1974 «Бывает у русского в жизни…» Бывает у русского в жизни Такая минута, когда Раздумье его об отчизне Сияет в душе, как звезда. Ну как мне тогда не заплакать На каждый зелёный листок! Душа, ты рванёшься на запад, А сердце пойдёт на восток. Родные черты узнавая, Иду от Кремлевской стены К потёмкам ливонского края, К туманам охотской волны. Прошу у отчизны не хлеба, А воли и ясного неба. Идти мне железным путём И зреть, что случится потом. 1974 «Выходя на дорогу, душа оглянулась…» Выходя на дорогу, душа оглянулась: Пень, иль волк, или Пушкин мелькнул? Ты успел промотать свою чистую юность, А на зрелость рукою махнул. И в дыму от Москвы по Хвалынское море Загулял ты, как бледная смерть… Что ты, что ты узнал о родимом просторе, Чтобы так равнодушно смотреть? 1975 «На берегу, покинутом волною…» На берегу, покинутом волною, Душа открыта сырости и зною. Отягчена полуземным мельканьем, Она живёт глухим воспоминаньем. О, дальний гул! Воспоминанья гул! Ей кажется, что океан вздохнул, Взрывает берег новою волною И полнит душу мутной глубиною. 1975 «За дорожной случайной беседой…» За дорожной случайной беседой Иногда мы любили блеснуть То любовной, то ратной победой, От которой сжимается грудь. Поддержал я высокую марку, Старой встречи тебе не простил. И по шумному кругу, как чарку, Твоё гордое имя пустил. Ты возникла, подобно виденью, Победителю верность храня. – Десять лет я стояла за дверью, Наконец ты окликнул меня. Я глядел на тебя не мигая. – Ты продрогла… – и выпить велел. – Я дрожу оттого, что нагая, Но такую ты видеть хотел. – Бог с тобой! – и махнул я рукою На неполную радость свою. — Ты просила любви и покоя, Но тебе я свободу даю. Ничего не сказала на это — И мгновенно забыла меня. И ушла по ту сторону света, Защищаясь рукой от огня. С той поры за случайной беседой Вспоминая свой пройденный путь, Ни любовной, ни ратной победой Я уже не пытаюсь блеснуть. 1975
«Гулом, криками площадь полна…» Гулом, криками площадь полна, Там качает героя толпа. Он взлетает в бездонное небо. Посулил ли он вечного хлеба, Иль дошел до предела в числе, Иль открыл, что нас нет на земле?.. Выше, выше! Туда и оттуда!.. Но зевнула минута иль век — И на площади снова безлюдно… И в пространстве повис человек. 1975 Дуб То ли ворон накликал беду, То ли ветром её насквозило, На могильном холме – во дубу Поселилась нечистая сила. Неразъёмные кольца ствола Разорвали пустые разводы. И нечистый огонь из дупла Обжигает и долы и воды. Но стоял этот дуб испокон, Не внимая случайному шуму. Неужель не додумает он Свою лучшую старую думу? Изнутри он обглодан и пуст, Но корнями долину сжимает. И трепещет от ужаса куст, И соседство своё проклинает. 1975 Холм Я видел: ворон в небесах Летел с холмом земли в когтях. Не дом ли мой блеснул на нём, Скрываясь в небе ледяном? А с неба сыпалась земля На ослеплённые поля. И наугад по шуму крыл Я тень высокую ловил. 1975 Прощальный жест Зачем ты его обнимала, Махала с печальных полей, Как будто туман разгоняла?.. Туман становился плотней. Он занял скользящее место В пространстве, лишённом тепла. Но тайна прощального жеста, Мерцая, обратно звала. Развеять дорожную скуку Помог ему князь темноты, Что дёргал какую-то куклу, И кукла махала – и ты… Годами окно протирала, Рука уставала мелькать, Как будто туман разгоняла, Который нельзя разогнать. 1976 «Ты не стой, гора, на моём пути…» Ты не стой, гора, на моём пути. Добру молодцу далеко идти. Не мешай ногам про себя шагать, Не мешай рукам про себя махать. Говорит гора: – Смертный путь един. До тебя прошёл растаковский сын. Сковырнул меня изо всей ноги, Отмахнул меня изо всей руки. – Не мешай, сказал, про себя шагать, Не мешай, сказал, про себя махать. Не ищу я путь об одном конце, А ищу я шар об одном кольце. Я в него упрусь изо всей ноги. За кольцо схвачусь изо всей руки. Мать-Вселенную поверну вверх дном, А потом засну богатырским сном. |
