Но вечером сценарий наших страстных свиданий повторился вновь: он пришёл слишком поздно, вновь не желая разговаривать. А мой разум был затуманен его ласками настолько, что о необходимости разговора я вспомнила только утром, когда моего императора четырёх галактик, как обычно, не оказалось рядом.

Изредка меня вызывал к себе Такела-Ану, где в процессе медитаций загружал в мой бедный мозг, занятый подростковыми любовными терзаниями, кучу информации, которая должна была меня просветлить и поставить на духовный путь. Мне казалось, что всё это без толку. Но я ничему не сопротивлялась.

Единственное знакомство, которое сложилось у меня само собой, оказалось, как ни странно, со спасёнными с Дехра-Тау тиутиоаданцами. Они были больше похожи на что-то среднее между орангутангами и весьма упитанными волосатыми людьми, одетыми в космический комбинезон. Только уши были остроконечными и свисали вниз. Когда они выражали эмоции, то иногда прядали ими, навостряли или опускали. Так что иногда мне приходилось сдерживать улыбку. Пару ребят, которые по утрам выходили на пробежку по кольцу нижней палубы, звали Ираон и Ак-Тайя. Ак-Тайя к тому же оказался капитаном горе-корабля, застрявшего на Дехра-Тау. На все вопросы о том, как они оказались на этой планете, что забыли там и почему не смогли улететь, они отмалчивались, как дети. Но о незначительных вещах мы вполне себе мило болтали и даже шутили. Надо сказать, что я очень удобно прикрывалась их компанией во время пробежки, когда к нам несколько раз пытался присоединиться Айко. Очень быстро он раскусил мой манёвр и благоразумно отступил. Его я тоже видела очень мало.

По истечении месяца, за который Туан и Гадарт тренировали меня с ретивостью терьеров, обнаруживших свежую пластиковую бутылку, я почувствовала необычные для себя изменения. Вместе с увеличивающейся выносливостью и окрепшими мышцами стал изменяться мой характер. Голос стал твёрже, осанка прямее, а взгляд — чуть тяжелее. Уходили мягкость и заученная вежливость, так свойственные мне в прошлой жизни, боязнь ненароком кого-то обидеть, причинить неудобство или сделать что-то неделикатное. На смену им, вместе с медитациями и дыхательными упражнениями Такелы, пришло удивительное ощущение внутреннего стержня, увеличивающейся внутренней силы, понимание того, что у меня нет никого в этом мире, кроме меня самой. Во многом это случилось и благодаря неопределенному отношению Терона, которое ввело меня в странный эмоциональный ступор.

К концу месяца безумных ночей и холодных, как космос, дней, я поняла, что он действительно выполняет лишь то, о чём честно меня предупредил: занимается со мной сексом. Это всё. Но, конечно, надежда ещё теплилась. Мне до смерти не хотелось стать использованной куклой и быть сброшенной, против моей воли, на каком-то Сайградаре на изучение каким-то Старейшинами. Пусть даже все они были бы столь же милыми и добрыми как Такела. Я не находила цель своего существования в медитациях и дыхательных упражнениях. Мне хотелось самой решать свою судьбу. Хотелось прервать порочный круг, в котором я не была значимой ни для одного человека на Земле. То есть, теперь уже во Вселенной. На данный момент, все важные для меня люди с лёгкостью отказывались от меня, пиная, словно футбольный мяч. Хватит.

В одну из ночей я, уже не столь измотанная тренировками, как это было в начале, я дождалась Терона в полной боевой готовности. И когда он ворвался в каюту неудовлетворенным вихрем, жаждущим страсти, я нашла в себе силы оттолкнуть его.

— Сегодня. — Я сделала паузу, глядя в его удивленные глаза. — Сегодня ты дашь мне ответ.

Конечно, он мгновенно взял себя в руки. Огонь во взгляде потух, а губы сложились в его фирменную самоуверенную улыбку.

— Я не желаю жить на Сайградаре.

— И где же ты ЖЕЛАЕШЬ жить?

Вообще-то, рядом с ним. Но мне показалось не разумным озвучивать это и вешаться к нему на шею. Я не выдержала его насмешливого взгляда, вскочила и начала бродить по каюте.

— Хочу вернуться на Землю. — Чёрт, я уже не хотела. Я изучила всё о Тиграре, этом зелёном волшебном мире, с сиреневыми небесами, радужными закатами, ярко бирюзовыми океанами и сказочной, удивительной для моего земного ума фауной. Я хотела увидеть Тиграр, хотела быть рядом с Тером. Скажи я сейчас это, нарвусь на презрительный взгляд.

— Ты лжёшь. Ты не хочешь на Землю. — Он подошёл ко мне выполотую мягкой поступью хищника. — Скажи, прошептал о мне на ухо. Где же ты желаешь жить?

А, была ни была.

— Хочу посмотреть на Тиграр. — Я сделала твёрдый шаг назад и непривычно жёстко посмотрела на него.

Сначала он скрипнул зубами, но очень быстро нацепил на себя привычную маску.

— Я расскажу тебе кое-что. У нас есть союзники. Империя Райуарат. Пару десятков лет назад, или больше, их император тоже нашёл свою ллеиро — рааты этим словом обозначает только женщину. И тоже на Гайе. Она оказалась не простой штучкой, а представителем одной из самых древних энергетических рас в нашей части Вселенной. — Говоря это, Терон мечтательно улыбнулся. — Поэтому за ней охотились ещё несколько политиков, чтобы заполучить её силу в свой арсенал. Так вот с тех пор, как нашёл её, Сганнар подвёл свою задницу под покушение более пяти раз. И это при том, что он один из самых хитрых, физически сильных, осторожных и безжалостных говнюков в Аттракторе. И, говоря это слово, я вкладываю в него всё уважение, на которое только способен.

Так вот однажды из-за прихоти своей благоверной, которой видите ли срочно понадобился портал, Сганнар был взорван вместе со своим кораблем. Спасли его просто чудом. А всё почему?

Я сделала вопросительную гримасу.

— Она ослабила его. — Жестко сказал он. — При том, что она сама айгэнт, а значит одно из самых удивительных созданий этой части Вселенной. Его психические и физические силы выросли в десятки раз с момента их единения, он стал могущественне и… счастливее, может. Детей завели. Молодцы.

Когда он говорил, его челюсти словно свело от невысказанного ужаса. Он стал наступать на меня, выплёвывая слова, словно яд:

— Но только. Это. Не. Для. Меня. Я не могу позволить себя нежиться от счастья пока мои противники плетут за моей спиной интриги, ахвишемы наступают на галактику Криаг-Арон. Креты не смогут с ними справиться, мне нужно снабжать этих неразумных техникой, строить форпосты. А это время засранец Сганнар снаряжает меня на Гайю, словно посыльного, куда рвутся Серые, делая всё большую и большую дыру между бранами наших Вселенных.

Тут я все-таки перестала понимать, о чём он. Надо будет всё-таки продолжить изучение туанова планшет в перерыве между душещипательными беседами и тренировками. Единственно, что я поняла — у императора истерика от усталости, бремени власти и нерешенных проблем. Словно в подтверждение моих догадок, он устало сел в кресло.

— Ты должна понять, ради империи я готов пожертвовать любым из своих самых близких соратников, включая своего с’арха — Айко. Готов пожертвовать собой. Но с ллеирт… — он поджал губы так, будто его что-то мучило. — Ради них мужчины предают свои империи, жертвуют жизнями, разумом, жизнями сотен других людей — это не для меня. Точно. Если станет выбор выбор между моим делом, моим народом и моей ллеирт — я пожертвую ею без промедления. А потом… потом скорее всего сойду с ума. Но этого я себе позволить не могу. Я только-только всё создал. Мой народ только избавился от участи четырех слабых разрозненных образований, каждое из которых с легкостью становилось жертвой нападения ахвишемов. Теперь мы сильны. Мы только встали на ноги. И все это пока ещё держится только на мне. А ты. Ты оказалась слабым существом, которому отпущено лет семьдесят жизни. Ты не можешь ждать, пока я закончу разбираться со своими делами.

Он молчал некоторое время, и я сказала про себя:

— Ясно. Женщина тебя ослабит.

— Та женщина, которую я просто трахаю, никогда меня не ослабит.

Я сглотнула. Что и требовалось доказать.