— Златулечка, мiленькая, не чапай яго! Ён жа зуciм дурны, як вып'я! — заголосила баба Ариша. — Бяжы мо пазавi каго. Мо Маськоу, хай угамоняць яго! Ён жа нас усiх заб'е тут…

— Считай, что ты уже труп! — заорал парень, с трудом поднимаясь на ноги.

— Да? Ну, давай! Давай, попробуй! Ударь меня! — бросила ему девушка, смело глядя в его лицо, и даже не сдвинулась с места. Только кулаки сжала, готовая, словно кошка, вцепиться ему в лицо. Адреналин, казалось, зашкаливал в крови, и она не чувствовала страха. Даже наоборот, была какая-то дикая первобытная радость и азарт предстоящей схватки. Ее бил озноб, но она не замечала этого.

— Да я тебя сейчас по стенке размажу!

— Ну, это вряд ли! Скорее уж я тебя размажу! — раздался рядом совершенно спокойный голос Дороша.

— Дорош, не лезь! Я должен разобраться с этой сукой! Она мне в глаз заехала!

— И заехала очень даже неплохо! — весело отозвался мужчина.

Девушка резко повернула голову и увидела мелькнувшую усмешку на красиво очерченных губах. Их глаза встретились всего на мгновение. Ее огромные, голубые, горели лихорадочным огнем, в его, темных, непроглядных, плясали веселые искорки. Полянская отвернулась первой.

— Давай, Сашка, на выход! — отчеканил мужчина.

— Да я…

— Я сказал — вперед! Или тебе помочь?

Интонации в голосе мужчины изменились, сделались железными. И Сашка, который наверняка неплохо знал дачника, понуро опустив голову, двинулся к выходу. Дорош пошел за ним.

— Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты не трогал своих?

Это было последнее, что Злата услышала, впрочем, и не особо прислушивалась. Она бросилась к бабе Арише, которая все так же сидела, прислонившись к стене.

— Баб Ариша, как вы?

— Ой, нiчога! Што са мной зробiiца? Не первы раз… Спасiба табе, Златуля, каб не ты…

— Ну что вы! Давайте лучше я помогу вам подняться.

Девушка помогла старушке встать на ноги и дойти до кровати. Здесь же, укачивая на руках ребенка, сидела и Маришка. Распухшее, мокрое от слез лицо, подбитый глаз, разбитая губа и запах перегара… Она ведь была совсем девчонкой, возможно, даже младше самой Полянской, а выглядела…

Злата тяжело вздохнула. Маришка явно выпивала, но осуждать ее Полянская не могла. Ей было жалко эту девушку и ее ребенка. Что ждало их в будущем? Каким было прошлое Маришки? О подобных историях девушка была наслышана. В жизни такое случалось, и судить со своей колокольни таких как Маришка, было глупо и неправильно. Да, сама Злата Полянская не могла представить себя на месте такой вот Маришки, у нее-то за спиной всегда были родители, бабушки и дедушки. У нее были благополучная жизнь и мечты. А Маришка руководствовалась только примитивным инстинктом — выплыть, не утонуть, хоть за что-то уцепиться. Какие уж тут мечты, если родители (если их вообще было двое) пьяные каждый день, а в доме шаром покати? Да какая там учеба, если в школу нужно идти в обносках и все сторонятся, потому что все время вши, а маме некогда их вывести из-за вечных запоев?

Базовая школа, плохая компания, а потом вот такой, как Сашка. И вино, — чтобы хоть ненадолго заглушить страх перед будущим, да и настоящее после пары рюмок уже не кажется столь плачевным.

— Ты в порядке? — повернулась Злата к девушке.

Та лишь кивнула головой.

— Классно ты ему вмазала, — сказала она, немного помолчав.

— Ты бы тоже могла. Вставила бы ему хоть раз, как положено, больше бы не нарывался, побоялся бы.

— Нет, не побоялся бы. Пришиб. Я один раз за нож схватилась, так он меня потом так побил — два дня с постели подняться не могла. Он бы и тебя ударил, если бы Дорош не подоспел.

— Ну, это вряд ли! А вот физиономию я бы ему основательно попортила. Зачем ты все это терпишь? Почему не уходишь? Ведь страдаешь от его попоек не ты одна, есть еще и ребенок. Это у тебя мальчик или девочка?

— Девочка. Маняша. А куда мне идти? В жизнь? Я уже была там и знаю, что такое мытарства по подвалам и ночлежкам. Я ведь из Москвы, мы с Сашкой там познакомились, он на заработки ездил, ну и привез меня оттуда, когда я забеременела. И я поехала за ним, хоть и знала, он далеко не ангел, как и то, что жить мне придется со старухой в такой глуши, какая мне и не снилась. Но мне было плевать, мне хотелось своего утла, пусть и такого, как этот дом. И семьи, пусть она и далека от идеала. А Сашка, он ведь не плохой. Только у него ведь самого жизнь не сахар, и никогда такой не была. Мать у него гулящей была и пила очень, хорошо еще, что баба Ариша у него всегда была, она за ним и приглядывала, как могла. Он ведь не всегда такой буйный. И у нас бывает все хорошо. Помаленьку, потихоньку, как-нибудь… Бабуля вон пенсию получает и баб Валя, и Сашка у Дороша подрабатывает, дачник ведь не всегда самогонкой рассчитывается, он и деньги дает, и продукты…

— Понятно. Дачник… Значит, все беды от него!

— Нет-нет, что ты! — горячо запротестовала Маришка. — Наоборот, если бы не он, что бы стало с нами? С Маслюками? А так хоть какой-то заработок!

— Ну, по крайней мере, пили бы меньше и работали!

— Где? — искренне удивилась девушка.

— Ну… — растерялась Злата. — Ну, есть же здесь какой-нибудь совхоз. Какое-то скотоводческое хозяйство…

— Говорят, когда-то было. От торфзавода остались одни лишь развалины, а на месте фермы лес посадили. Тебе ли об этом не знать!

— Я знаю. Но что-нибудь ведь можно придумать! Я вот тоже собираюсь здесь жить, а работать планирую в школе…

Маришка усмехнулась, и Злата осеклась. Да уж, очень удачное сравнение!

— Летом мы за черникой ходим и лисичками, потом сдаем частникам. Если лето не будет слишком засушливым, на этом можно неплохо заработать!

— Правда? А вы меня с собой не возьмете? Я бы тоже хотела немного на этом подзаработать… Мне ж еще до первой зарплаты далеко, а жить за счет родителей не очень-то и хочется.

— Да не вопрос! Будем вместе ходить! Машку будем оставлять бабе Арише или бабе Вале, а сами с утра пораньше в лес! Я за прошлое лето здесь все ягодные места изучила! — оживилась Маришка и даже попробовала улыбнуться, но тут же поморщилась от боли: разбитая губа давала о себе знать.

— А я вот так и не узнала лес, хоть и ходила каждое лето за ягодами с бабушкой. А дед у меня и вовсе был лесником. Я в лесу вообще плохо ориентируюсь. Ладно, Маришка, мне домой надо, да и вам с ребенком спать пора! — девушка поднялась с кровати.

— Да, Маняша вон уже уснула. Спасибо тебе, Злат! — просто сказала девушка.

— Да не за что! Ты береги себя и ребенка тоже! И если что, сразу беги ко мне! И еще, знаешь, что? Приходи завтра к нам! Бери Машку и приходи, завтра ведь праздник!

— Да нет, ну что ты… — замялась Маришка.

— Приходи! Я буду вас ждать!

— Ну, ладно.

Девушка направилась к дверям, но на пороге обернулась.

— А куда Дорош повел Сашу? — спросила она.

— Наверное, на сеновал. Сашка Дороша боится, и если тот сказал ему не заявляться домой, пока не проспится, он не придет сегодня!

Злата кивнула и вышла из дома.

На восходе, над лесом, темное непроглядное небо начинало светлеть. Долгая ночь, полная событий, подходила к концу, но только сейчас, когда и злость, и нервный озноб прошли, Полянская почувствовала, как устала. У нее начинала болеть голова, да и кисть руки, которой она ударила Сашку, ныла…

Подняв лицо к темному небу, она втянула в себя прохладный воздух. Пахло свежевспаханной землей и сыростью. Чувствовалась близость водоема. За огородами у бабы Ариши как раз была сажалка, а дальше карьеры, которые каждую весну затапливало.

Засунув руки в карманы толстовки, девушка пошла к калитке. «Сейчас домой и спать». Но не тут-то было, впрочем, если честно, она не очень-то и надеялась, что Дорош просто так уйдет… Он ждал ее у калитки. Злата усмехнулась. Может, следовало махнуть через огород? Прошла бы немного по вспаханному полю, миновала бы старый сад Маськов, и, считай, уже дома…

— А где баба Валя? — спросила она, оглядываясь по сторонам.