— Всегда пожалуйста, — ответил Чет, явно довольный признанием своих заслуг. — Я на самом деле считаю, что образовательные программы бюро важны и заслуживают одинакового внимания на всех уровнях. Обучению клинических ординаторов в области криминалистики всегда уделялось много сил, и оно неизменно было высококлассным. А вот на практику патологоанатомов-интернов отчасти смотрели сквозь пальцы, и тому были причины. Во-первых, интерны проводили тут всего месяц из четырехлетнего обучения в Нью-Йоркском университете, а во-вторых, идея заключалась в том, чтобы дать им представление о судебной патолого-анатомии, не обличая какой-либо реальной ответственностью.

— Все верно. И ты предлагаешь как-то изменить программу?

— Нет, — без колебаний заявил Чет. — Просто усилить контроль. В целом программа работает хорошо. На самом деле, мое внимание к этому вопросу привлекла частная ситуация с интерном Арьей Николс.

— Да, помню, ты упоминал ее, когда просил о встрече, — подтвердила Лори. — Шерил все проверила. Мисс Николс с нами с начала месяца.

— Вот-вот, — сказал Чет, — она и доктор Тед Мюллер появились у нас в рамках четырехлетнего курса обучения патанатомии, и двух более непохожих интернов просто не найти. Они как будто с разных планет. Доктору Николс программа определенно не на пользу.

— Не мог бы ты объяснить поконкретнее? — попросила Лори. Она поставила кружку на приставной столик и повернулась, чтобы смотреть прямо на собеседника. — Что значит «не на пользу»?

— Она провела тут почти неделю, и у меня такое впечатление, что я практически ее не видел, хотя с доктором Мюллером сталкиваюсь постоянно. Я стал разбираться и выяснил, что мисс Николс частенько не является на вскрытия, в которых должна участвовать. Мне досталась от предшественника следующая система: каждое утро я проверяю все запланированные аутопсии, решаю, какие из них могут оказаться полезными для обучения интернов, и спрашиваю у судмедэкспертов, которым поручено то или иное дело, не против ли они, если интерны понаблюдают, а то и в какой-то мере поучаствуют. Эксперты всегда соглашаются, и я обычно ставлю интернам по два вскрытия в день. Раньше на этом все и заканчивалось, а значит, неизвестно было, действительно ли интерн участвовал в аутопсии, ведь они не готовят медицинское заключение и свидетельство о смерти и не подписывают документы.

— Им это не разрешено, — перебила Лори.

— Да, я знаю, — согласился Чет. — Проблема в том, что они не несут никакой реальной ответственности. Когда я понял, что не вижу Арью Николс, то поговорил с экспертами, к которым ее направлял, и выяснил, что она приходила в анатомичку с утра, вертелась там какое-то время, может, даже задавала несколько вопросов — вероятно, неплохих, потому что она совсем не дурочка, — но потом исчезала. А остальные вскрытия, которые я назначал ей на этот день, попросту игнорировала.

— Какая наглость! — возмутилась Лори.

— Это еще полбеды, — продолжал он. — Когда я выразил ей свое недовольство, она взяла и наврала мне, будто участвовала во всех вскрытиях, на которые я ее поставил. Несколько дней назад, когда она улизнула из бюро чуть ли не через полчаса после начала первого вскрытия, я незаметно пошел за ней.

— И куда же ее понесло? — спросила Лори.

Она не могла решить, что поразило ее сильнее: интерн, проходящая практику в бюро, которая сбегает с утра пораньше, или ответственный за стажировку, который за ней шпионит. Ей даже пришло в голову, что Джек, возможно, прав, говоря о мотивах Чета.

— Да в соседнее здание, — пояснил Чет. — Она пошла в одну из патанатомических лабораторий и стала изучать свежие замороженные срезы.

— Ты сказал ей что-нибудь?

— Конечно, — ответил он, — как я мог не сказать? Я был возмущен, поэтому подошел и спросил, какого черта она делает.

— И что она ответила?

— Сказала, что я еще глупее, чем кажусь, если сам не вижу.

С губ Лори сорвался легкий смешок, о котором она немедленно пожалела, ведь Чет был явно оскорблен нахальством Николс. Лори быстро спросила:

— Неужели она даже не попыталась объяснить происходящее или как-то извиниться?

— И близко ничего подобного. Заявила, чтобы я шел в жопу и оставил ее в покое.

— Шутишь?! — воскликнула Лори.

Ей было очевидно, что женщина, которую они обсуждали, разительно отличалась от типичного интерна судебной патологии. Будучи главным судмедэкспертом, Лори волей-неволей видела в подобном поведении потенциальное осложнение отношений с факультетом патанатомии Нью-Йоркского университета, если только не будет решено занять выжидательную позицию, чтобы университет сам разбирался с бессовестной дамочкой. Хорошие отношения бюро и кафедры были весьма важны по многим причинам, включая программу клинических ординаторов судебной медицины. Ординаторы обучались в бюро, но дипломы им выдавал университет. В то же время существовали и этические аспекты.

— Не знаю, как она поступила в медицинский вуз, — добавил Чет, — и кто отобрал ее для интернатуры в столь влиятельном учреждении, но такая дерзость неприемлема! В общем, я вернулся в бюро и отыскал Теда Мюллера, который ведет себя с точностью до наоборот. Надеялся, он что-то мне прояснит. Я не стал рассказывать, что именно случилось, только заметил, что Николс — дамочка своеобразная, и упомянул ее безответственное поведение. Мюллер засмеялся в ответ и согласился, мол, да. она одна такая. А нагом без всяких провокаций с моей стороны добавил, что соученики-интерны не очень-то ее жаловали, хоть и уважали за ум и энциклопедические знания в нашей области. И еще сказал, что некоторые считают ее заучкой на грани социопатии.

— Социопатия — это как-то слишком экстремально для интерна-патологоанатома, — отметила Лори.

— Согласен, — кивнул Чет. — Я так и сказал Теду. Думал, он преувеличивает. Но потом Мюллер уточнил, что Николс манипулирует людьми и совершенно не склонна проявлять понимание, когда речь заходит о графике дежурств. И даже сказал, что как-то у них зашел разговор о собаках, и она призналась, что не любит их и даже подумывает пришибить соседского пса, который постоянно тявкает.

— Вообще-то люди часто говорят такие вещи, но не собираются их делать, — пожала плечами Лори.

— Я тоже так считаю, — согласился он, — но доктор Мюллер клянется, что она говорила совершенно серьезно.

— Ты не знаешь, она замужем? — поинтересовалась Лори, все еще гадая, прав ли Джек насчет мотивов Чета.

— Не замужем, — без колебаний ответил Чет.

— Хорошо, и как, по-твоему, мы должны поступить? — незаметно вздыхая, спросила Лори.

Учитывая остальные усилия, которые приходилось прилагать, чтобы дела в бюро шли своим чередом, она вовсе не нуждалась в дополнительной проблеме, которую, похоже, вполне могла создать Арья Николс. Лори взглянула на часы, чувствуя, что тревога снова усиливается.

— Я надеялся, что ты сама примешь решение, — сказал ее собеседник. — Я могу отчитать ее и припугнуть возможным отстранением, если она не отнесется всерьез к стажировке в бюро. Если честно, понятия не имею, получит ли она после этого диплом патологоанатома или нет, ведь этот месяц у нас дается в основном для ознакомления, просто чтобы более или менее представить себе работу эксперта-криминалиста.

— Я тоже не знаю, — проговорила Лори. — Насколько мне известно, ничего подобного раньше не случалось. Ни с одним интерном кафедры патологической анатомии, которые проходили у нас практику, не было проблем.

— Как думаешь, может, тебе переговорить с доктором Хендерсоном? — предложил Чет. Карл Хендерсон был главой кафедры патанатомии медицинского факультета Нью-Йоркского университета. — Вдруг он или руководитель интернатуры смогут привести эту девицу в чувство и заставить относиться к стажировке в бюро как следует. Ведь, помимо прочего, это жуткое неуважение.

— Знаешь, может, мне лучше сперва побеседовать с доктором Николс, — сказала Лори.

Мысль о том, что ей, возможно, удастся предотвратить трения между бюро и университетом, подавив их в зародыше, вдруг показалась весьма привлекательной: профилактика всегда предпочтительнее лечения.