— Девушка, вы моя любимая? — услышала она вопрос за спиной.

— Я, — радостно ответила она, повернувшись к Владимиру.

Пошли вперед, улыбаясь, счастливые.

— Ну рассказывай, что там было на той ГЭС? Интересно?

— Обычно, я все время про другое думал, не до работы было. Засмеялись.

Она стала рассказывать какие изменения произошли за это время в Москве, всех волновала тема войны, старшее поколение вообще только об этом и говорило, они ведь уже пережили одну войну и знали какие война несет беды и страдания. Часа два ходили по парку Горького, уже вечерело, побежали на трамвай, народу в трамвае было мало. Они стояли на ступеньке у задней двери, целовались, думали их никто не видит, но водитель лукаво на них поглядывала в зеркало.

Вышли на улице Горького смеясь, пошли вперед, взявшись за руки. Они подходили к очень модному в Москве заведению — бару «Коктейль-холл». Занимал бар два этажа в доме номер шесть по улице Горького. На крыше светящаяся вывеска: конусообразный бокал с разноцветными слоями коктейля и надписью вокруг изящной ножки 'Коктейль-Холл с торчащей светящейся трубочкой — соломинкой привлекала посетителей.

— Ты здесь бывала? Пошли, — предложил Владимир.

— Я не бывала здесь, но тут такая очередь, — засомневалась Лиза.

— Мы так пройдем, — засмеялся он.

У входа стояла очередь из модно одетой молодежи. Владимир подошел к швейцару, показал ему свое удостоверение, их сразу пропустили.

Коктейль-холл воспринимался, как мужской клуб, женщины тут бывали нечасто и всегда в сопровождении. Шикарное заведение: с могучими колонами, лаковым паркетом, хрустальными люстрами, ковровыми дорожками, пальмами в кадках. Посетители сидели за длинными барными стойками. На втором этаже играл джаз-оркестр красивое танго. Поднялись по величественной, с резными перилами лестнице на второй этаж, заказали кофе с ликером и со сливками и маленькие ароматные булочки с корицей. Здесь сегодня выступал инструментальный ансамбль под управлением Александра Цфасмана. Послушали музыку около часа. Вышли, на улице было свежо, морозно, приятно было выйти из шумного, наполненного сигаретным дымом бара.

— Понравилось? — спросил Владимир.

— Так, — ответила Лиза, взяла Владимира за руку, как маленькая девочка и пошла в сторону своего дома.

Владимир ехал домой, думал, что больше не может без Лизы ни минуты, сделаю ей предложение при первой же встрече — решил он уверенно и немного успокоился.

Лиза забежал домой веселая, счастливая, мачеха смотрит косо.

— Что с тобой, ты чего порхаешь? — зло спросила она.

— Просто порхаю, лето скоро, — тихо ответила Лиза и пошла в свою комнату.

Неделя еле как дотянулась до пятницы, знала бы она, как два сердца скучают друг без друга — поторопилась бы точно.

В пятницу зазвонил телефон, мачеха сняла трубку.

— Тебя, — бросила сквозь зубы.

— Привет

— Привет.

— В субботу встречаемся в парке Горького в пять вечера?

— Встречаемся, конечно, — ответила Лиза негромко.

Мачеха подслушивала разговор, она вся извелась в думках, как бы разлучить Лизу с ее кавалером. Узнав, какой он серьезный, работает в горкоме комсомола, она побоялась предпринять что-то в открытую, она по сути дела простая баба, правда, наглая и напористая, но с таким молодчиком она бы не справилась. Тут нужно брать хитростью. И придумала подлое, унизительное. Она не считала, что делает то-то плохое, ведь она защищает свое, пусть Лизка съезжает от нее и делает, что хочет.

Владимиру сказали, что его разыскивают. Высокая женщина ждала его в фойе.

— Мне нужно с Вам поговорить. Не знаю даже с чего начать. Я мать Лизы, вы ведь ее знакомый?

— Что с ней? — испугано спросил Владимир.

— Нет, нет, с ней все хорошо, — она замялась. — Ну, как Вам сказать… ну в общем, она просила вам передать, так как побоялась сама с Вами объясниться, что ей очень приятно, конечно, что такой молодой человек обратил на нее внимание, — начала она говорить неуверенно, негромко. — Но как сказать? Вы человек не нашего круга, — она изменила тон и начала громко, чеканя каждое слово, бросать их в лицо Владимиру. — Она ведь профессорская дочь, начитанная, знает языки, привыкла к роскоши. А Вы что можете ей дать? А где она с Вами будет жить? Она не сможет жить в нужде, в тесноте. Да и в институте Вы, наверное, не учились. Здесь одной миловидностью не отделаешься, а дети пойдут… Ой, нет — это не для нее все. В общем, она собирается построить отношения с ровней. Она еще при жизни Александра Петровича помолвлена с сыном его друга и коллеги, профессора — будет свадьба летом. Уж извините меня за прямоту, — закончила она и скрылась быстро.

Владимир униженный и высмеянный пошел обратно в здание. Он решил не думал об этом разговоре — это было слишком больно. Он еще в детстве научился не думать о горестных вещах, как-то мог переключать свои мысли в другую сторону. Доработав до конца дня кое как, пошел быстро домой, ему казалось, что прохожие сочувственно смотрят на него. «Как же быть — то теперь дальше?» — задавал он себе один и тот же вопрос. Не мог заснуть, тоскливо было, плакать хотелось. «Я буду просто ее любить, она прекрасная девушка, умная и красивая, ведь у многих так, разве каждый, кто любит всегда вместе с любимым человеком.» — это в голове зрели успокоительные мысли.

Лиза еле как дождалась субботы, прибежала в парк Горького к половине пятого, Владимира еще не было. «Пока не пришел», — села на лавку, стала смотреть по сторонам со счастливой улыбкой. Так и просидела до самого вечера, ничего не понимая. «Не пришел, не смог прийти — конечно, не случилось ли чего, ведь у него работа какая?» Было тревожно. Уже стемнело, встала, пошла медленно домой.

— Мне никто не звонил? — спросила она у мачехи, зайдя в квартиру.

— Нет, а кто должен был звонить? — спросила равнодушно та.

— Да так, может знакомые.

Прошел день, второй, Владимир не появлялся и не звонил. «Послали в командировку, а там нет телефонов, это какая-нибудь глушь, наверное. Конечно, уверена, что все хорошо, просто уверена», — успокаивала себя Лиза. Она заставляла себя не нервничать, не плакать, не пугаться, не волноваться. Но не получалось, ее сердце замирало от волнения, она плакала по ночам. «Если ты не придешь, я умру», — вдруг поймала она себя на мысли и испугалась их.

На третий день Лиза решительно поехала в Колпачный переулок к горкому комсомола. Подходя к зданию, еще издали увидела у входа группу людей, весело беседующих, по-видимому, ожидающих автомобиль. Владимир живой и здоровый стоял среди них, улыбаясь на шутки друзей. Лиза остановилась у забора, испугалась лишь бы ее не заметили, пошла быстро обратно. «Все нормально, а я так волновалась, боялась, — обрадовалась она. — Вернулся, наверное, только сегодня». Она прождала его звонка весь вечер и всю ночь. На следующий день выскочила из института, стала искать его глазами, стояла посреди двора долго, растерянно озираясь вокруг. Он не пришел.

И она поняла: «Он бросил меня, просто бросил, бросил без объяснений. Так что он не придет, вот так».

Шли дни, а тоска от разлуки только усиливалась, никакие успокоительные мысли не помогали, ноги сами несли Владимира к дому Лизы — хоть издали взглянуть на нее. Она приходила из института всегда в одно и тоже время в сопровождении молодого щеголя. Он весело болтал с ней, а она всегда была печальна и тиха почему-то. Иногда он стоял ночами у их дома, не мог уйти, смотрел на окна и от этого ему было не так тоскливо, да и дома он не мог находиться, его душу разрывали обида, тоска, он скучал, скучал так, что, согнувшись клубком лежал и выл, как одинокий волк.

«Вот как это, когда бросают, сколько читала в книгах — это горестно, боль в душе нестерпимая», — рассуждала Лиза и все время думала о нем, ничего не мола с собой поделать. Начались экзамены, сдавала, ходила с подругами в город, те что-то рассказывали, но она их не слушала. Мачеха поглядывала на нее зло: «Что с тобой происходит?». Лиза ничего никому не объясняла, она еще не решила, что делать.