После заседаний Карл намеренно не вернулся к себе в кабинет. Вместо этого он воспользовался возможностью пройтись до угла Первой авеню и 34-й улицы, чтобы заскочить в павильон Киммеля. Незадолго до этого Карл воспользовался доступом к базе данных медцентра, чтобы проверить, не поменялась ли палата, предназначенная для Лори Монтгомери. Но все было по-прежнему, и в списке за этой пациенткой значилась 838-я палата павильона Киммеля.

Как всегда, а в предвечернее время в особенности, в фойе павильона было полно народу. Карл именно на это и рассчитывал, потому что хотел смешаться с толпой. На нем, как всегда, было его профессорское обмундирование, включающее длинный белый докторский халат. Одетого таким образом, со служебным удостоверением личности на виду, его не потревожил ни единый сотрудник службы безопасности ни в форме, ни в штатском. Когда Карл поднимался на отделение, лифт был забит битком; его порадовало, что вместе с ним на восьмом этаже вышло человек шесть. Чем больше, тем веселее, считал он.

Миновав центральный пост, где несколько деловитых координаторов решали по телефону разные вопросы, Карл продолжил путь по длинному коридору. Идя мимо расположенных справа и слева палат, он увидел множество посетителей, а также медсестер и санитарок. Для них время было напряженным: вечерняя смена заступила только в три часа, и персоналу нужно было ознакомиться с состоянием каждого из пациентов.

Не сбавляя шага, Карл проделал весь путь до 838-й палаты и на миг остановился в дверях, даже не заходя — незачем было, он и так увидел все, что нужно. Самое главное, что в палате действительно лежала Лори Монтгомери. Он знал, как она выглядит, ознакомившись с ее многочисленными фотографиями, которые выложила на сайт бюро служба по связям с общественностью. Второе важное наблюдение заключалось с том, что Лори была под капельницей, которая никуда не денется по крайней мере сутки после операции, раз уж та была обширной. Опыт Карла говорил, что так оно всегда и бывает. Без капельницы ему не удалось бы совершить задуманное.

В палате не было никого, кроме пациентки. Карл, который на такое не рассчитывал, немного пожалел, что не взял из ящика письменного стола шприц, уже наполненный смертоносным хлоридом калия. Если бы он прихватил препарат и ввел его сейчас, одной довольно-таки нервирующий заботой стало бы меньше. Но как бы хорошо ни выглядел подобный вариант, Карл все-таки полагал, что лучше дождаться половины четвертого ночи, когда придет время «кладбищенской вахты». Он улыбнулся уместности названия, которое молва дала смене, начинающейся в одиннадцать вечера и заканчивающейся в семь утра. Он знал, почему ее так называют: большинство больничных смертей как по известным, так и по неизвестным причинам происходит в предшествующие рассвету часы. И конечно, самое большое преимущество с точки зрения Карла заключалось в том, что во время попытки реанимации он легко сможет исчезнуть, хотя вокруг будет полно потенциальных свидетелей.

— Извините, доктор, — сказала материализовавшаяся неизвестно откуда медсестра, протискиваясь в палату мимо Карла. В руках у нее были медикаменты для Лори.

Карл, улыбнувшись, проследил, как она заходит в палату и начинает разговор. Ее внезапное появление подтвердило: следует подождать до половины четвертого ночи и лишь тогда поставить в этом деле точку. В тот момент шансы внезапного появления кого-то из медперсонала будут сведены почти к нулю.

— Я вернусь, — с австрийским акцентом пробормотал себе под нос Карл, цитируя любимую реплику из фильма про Терминатора. Уходя, он с трудом справился с улыбкой. Завтра к этому времени кошмар будет позади, потому что ни одной костяшки домино, которая, опрокинувшись, могла вовлечь его в цепную реакцию, уже не останется.

— Спасибо, — сказал Джек водителю, выходя из черной «хонды-аккорд» возле главного входа в павильон Киммеля. Поездка оказалась довольно приятной и обошлась без происшествий, однако, как и следовало ожидать, затянулась. На велосипеде Джек добрался бы куда быстрее, но сдержал слово и нашел машину с помощью приложения. Горя желанием поскорее увидеть жену, он толкнул вращающуюся дверь и зашагал к лифтам.

Джуниор пришел домой, когда его отец еще разговаривал с Лори. Вернувшись в гостиную, Джек обнаружил, что сын уже погрузился в «Майнкрафт»: сам на диване, ноги на краю журнального столика, ноутбук на коленях. Джек сел рядом и спросил, как прошел день.

— Нормально, — ответил Джей-Джей.

— Мамина операция прошла хорошо.

— Знаю. — Пальцы сына с удивительной скоростью безостановочно бегали по клавиатуре. Хоть Джека и не радовало, что Джуниор проводит за играми столько времени, развившаяся у мальчика координация между глазами и руками не могла не восхищать.

— Откуда? — Джек на миг подумал, что Лори, возможно, позвонила сыну и не упомянула об этом в их разговоре.

— Мне Кейтлин сказала.

— Наверное, мама через пару дней уже будет дома.

— Ага, хорошо, — после паузы пробормотал Джуниор, не отрываясь от игры.

— Давай ты на минутку перестанешь играть и поговоришь со мной? — с ноткой раздражения попросил Джек.

Мальчик закатил глаза, но выполнил просьбу.

— Ты волновался за маму в школе? — спросил Джек, игнорируя гримасу сына.

— Немножко, но это ничего.

— Прости, что не позвонил тебе, хоть и обещал, — стал объяснять Джек. — У меня просто долго не было новостей, я думал, они появятся раньше. Ты беспокоился?

— Нет.

— Хочешь меня о чем-нибудь спросить? О чем угодно.

— Нет. Можно я еще поиграю?

Теперь Джек улыбался, вспоминая этот разговор, который во многих отношениях был типичным, во всяком случае, для четвероклассника Джуниора. Вытягивать из него информацию становилось все труднее, особенно если сын сидел за компьютером.

В лифт набилось много народу, и Джека прижало к дальней стене. Когда кабина остановилась на восьмом этаже, ему пришлось с извинениями протискиваться к дверям. Проходя по коридору, он увидел в большинстве палат посетителей и помедлил, оказавшись перед раскрытой дверью с номером 838. Лори спала в классической больничной кровати с поднятыми боковинами. Жена показалась Джеку такой же красивой, как и всегда; ее милое лицо обрамляли темные волосы, которые она явно нашла силы расчесать.

Джек тихонько зашел в палату и осмотрелся. Как и говорила Лори, обстановка оказалась впечатляющей; из большого окна открывался прекрасный вид на Ист-Ривер и большую часть Квинса с Бруклином. Кровать стояла параллельно окну, так что лицо пациентки было обращено к стене со встроенным плоским экраном телевизора, поражающего своими размерами. Там без звука крутились новости. Еще из мебели тут были тумбочка, диванчик на двоих, стол и несколько встроенных шкафчиков. Открытая дверь вела в ванную комнату, а за закрытой, скорее всего, прятался шкаф. Джек невольно улыбнулся, уж слишком все это отличалось от тех больничных палат, которых он навидался, будучи студентом-медиком и ординатором.

Бесшумно, чтобы не разбудить Лори, он на цыпочках прокрался к кровати. На стене за изголовьем располагались мониторы с плоскими экранами, отображающие жизненно важные показатели пациента. Сейчас работал только один, с обнадеживающе монотонно повторяющейся кардиограммой. Равномерно попискивал звуковой сигнал, сообщая о каждом ударе сердца Лори, да из коридора доносился приглушенный гул голосов, а в остальном здесь царила тишина.

Джек немного растерялся, не зная, как поступить. Он не хотел будить жену, но при этом отчаянно жаждал с ней поговорить. Когда он уже собрался переместиться на диван и там ждать пробуждения Лори, один ее глаз вдруг открылся. Увидев Джека, она открыла и второй, а потом умудрилась улыбнуться.

Когда они обменялись приветствиями, Джек нежно поцеловал жену и осторожно обнял, стараясь не задеть грудь. Потом подтащил кресло и сел у изголовья кровати.

— Спасибо, что пришел, — сказала Лори. С некоторым усилием она приподнялась и поморщилась, принимая полусидячее положение.