Подполковник кивнул и повернулся к перевалу, заснеженному, неправдоподобно белому на фоне сгоревших сосен.

– Мы возьмем их, кто бы они ни были, – сказал он. – За моих, Николай Семенович, не переживайте.

Скоро отряд подполковника Селезнева в составе двенадцати опытных офицеров ГРУ двинулась по следу, ведущему на северо-восток.

После согласования со штабом Стрижельский от авиаразведки отказался – главным в операции должны были стать внезапность и личные навыки людей Селезнева.

Отряд шел осторожно, делая привалы через каждые сорок минут, сверяясь с картой и прогнозируя возможные изменения маршрута преследуемых. Селезнев не спешил, понимая особую серьезность и необычность миссии. Из донесений следопытов, изучавших отпечатки на влажном грунте, примятую траву и десятки других, известных им признаков, Виталий знал, что дистанция до группы неизвестных сокращается (скорее всего их серьезно задерживали раненые или какой-то груз). Нагнать чужаков удалось за полтора часа до наступления сумерек. Первым их заметил Сергей Молов, шедший в авангарде с Загородцевым. Оба они залегли в невысоком стланике, припорошенном снегом и дождались подхода командира.

– Там, Виталий Владимирович, – касанием пальцев Завгородцев направил бинокль Селезнева.

Настроив оптику, подполковник насчитал восемь фигур, поднимавшихся по отлогому склону между редких сосен.

– Выглядят вполне как люди, – высказался Молов, тоже припавший к биноклю. – Одежда несколько странновата. Какая-то чертова одежда. У троих облегающая как презервативы. Другие вроде в форменных костюмах, но отсюда точно не разглядишь. Видно, что все не по сезону прикинуты. Скажем так, не для якутской осени.

– Люди-то они – может и люди, но явно не наши. Я это еще по следам их обуви уяснил. Смотри, Владимирович, на десять метров левее первого, – старший лейтенант Завгородцев обратил внимание на объект, по которому у него с Моловым возник спор несколько минут назад.

Селезнев, поведя биноклем в указанном направлении, разглядел объект голубовато-серого цвета, напоминавший открытый сильно приплюснутый пикап с округлыми выростами спереди и горкой багажа в кузовке. В этом «пикапе» было нечто такое, что заставило Виталия оторваться от оптики, усиленно моргнуть и вновь приникнуть к окулярам: машина явно не имела ни колес, ни гусениц и поднималась по склону не касаясь земли, уверенно маневрируя между рыжими стволами сосен.

– С пришельцами дело имеем, Виталий Владимирович, – высказался Завгородцев. – Теперь уже сомнений нет. Поверьте, такими даже китайцы не бывают.

– Выводы будем делать позже, – подполковник повернулся на бок. – И возможно не мы. Рассмотрели, чем они вооружены?

– Первый и два замыкающих несут что-то вроде наших «Винторезов». Ну так мне показалось – расстояние все-таки немалое, – Молов сел поудобнее, вытянув уставшие, ломившие в ступнях ноги. – Двое с ранцами, остальные идут налегке – поручиться не могу, но ничего похожего на оружие не разглядел. Да и трое средних неважно держатся: часто останавливаются, приседают. Раненые или больные – хрен их поймешь.

– Оружие у них может храниться в этой… – старший лейтенант щелкнул пальцем в поисках подходящего слова.

– Назовем эту штуку «пикап», – предложил Селезнев. – Скорее всего так. На него навалена куча всякого. «Пикап» – что-то вроде их транспорта.

– Но может оказаться чем-то вроде БТРа, – заметил капитан Молов. – Тогда нам потребуется ликвидировать его в первую очередь. С людьми, кто бы они ни были, разберемся.

Виталий кивнул и подозвал жестом Осеева со снайперами и Ричко. Наблюдая за преследуемыми в оптику, офицеры строили догадки, поочередно делились мнениями.

Группа чужаков прошла еще с километр и остановилась на ночлег рядом с обрывистым берегом реки. К месту их стоянки с юго-запада довольно близко подступал лес, с востока невысокие скалы с разломами поросшими кустарником и постепенно утопающие в сумерках. Посовещавшись с бойцами, Селезнев решил провести операцию рано утром, успев за ночь обойти лагерь двумя ударными группами, одна из которых до верного отработает по «пикапу». Другая при поддержке снайперов ликвидирует всех, оказавших вооруженное сопротивление, остальных, как говорится, положит в грязь лицом. Виталий помнил, что Стрижельский наказывал взять чужаков живыми, однако сколько останется живых, зависело оттого, какое сопротивление окажут эти неизвестные субъекты – своими людьми подполковник рисковать не собирался.

Прежде чем уснуть, Селезнев долго лежал, устроив голову на вещмешке и наблюдая за силуэтом Рогова – майор много курил, прикрывая огонек сигареты и шепотом переговариваясь с Дягелем и Чуприным. Из темноты вместе с холодным ветром и покалывавшими лицо снежинками наползала тревога, необычная тревога, которую он не испытывал ни в жестоких заварухах в Чечне, ни в горах Таджикистана. Может быть дело было в том, что при мысли о тех «чужих» воображение вопреки воле рисовало нечто такое непостижимое и трепетное, что никак не укладывалось ни в его сознание, ни весь прежний опыт. В какие-то минуты он ощущал себя маленьким мальчишкой, запертым в темной незнакомой комнате.

С рассветом группа майора Рогова из четырех человек поднялась разломом в скалах и заняла позицию в ста пятидесяти метрах от лагеря. Радиообмен Селезнев запретил, сигналом к началу операции должен был стать выстрел по «пикапу» из РШГ. Для подстраховки бойцов, ушедших на возвышенность, Климов закрепился с тяжелым «Кордом» за поваленной сосной, остальные расположились у границы леса.

Селезнев, поглядывая на часы, в молчаливом напряжении ждал первого выстрела и периодически припадал к окулярам бинокля, осматривая чужой лагерь: двух часовых, человека в черной форме, раскладывавшего на снегу какие-то вещи, и странную палатку, похожую на полусферу, высеченную из породы, из которой состояли окрестные скалы.

Тем временем Дягель ждал знака майора, положив на плечо гранатомет и вслушиваясь в звуки снизу. За кустами шагах в тридцати от него замер Осеев, тоже сжимавший увесистую трубу РШГ. Его выстрел имел смысл лишь в случае, если промажет Дягель или по каким-то причинам комбинированный заряд с первого раза не поразит машину пришельцев. Рогов приподнялся, сметая тонкий слой снега, и вскинул большой палец. Не мешкая, лейтенант Дягель нажал спуск, его труба тяжко ухнула и грата ушла вниз, оставляя дымный след. Шар высокотемпературного пламени на секунду окутал машину пришельцев, от взрывной волны облетел снег с веток и скального выступа.

– Саша! – Дягель отбросил пустую трубу и схватился за автомат. К удивлению лейтенанта, чужая техника, окрещенная «пикапом», не получила видимых повреждений и, взлетев на десяток метров, повернулась к скале. Сейчас Дягель мог отчетливо разглядеть мелкую решетку, одевавшую ее днище, непонятную надпись на боку и с жужжанием вращающиеся шары сверху. И еще ствол, короткий ствол с мелкой насечкой, нацелившийся точно на него. Эта была последняя деталь, которую видел Дягель. Невыносимо яркая вспышка озарила скалу – на месте, где лежал офицер ГРУ остались лишь оплавленные камни и незначительные детали амуниции.

Осеев выстрелил из РШГ в ту же секунду. Одновременно по летающей машине ударил автомат майора и снайперка. От разрыва гранаты с кумулятивно-фугасной начинкой «пикап» отбросило в сторону словно жестянку и развернуло к реке. На его передней части появилось углубление с оплавленными краями, но это было единственным повреждением голубовато-серого дьявола, хищно разворачивавшегося стволом к скалам и раскрывавшим боковые люки. Рогов понял: его группа обречена, и все, что он может сделать, это бесполезно отстреливаться из АС, девятимиллиметровые пули которого с жалобным визгом отлетали от чужой брони. Рядом за тонким скальным ребром долбил из безотказной ВСС Игорь Данцев, еще надеясь удачным выстрелом поразить какой-нибудь важный узел металлического чудовища.

Из палатки, похожей сверху на округлую часть скалы, выбежало двое или трое людей в синей форме. Караульные залегли возле осыпи и открыли огонь по скалам, где основалась группа Рогова. Из чего они стреляли, майор не мог предположить, но от их выстрелов увесистые глыбы породы разлетались в мелкую крошку. Выпустив двадцатизарядный магазин до конца, Рогов поспешил сменить позицию и скатился к щели в скале. Сделал он это вовремя: летающая машина сверкнула белой, как чужое солнце, вспышкой – на месте его прежней лежки заплясало пламя. Следующий удар дьявольский «пикап» нанес по позиции Осеева. То, что капитана теперь нет в живых, Рогову пришло каким-то мистическим чувством. В одну секунду он будто сам прошел через его смерть: ощутил по всему телу – от скрюченных пальцев ног до макушки – сжигающее пламя и нестерпимую боль. Запах горящей земли и кустов вошел в ноздри густыми смрадными струями. Майор подумал, что наверное так должно пахнуть в аду. Развернув автомат и уже не обращая внимания на неуязвимый «пикап», по которому били хлесткие пулеметные очереди, он взял на прицел одного из чужаков в синей форме. Злость и жажда мести за Дягеля, Осеева, наверное, уже мертвого Чуприна, сжигали его сильнее всполохов пламени, терзавшего скалу и перекинувшемуся на лес, где залегла группа Селезнева. Он нажал на спуск. Человек в синем упал на камни припорошенные снегом и снова вскочил, однако вторая очередь разнесла его незащищенную голову. Тут же над Роговым грохотнуло, и майору почудилось, будто на него падает вся скала.