На заре молодости я мечтала не о такой семье. Но как можно было сообщить человеку, с которым прошёл восемнадцать лет жизни в одном направлении, что теперь мне стало скучно? Я была убеждена, что любовь и должна быть такой. А нерушимое чувство долга не давало уйти. Я хотела начать новую жизнь. Но я хотела начать её с ним, моим мужем, старым проверенным другом, родным домашним человеком. Однако с каждым днём новых усилий надежда таяла, и таяла, и таяла.

Ставить ультиматумы не позволяла природная деликатность и уважение к его работе. Иногда мне казалось, что в силу своего исключительного ума, он не мог не оценить моих усилий по реанимации нашей жизни, но просто… ему уже ничего не нужно было от меня, и он сохранял нейтралитет и молчание до тех пор, пока я его не трогаю.

Мы по-прежнему гуляли вместе на выходных, проводили вечера дома, каждый в своих занятиях и ждали следующей увольнительной Алис. Однажды, дождавшись перерыва между двумя проектами мужа, когда он мог позволить себе отдохнуть и, возможно, подарить мне немного внимания, я решилась на сложный разговор. Мы планировали пешую прогулку по Альпам на выходных. Я полностью изменилась, но мне не хватало одного последнего решающего шага. Сегодня я выясняю: либо я нужна ему, либо должна получить свободу и найти себя и свою настоящую жизнь где-то ещё.

Наш маршрут проходил в долине Валенского озера, совсем недалеко от места, где айны обосновали свой европейский космопорт. Девственная красота природы сказочным образом дополнялась снующими по небу чудесными маленькими шаттлами, которые умели совершать нуль-переходы. Вот так: в какой-то момент над твоей головой разрывается небо и из подпространственной дыры выплывает металлическая, переливающаяся радужными разводами капсула, с одним или несколькими айнами внутри. До сих пор не могу привыкнуть.

К походу я готовилась очень тщательно, тешась последней иллюзией, что муж должен хоть как-то отреагировать на мои очевидные изменения. Возможно, увидев меня в новой обстановке или в этих новых брюках и футболке без белья, я хоть немного зажгу свет в его глазах?

Сейчас, сидя в капитанском кресле Ар-Мира, я закрываю глаза, прокручиваю свою земную жизнь в голове и лишь ухмыляюсь. Теперь я понимаю, какой же инфантильной дурой я была. Тепличные условия так и не дали мне нормально повзрослеть. Сейчас всё это выглядит смешным и нелепым. Но тогда…

Перед дорогой на озеро меня трясло от нервного напряжения, поэтому я наглоталась изрядного количества успокоительных. В конечном итоге это сыграло такую злую шутку, что когда мы расположились на пикник на прекрасной изумрудной лужайке с видом на озеро я чувствовала себя хорошо захмелевшей, словно от доброй порции коньяка. Хотелось улыбаться, спать и ничего ни с кем не выяснять. Нет-нет! Надо сейчас! Встряхнув головой, отчего моя непослушная копна, до этого едва стянутая шнурком, рассыпалась по плечам, я почувствовала прикосновение. Алекс, словно загипнотизированный, пропускал мои волосы сквозь пальцы. Сердце ёкнуло: наконец-то! Не прошло всё даром!

— Ты чего? — Игриво спросила я, не сдерживая улыбки.

Он всё ещё не реагировал, и не смотрел мне в глаза, продолжая изучать один локон с каким-то нехорошим маниакальным упорством. Через некоторое время это стало нервировать. Но он вдруг заговорил:

— Сиф.

Кстати, знакомьтесь. Это моё дурацкое имя. Родители, оба повёрнутые на скандинавской мифологии, назвали меня, девушку из обычной русской семьи именем Сиф, только лишь потому, что я родилась с золотыми волосами, какими по легенде обладала супружница Тора. Отец, матерью которого была швейцарка, утешал меня тем, что иметь такое прекрасное имя из германской мифологии вполне уместно, учитывая, что на четверть я практически кельт. Лично я не испытывала никакого пиетета к германской примеси в крови и в молодости регулярно пыталась воспользоваться законным правом изменить всё это неблагозвучное безобразие. Однако родители, а потом и муж, регулярно и успешно отговаривали меня. Так что всю молодость на потеху сверстникам пришлось провести под именем Сиф Рокотова, пока родители не отправили меня на обучение в университете к бабушке в Швейцарию. Конечно же, там с таким именем тоже никого не нашлось. Зато, вопреки всем местным традициям, со мной случилось очень скорое замужество. Теперь моя персона обозначалась ещё более резким сочетанием букв: Сиф Райгнхаар. А волосы со временем стали медными.

— Сиф… Я должен озвучить кое-что.

Я никак не могла различить, что предвещал ровный тон его голоса. Мгновенно прокрутив в голове все сценарии, как я всегда делала, решила, что лучше будет сразу же его прервать. Не дай Бог он начнёт говорить что-то плохое, и я так и не смогу выдать свою предсмертную речь. Потом буду долго корить себя, что не сделала всё от меня зависящее.

— Подожди, Алекс! — Я ласково отстранила его руки, заставив взглянуть на себя. — Я тоже хочу многое тебе сказать.

Но все заготовленные фразы разом вылетели, когда я поймала его обречённый, полный невысказанной вины взгляд. Вины? Нет. Нет!

Опоздала? Нет, всё надо выпалить именно сейчас. Я схватила его за руки и начала тараторить.

— Давай начнём новую жизнь! Вместе! Сейчас! Я понимаю, многое ушло, но мы можем это вернуть! Или даже… Построить новое! Мы взрослые умные люди, нам не плохо вдвоём! Мы можем уехать в тёплые страны, как тогда мечтали, помнишь? Заработанного хватит до пенсии. Можем путешествовать? Без шика и роскоши, но нам ведь это не нужно? Ведь раньше нам всегда было о чём поговорить, помнишь? Может, мы можем завести ещё одного ребёнка?

Я начинала, кажется, рыдать. Но это не точно. Ведь я никогда не плакала. Даже когда погибли мои родители. Просто не смогла. Все слёзы тогда застряли комом в груди и так и не вышли наружу, плотно зацементированные шоковым состоянием.

Глядя на его ошарашенный взгляд, я поняла, что он увидел лишь мою истерику. Но не услышал ни слова.

— Прости, Сиф. Не понимаю, что на тебя нашло. Но он уже всё решил. — И Алекс как-то странно возвел глаза к небу.

— Кто ОН? — Я почти улыбнулась, подумав, что Алекс шутит. — Ты о Боге?

— Спасибо, конечно. Мне это польстило. — Сильный ровный голос откуда-то издалека врезался в наш разговор словно нож в масло. — Но ваш бывший муж сейчас говорит обо мне.

К нам подходила высокая фигура гостя из космоса. Сердце ухнуло вниз, когда я узнала посла Терона в сопровождении его чуть более низкорослой свиты. Ничего хорошего это не могло предвещать. Не люблю пришельцев. Я отреагировала на вид посла также, как реагировала, видя его по телевизору: кривой усмешкой.

— Н-, н-, не понимаю? — Теперь я беспомощно посмотрела на мужа. — Причём здесь он?

— Сиф! Ты должна всё прекрасно понимать! — Вдруг раздражённо начал Алекс. — Кроме отсутствия скандалов и ребёнка нас ничего и никогда не связывало!

А я то думала, что нашим отношениям не хватает лишь нового дыхания. Оказалось, всё держалось на отсутствии скандалов.

— Почему ты так разговариваешь со мной при посторонних? — Я удивилась его резкой фразе. Казалось, он даже сказал её скорее послу, чем мне. — И что ты имеешь ввиду?

На заре нашего брака он не раз подчёркивал мою ненавязчивость и легкость. Возможно, это действительно было так. Я перестала обращать внимание на посла Терона: за многие годы муж, наконец, снизошёл до разговора, и это стоило того, чтобы проигнорировать любого зеваку, которому есть дело до чужого несчастья. На лице Алекса раздражение сменялось отчаянием, злость — растерянностью, он часто дышал и даже заламывал руки.

— Да, — Наконец собрался он. — Ты ведь и сама это понимаешь. Другая женщина тянула бы всё внимание на себя, тратила мои психические ресурсы. Ты же никогда мне не мешала. Лишь с тобой я мог заниматься работой в полной мере. А наши совместные проекты в начале! Мы с тобой были хорошей командой. Пока ты не сотворила со своей жизнью полнейшую глупость и не ушла из проектов. Ты же умная женщина, я всегда уважал тебя именно за это! Нам было удобно! Но я не думал, что ты так сильно обманываешься на счёт всего остального! Страсть? Любовь? Как можно возродить то, чего не было?