Вышли молча, Владимир что-то стал рассказывать, Лиза слушала его рассеяно, слезы все еще накатывали, и она еле удерживала их. Снег валил, как и час назад, прикрыв все пышным покрывалом, гулять было неуютно, ноги проваливались в снег по колено.

— Пойдем в кино, — предложил Владимир, — в «Центральном» сегодня фильм «Весенний поток». Кино для тебя, — засмеялся он, — наглядное пособие.

Лиза заулыбалась. Да, она знала, что этот фильм о молодой учительнице с блистательной Валентиной Серовой в главной роли. Поехали на Арбатскую площадь. Вышли на остановке, идти было трудно — все в снежных сугробах. Пошли в сторону кинотеатра. Уютный «Центральный» серого цвета с белыми квадратными колонами, обрамляющими высокие двери входа и выхода, выделялся среди других строений. На вход в кинотеатр указывала надпись: «ВХОДЪ». Выше надписи красовался барельеф античной женской головы, над ней конь мчал колесницу с богом солнца Гелиосом.

Над «ВЫХОДОМЪ» барельеф мужской античной головы с густой бородой и пустым взглядом, а над нею колесница, запряженная быком, неспешно везла богиню луны Селену.

Купили билеты в партер, на десятый ряд. Уже опаздывали, поторапливались, почти пробежали по ярко освещенному огромными люстрами вестибюлю. Освещение медленно тускнело, тишина, мгновение в полной темноте, и на экране засветилась вступительная заставка — опенинг- так называли этот момент студенты иняза. Зрительный зал уютный, теплый с прекрасной акустической системой. Звук лился с кессонного потолка и из-за стен.

— Фильм на час с небольшим, — предупредил Владимир.

— Хорошо, — ответила Лиза, улыбнулась и милые ямочки на щеках тут же выскользнули соблазнять Владимира.

Надя Кулагина — молодой учитель, получила направление на работу после окончания института в ту самую школу, в которой училась сама. Здесь молодая учительница принялась за воспитание двоечника, «неподдающегося», как считалось, Димку Лопатина, все это в вперемешку с другими проблемами: семейными, зреющим школьным конфликтом — интересное кино. Валентину Серову девушки того времени обожали, многие подражали ей, ее манере, голосу.

Владимир смотрел на экран улыбаясь, все время поглядывая на Лизу. Он не понял почему она так расстроилась из-за этого происшествия с обручальными кольцами, можно было бы просто весело посмеяться, но она разозлилась и чуть не плакала. «Одно понятно, — решил он, — замуж она не хочет, по крайней мере сейчас».

Лиза еле дождалась окончания кинофильма и попросилась домой, сославшись на просьбу брата Артема помочь ей с уроками.

«Он испугался, что я думаю о замужестве, стоял молча, красный, аж вспотел. Мог бы просто превратить это происшествие в веселую шутку. Жених! Да уж, правы девчонки — им бы только обнять девушку, да поцеловать. Владимир взрослый, у него, наверное, была близость с женщинами, а может и сейчас есть», — размышляла Лиза, забившись в уголок в любимое кресло.

Глава 7

Владимира с Лизой позвали на свадьбу. Женился коллега Владимира, третий секретарь московского горкома комсомола, Илья Панфилов. Свадьбу он играл в ресторане Москва. Это было не дешево, но престижно. Владимир знал, что приглашены на торжество два секретаря горкома партии, третий секретарь ЦК ВЛКСМ, первый секретарь московского комитета комсомола, мать и отец Панфилова. Про родственников невесты не говорилось ничего. Владимир был удивлен, узнав о предстоящей свадьбе, ведь про невесту Илья не говорил ни разу. Хотя он был молчуном, редко рассказывал о себе, но слыл карьеристом. Он хотел работать в ЦК ВЛКСМ.

Лиза тщательно выбирала наряд. Долго примеряясь она остановилась на платье из шелка нежного розового цвета пастельных тонов, с рукавом «фанариком» и плиссированной юбкой, сильно расклешенной от талии. Собрала волосы, как она любила в объемный пучок на затылке. Она несколько раз подумала о невесте Панфилова. Будет ли та в свадебном платье она не знала. Ей хотелось выглядеть наряднее, чем невеста.

К назначенным пяти часам Лиза прибежала к гостинице Москва, где Владимир нарядный и веселый уже ждал ее с огромным букетом цветов для невесты. Раздевшись, поднялись в зал ресторана, осматриваясь по сторонам. Владимир не мог найти Панфилова среди посетителей, хотя заметил накрытый стол человек на десять, но пока пустовавший. Решили подождать в вестибюле, поняв, что пришли раньше других. Главный зал ресторана гостиницы Москва располагался сразу на трех этажах с третьего по шестой. Залы с эффектной отделкой помещений, украшенных колоннами, искусственным мрамором и малахитом, очень красивыми плафонами на потолках.

Минут через пять к ним подошел взволнованный Панфилов и позвал за собой. Лиза с Владимиром недоумевая пошли следом. В углу в курильной комнате сидела полная девица, что называется «кровь с молоком», совершенно не похожая на невесту. Платье из красного бархата сильно облегало ее большую грудь и толстые руки, видно было, что оно ей мало, огромные прозрачные бусы впились в короткую шею и душили ее. Девица была… беременна, месяцев семь.

— Это Нюра, моя жена, — представил ее Панфилов, вот…не хочет идти в зал, упирается. Лиза, быстро придя в себя, оценив разницу между собой и Нюрой направилась к ней.

Владимир стоял молча в изумлении.

— Понимаешь, — шёпотом сказал Илья, — это было всего один раз и то случайно, и вот теперь сломанная судьба на всю жизнь. И ведь ничего нельзя поправить. Ее папаша грозился пойти в ЦК партии.

Владимир перевел взгляд на Илью. Тут было все понятно: девушка забеременела от случайной связи, Илья полез к девушке без разбору, видимо кто попался. Хвастливому щеголеватому Илье невысокого роста она была не пара.

— Зачем ты решил вообще играть эту свадьбу, ведь можно было просто расписаться, — хотел было спросить Владимир, но тут догадался зачем. Илья позвал на торжество больших начальников, свадьба есть свадьба, о вкусах не спорят — красота в глазах смотрящего, девица из деревни — это даже хорошо. И Владимиру от это фарса захотелось уйти, но уйти он не мог.

Лиза уговаривала невесту пойти в зал, что гости уже собрались, что неудобно заставлять всех ждать и старалась не показывать раздражения. Она вдруг испугалась, что, если все отменится, тогда придется расходиться, а она так хотела побыть с Владимиром, потанцевать.

— Да пойдем уже, — громче обычного воскликнула Лиза и потянула Нюру за рукав. Та вскочила и пошла в зал, неся впереди огромный живот.

Гости, сдерживая явное изумление, поздравили молодых и принялись вкушать угощения. Им по большому счету не было никакого дела ни до Панфилова, ни до его невесты. Они просто отдыхали, какая разница где. Вернее, нет, разница была и еще какая. Это был знаменитый и вкусный ресторан Москвы.

Стол был накрыт не бедно. В центре красовалась огромная хрустальная ваза с яблоками и виноградом. Стояли нарезки колбас, говяжьего языка, бутерброды с красной икрой, оливки, красиво уложенные ломтики хлеба с паштетом и шпротами, широкое блюдо с сельдью, заправленной соусом из майонеза и сметаны под названием «Сельдь олимпийская». Гости с удовольствием раскладывали по тарелкам салат «Столичный», вкусный, сытный, подавался только здесь, так как был придуман местным шеф-поваром.

Илья уже пьяный, видимо, напившийся так быстро от досады, сильно жестикулируя, что-то пытался рассказывать, но его никто не слушал. Ему было от чего напиваться. Он уже год пытался ухаживал за дочерью главного врача Москвы Валентиной: маячил у нее перед глазами, заваливал цветами, дарил книги, иногда гулял с ней по городу, рассказывая смешные истории, от которых Валентина хохотала от души. Она училась в МГУ на биологическом факультете, жила с родителями на улице Горького в огромной шестикомнатной квартире. У них были слуги, повара, два водителя, служебный и личный автомобили и много денег. Валентина была не слишком умная, не очень красивая, но самая завидная невеста, особенно для охотников за такими невестами.

Лиза была на свадьбе одноклассницы в прошлом году. То была настоящая свадьба — народная. Жених и невеста безумно влюбленные, одаривали всех присутствующих частичками этой любви, не боясь ее растерять, так как любви той был океан. Родственники пьяные от счастья и выпитых напитков тоже любили всех. Одинокой Лизе, еще оплакивающей смерть отца, было так тепло здесь, так уютно, что ей захотелось написать об этом рассказ, роман, стихи — все равно что, но она хотела это описать. Та свадьба пела и плясала, игры сменялись тостами, молодых одаривали подарками под общие возгласы удивления, радости. «Горько» — сказала наконец одна из бабушек, после выпитого стакана водки, «Горько, горько», — закричали вокруг. Покрасневшие молодожены поцеловались. Как потом рассказывала невеста подругам, они хотели просто отдать дань традиции, но поцелуй получился длинным, так как прижавшись друг в другу они провалились в другой мир, из которого невесту, дернув за подол, вытащила подружка невесты.