— Ох сколько тут всего! — негромко воскликнул Владимир.

Лиза обернулась. На широком столе чего только не было: сушеные травы в пучках, в холщовых мешочках, банки и бутылки с настойками трав, цветов, семян, каменная ступка с крупным пестиком, деревянная резная посуда с ложками, глиняные кувшины, железные кружки.

Ох ты, — воскликнула она, — как в аптеке. А это посмотри, — она показала на заспиртованную в банке змею, — с ума сойти!

— А ты говоришь не колдунья, — усмехнулся Владимир.

За занавеской, за печкой, зашумели.

— Здравствуйте, — громко поздоровалась Лиза, — мы к Вам.

Из-за занавески вышла женщина, руки в муке.

— Кто такие? — испугано спросила она.

— Мы от Ольги Ивановны Маросейкиной, — представилась Лиза. Владимир стоял молча.

— От Оленьки? Проходите, как она сама, здорова ли?

— Да, она здорова, вам шлет привет и отправила к вам вот… — Лиза показала на Владимира, — полечиться.

— Ну проходите тогда, раз от Оленьки. Называйте меня тетка Христя, я не так стара. Это была миловидная белолицая немолодая женщина, с очень добрым открытым лицом. Теплый платок, покрывающий волосы, завязанный на затылке, теплый свитер, теплая юбка, вязанная тужурка — все чистое и опрятное.

Тетка Христя посмотрела на Владимира приветливо. Тот улыбнулся.

— Проходи сюда, — пригласила она Владимира к широкой скамье, — раздевайся до пояса. Осмотрела его спину.

— Дааа, поранило тебя. Ну ложись на живот, отпусти свои мысли, думай о хорошем, — ласково давала она указания.

Владимира лег на лавку.

— Тебе нужно спать на твердом, чтобы дать ранам затянуться, зарасти, прямо можно на полу, но на мягком матрасике, на железной сетке нельзя спать. Сейчас я смазала спину мазью, чтобы боль снять, полежишь минут десять, пока буду готовить другое средство, — тихим голосом рассказывала тетка Христя.

Она подошла к столу, из мешочков в широкую ступку она отправляла листочек за листочком, шепча: «Полынь-трава, горечь и хворь…., зверобой, хворь прогони…., лепестки бессмертника… тут тебе не быть… рассосись…», туда же сыпались перетертые в ладонях травы. Залила все это чем-то, перетерла сильными движениями.

Лиза вслушивалась в ее шёпот, не понимая это заговор или молитва, до нее долетали редкие слова.

Владимир застонал, Лиза обернулась.

— Что?

— Не болит, — ответил растеряно.

Это от мази — она боль снимает на время, — подходя к нему объяснила тетка Христя, — ну давай лечиться, закрывай глаза, засыпай.

Обмазала его всего мазью, обложила камнями, прочитала молитву, накрыла одеялом. Он уснул мгновенно. Знахарка с Лизой пошли к столу, налили липового чая. Лиза взяла кусок хлеба, еще теплого, ароматного.

— Какой вкусный, — воскликнула, прожевав кусок.

— Вижу он тебе не муж, — Христя посмотрела на Лизу ясными ласковыми серыми глазами. — Любишь его? Так любить нельзя, а сейчас так вообще — война.

— Да оно как-то само, может потому что я одна на этом свете, вот все чувства и ушли на эту любовь. Он очень страдает, сильные боли, не говорит, но по выражению лица видно, что очень больно, хочу, чтобы у него все сложилось хорошо, — грустно рассказывала Лиза.

Подошли к Владимиру, тетка поправила одеяло, потрогала пульс.

— Он везунчик несмотря ни на что. Будет болеть всю жизнь, но проживет долго. Видишь на ладони линия жизни какая длинная, — она провела кривым пальцем по линии на ладони Владимира. — И жену свою сильно будет любить.

— И это видно на ладони? — удивилась Лиза.

— Нет, это у него на лице написано, как он на тебя смотрит, — засмеялась она.

— А война закончится? — спросила Лиза.

— Закончится проклятая, только еще многие помучаются. Ты его не оставляй, если любишь. Он будет гнать тебя, не захочет, чтобы ты видела его искалеченное тело, он ведь сейчас мало на что годен, как мужчина и ему неловко будет с тобой жить и из-за бытовых условий тоже. Будет стыдиться тебя, а это не все мужчины любят. Ты, конечно, девушка видно, что нежная, ты не для тяжелой работы родилась и здесь выбор за тобой — сама решай, на что тебя хватит, Он боится, что у него нет мужской силы, но он поправится, у него двое детей на роду, — тихо советовала Лизе тетка Христя.

— Я уже решила все, я его не отпущу больше ни на миг, я же без него чуть не умерла, — выпалила она ей.

Христя улыбнулась.

Владимир проснулся и правда, как помолодел, боль поутихла. Знахарка собрала лекарственные сборы для лечения Владимира, стала рассказывать Лизе как что настаивать, как что пить.

В этот раз я даю тебе настойки тысячелистника, полыни — чернобыльника, корня полыни — это все для заживления ран; пух початков рогоза, смешанный с топленным маслом, — от ожогов. И еще, у меня есть очень редкое и мощное средство от таких вот ран — мумие. Мне иногда привозит это средство с Алтая брат, он собирает его на скалах. Средство это снимает боль и воспаление, и вылечит и живого, и мертвого — пользуйтесь строго по моему указанию, не пропускайте ни дня в лечении.

Под конец, смазывая Владимиру спину мазью из хвойной смолы, перетопленной с коровьим жиром, давала совет: «Пока душе покоя не будет, хворь не пройдет, ведь у тебя не только телесные раны, но и душевные — отпусти их и полегчает».

— Как? — тихо спросил Владимир.

— Я научу, — ответила она.

Владимир весь напрягся.

— Попроси прощения, — это первое, открой сердце — это второе, сорви поцелуй — это главное. Когда она ответит тебе — душа освободится — тоска уйдет и боль отступит — вот и все.

Тетка Христя накинула тулуп, вывела гостей на улицу, под мышкой держа что-то. Грохотала канонада, ах стекла дребезжали, огромное зарево полыхало за горизонтом.

— Вон какой там бой, — показала она головой. — Сколько убьют, сколько покалечат еще, ой, беда. Это четвертинка каравая, поужинаете, — она протянула хлеб Лизе. — Идите вот так, через сад, — она указала дорогу, — так быстрее. Жду Вас ровно через сорок дней, как курс закончите.

Долго стояла и смотрела им вслед, они ей понравились. Красивые. «Парень очень изранен, но любовь спасет его, — думала она, а уж какую молодицу он себе нашел — за такую можно и пострадать.».

Пошли к остановке через сад, уже вечерело. У самой тропинки стояли два дерева береза и дуб, обвив друг друга, сплетясь ветвями. Березка тоненькая, дуб крепкий, ветвистый.

— Посмотри на это! — воскликнула Лиза. — Как романтично!

— Красиво, — согласился Владимир, — хоть бы уцелели.

— Как будто тише стало, — прислушалась Лиза. — Да?

— Да, тише, — согласился он.

Канонада стихала, гудела уставшая земля, но взрывы стали реже.

Минут десять ждали трамвая.

— Мы будешь жить вместе, я буду лечить тебя, — уверенно сообщила Лиза.

— Нет, как мы будем там жить вместе, не придумывай.

— А почему мы не можем жить вместе?

— Не придумывай сказал, я очень болен, мне будет неловко при тебе, нет, — это будет не лечение, а мучение.

— Но как тогда ты будешь лечиться?

— Да, ерунда это все, я сглупил, что поехал — вот теперь начались уже проблемы.

— Какие проблемы?

— Ну давай закроем эту тему, я все сказал. Вообще перестань возиться со мной, как с маленьким, я не маленький, я — калека.

Подъехал трамвай, зашли, Лиза села отдельно от Владимира на переднее сидение, он стал возле мотора в конце, оперся об него, тепло разливалось по телу, а на душе выло: «Вот я ее и оттолкнул». Он с горечью смотрел в окно, подошла Лиза. В вагоне не было ни одного человека.

— Я вот что тебе хочу сказать, герой. Это здорово, что ты такой честный, гордый. Своей гордостью ты уже меня один раз чуть не погубил, если бы не война, не знаю, чем бы все закончилось, теперь ты снова хочешь морочить мне голову? Сейчас ты, глядя мне в глаза, честно скажешь, как ты ко мне относишься, а я потом тебе отвечу, что будет дальше.

Владимир побледнел, растерялся.

— Скажи, пожалуйста, — требовала сердито Лиза.

— Я люблю тебя больше жизни, поэтому и отка….