болеть от желания быть поцелованными? Потому что мои болели, и если бы я пошевелилась, то могла прикоснуться к нему, потому как я отчаянно этого хотела.

— Твои соски стали твердыми для того, чтобы я прикоснулся к ним, — он поднял руку и завис прямо над правой грудью, и я перестала дышать. — Ты тоже этого хочешь?

Моя гордость кричала «НЕТ», но мое тело отзывалось — «черт возьми, ДА». Я выгнула спину, и он убрал руку прочь. Я издала низкий стон, полный разочарования.

— Рем? Во что ты играешь?

— Не во что играю… а с чем играю, — он наклонился ближе, его губы нависли над моими. Капли воды стекали по прядям волос и капали на мое лицо. — Ты не следовала инструкциям.

— Что?

Он на мгновение посмотрел на мою грудь.

— Красный купальник. Что ты с ним сделала? Выбросила в приступе гнева?

Я закатила глаза.

— Ну, да, я не следовала указаниям достаточно хорошо.

— О, красавица, я знаю это. И у нас есть следующие два дня, чтобы убедиться, что ты будешь это делать.

— Я не гребаная собака, Рем.

Он тихо засмеялся, и я ощутила, как колебания мостика проникли в мое тело.

— У нас будут проблемы?

Я уставилась на него.

— Да. Вижу, что будут, — он внезапно поднялся, схватил полотенце, лежащее рядом со мной и обернул его вокруг талии. Затем наклонился, развязал веревку и пошел в коттедж. — Давай поедим.

Что? Он уходит? Он связывает меня, нависает надо мной, дразнит, и затем он небрежно встает и уходит?

Я была так зла и в то же время возбуждена, что не могла даже начать понимать эмоции, разрушающие мое тело. Я хотела, чтобы он схватил меня и поцеловал, затем засунул свой член в меня так сильно и быстро. Боже, не могу поверить, что он просто ушел? Просто потому что я не надела красный купальник, который он купил?

Я поднялась на ноги и нырнула в воду. Прямо перед тем, как ушла под поверхность воды, я услышала его смех.

К тому времени как я вернулась в коттедж, аромат бекона, поджаренных тостов и яиц наполнил воздух. Я замешкалась у сетчатой двери, заглядевшись на Рема без футболки, на лопатках отображалось каждое движение, пока он обжаривал яйца на сковородке.

Как будто почувствовав, что я наблюдаю за ним, он оглянулся через плечо.

— Яйца почти готовы. Я поджарил тосты. Ты не могла бы добавить еще?

Я открыла сетчатую дверь и вошла, потом поставила кружки на стойку. Если бы я пододвинулась на несколько шагов ближе, мое тело оказалось бы рядом с его, руки были бы способны провести по мышцам его спины. Я быстро отвела взгляд.

Царапанье лопаточки по алюминиевой сковороде напомнило мне о ногтях, скользящих вниз по коже… по коже Рема. Я не могу сделать это. Я вся горела и готова была воспламениться. Как может он так спокойно стоять здесь и жарить яйца, когда десять минут назад он был надо мной, и мои руки были связаны?

Я отшатнулась, когда он снял сковородку с плиты, потом повернулся.

— Тосты?

— Мммм, да, — я скользнула мимо него и схватила пакет с хлебом, вытащила четыре кусочка, которые разместила в тостере. Опустила рычажок вниз и встала, уставившись на тостер, держа ладони на стойке.

Я подпрыгнула, когда ощутила ладони на своих бедрах. Я могла ощущать каждую подушечку на кончиках его пальцев через свою накидку. Внезапно мне захотелось уйти и надеть что-нибудь потолще… зимний костюм, к примеру. Он подошел ближе, и его обнаженная грудь прижалась к моей спине.

О, Боже. В горле пересохло, и, клянусь, вся моя сила воли, которая, я думала, у меня есть, только что подверглась обстрелу и лежала в луже крови на кухонном полу.