На камбузе кроме них были только Алекс, старательно изготавливающий вручную бутерброды с маслом, и Эдди, оставшийся, вероятно, на всякий случай. Всех остальных капитан, не слушая возражений, отправил до завтрака досыпать. Второй пилот, чтобы не терять времени зря, вскрыл неисправный принтер и копался в его внутренностях, поглядывая на экран тестера-микроскопа.

– Ты как сумел к нам забраться? – поинтересовался он между делом у новенького.

– Во время погрузки зашёл, – нехотя ответил тот.

– Как это так? Просто взял и зашёл?

– Ну да. Трудно, что ли, у грузового робота пси-код скопировать?

– Ну ты, действительно, хакер!

– Ты бы подумал получше своей башкой! – сердито стала выговаривать Милли своему подопечному. – Спрятался в грузовом трюме! А если бы мы разгружаться стали через наружные лацпорты? Там же вакуум был бы!

– Я бы тогда в другой трюм перешёл. На крайний случай там аварийный комплект есть, – проворчал хакер.

– Ты, кстати, как за водой спускался? – полюбопытствовал Санчес. – Мы что-то не замечали на схеме, чтобы люки открывались-закрывались.

– У люка конечник легко блокируется. Магнитом.

– Ну и жулик же ты! – возмутилась Милли.

– В трюме ведь радиационной защиты нет, – заметил со вздохом второй пилот. – Зачем тебе понадобилось так рисковать? Звёздная пыль, не пойму, тут, вроде, целое всё…

– Мне на Каллисто надо.

– Ух ты! На Каллисто! А кто тебе сказал, что мы летим именно на Каллисто?

– Так ведь вы же в систему Юпитера летите! У вас в декларации всё отражено. А там бы я добрался… Вы, кстати, источник питания проверьте для вкусовых сенсоров. Скорее всего, шим полетел.

Эдди и Милли переглянулись.

– А ты что, разбираешься?

– Угу. А ещё нету? – новенький положил на передвижной столик пустой термопакет.

– Подождешь… – недовольно буркнул Алекс, изготавливая очередной бутерброд. – Скоро завтрак.

За завтраком все члены экипажа ели молча, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Всех, конечно, так и подмывало наброситься на нового человека с расспросами, но прежде капитана делать это было, конечно, невежливо. Незваного гостя усадили в кресло второго пилота, который заступил на вахту, и Салли в течение всей трапезы широко улыбалась новому детишке, как родному. Джи Лин дождался, когда с последним бутербродом было покончено, и перешёл к делу.

– В общем, так… У нас, как все вы знаете, теперь есть ещё один член экипажа, и думаю, что нам надо познакомиться с ним поближе. Как тебя зовут?

– Зайцингенсон.

– Ну это, понятно, фамилия. А имя-то твоё как?

– Не знаю…

В кают-компании раздались удивлённые восклицания.

– Тихо-тихо, – капитан похлопал по столу ладонью. – Давай по порядку. Ты где живёшь? То есть, жил. С кем?

– В Браун-сити.

– Ну-ну, поподробнее…

– На тридцать четвёртом уровне. С дедушкой. В его номере.

– Ты же сказал, что твой дедушка умер, – заметила Милли.

– Ну да…

– А родители у тебя есть?

– Мамаша есть.

– И что же, твоя мама тебе даже имя не дала при рождении? – удивился Геркулес.

Новый член экипажа не ответил, только опустил голову и шмыгнул носом.

– Послушай, Зай… Зай… как тебя там… – возбуждённо заговорила Нэя. – Короче, Зая. Ты нам чего-то не договариваешь!

– Ты не бойся, – ласково сказала Салли. – Мы ведь тебе ничего плохого не сделаем. Так как твоё имя? Как тебя родственники называли?

– Да никак не называли! – со слезой в голосе крикнул безымянный гость. – Дедушка называл: «внучек», а мамаша… – он сделал паузу и нахохлился, как попугай на жёрдочке, – …«нагрузкой». Или «спиногрызом»…

За столом наступило неловкое молчание. Спиногрыз-нагрузка вытер глаза, вздохнул и быстро заговорил:

– Я же потому нигде и не числюсь, что меня вовремя не зарегистрировали. Мамаша меня родила неизвестно когда и где. Говорят, она меня вообще выкинула…

По кают-компании прокатились изумлённые возгласы.

– Бедненький! – всплеснула руками Салли. – Твоя мать что – сумасшедшая? Ей ведь такое счастье выпало – ребёнок! А она…

Несчастный рассказчик всхлипнул и продолжил:

– А какие-то люди, которые её знали, подобрали меня и потом отнесли к дедушке с бабушкой… ну, то есть, к её родителям. Сам-то я этого не помню, конечно. Вот они меня и вырастили.

– Не говори ерунды! – строго заметил менеджер. – Как это так – взяла и родила? Так не бывает.

– Так ведь это же ещё до закона о стерилизации было…

– А твой папа? – спросил Алекс. – Почему он тебя не забрал?

– Да нет у меня никакого папы!

– То есть как это – нет?

– Да вот так! Впрочем, где-то он есть, конечно… Он, наверное, и не знает, что я родился.

– Этого не может быть! – снова запальчиво заявил Ниразо. – Мы живём в совершенном, правильно устроенном мире. У всех детей всегда известны оба родителя!

– А почему тебя… это… оформить не смогли… как положено? – поинтересовался Макс

– Так ведь как же! – опять вскрикнул новенький. – Нужны были документы разные медицинские: где, чего, как… А ведь этого ничего нет! Дедушка потом везде ходил, пытался оформить, да только куда там… Там же везде роботы сидят – борьба с коррупцией, с непотизмом! Были бы живые люди – может, и удалось бы договориться…

– Возмутительно! – воскликнула Лита. – Ну и порядки на Луне!

– Что значит: «договориться»? Что значит: «договориться»? – ещё больше повысил голос менеджер и даже вскочил с кресла. – Любые действия должны совершаться в строгом соответствии с законом! Принятым Мировым Советом!

– Ага… Только Мировой Совет далеко сидит, – проворчал незарегистрированный селенит. – На Земле. Он многого, что у нас происходит, и не знает. Или знать не хочет…

– Так ты всё это время и прожил у дедушки с бабушкой? – спросил Алекс. – А интернат как же? Ты в интернате что, не учился?

– Нет, конечно. Меня дедушка всему научил.

– А твой дедушка был кто – выдающийся педагог? – насмешливо спросил Тим Том. – Я, например, тоже на домашнем обучении находился, без всякого интерната. Потому, что у моих родителей есть лицензия на детское воспитание.

– Нашёл, чем гордиться. Да твои родители себе любую лицензию оформят! – махнула на него рукой Лита. – А тут… Как же ты жил вообще? Ведь человеку надо есть что-нибудь, одеваться…

– Так ведь дедушка работал. Айтишником. Он и продукты покупал, и одежду.

– Ты говорил, что у тебя ещё бабушка была.

– Бабушка умерла, давно ещё. Я её и не помню почти. Она селенологом была, по всей Луне ездила в командировки, ну и это… неисправность скафандра.

– А мама?

– А мамаша заявлялась иногда… пьяная… когда одна, когда с дружками какими-то. Еду забирала, вещи. Ей же социальной нормы не хватало…

– Ничего себе! Да как же твой дедушка ей позволял?

– Дедушка её жалел. Она ведь у них здесь, в Пространстве родилась, на Луне, а сами они с Земли. Они её поздно родили, радовались очень.… Дедушка говорил: она хорошая, добрая, просто у неё пониженная социальная ответственность.

Все опять замолчали, осмысливая услышанное.

– Ну, а потом что случилось? – нарушил молчание капитан. – Дедушка твой умер?

– Ну да… – у нелегального жителя Луны вдруг потекли слёзы, он вытер их ладонью и продолжил. – Он ведь уже в возрасте был… В последнее время болел, не вставал, а я по его карточке продукты брал – он мне сказал код. А потом… потом…

Он разрыдался, и все принялись его утешать.

– Я пришёл с работы, – рассказчик справился с волнением, – а его уже увезли… на утилизацию. А мамаша хотела у меня карточку отобрать, деньги…

– Деньги? Что же это за деньги такие, которые можно отобрать?

– Ну, пилюли эти… пищевые. Они у нас вместо денег.

– Где это – у вас?

– На тридцать четвёртом уровне. Вы что, думаете, я один такой? И Штырь тоже, и Джон Тумблер, и Тусилка… Мы все работали у Байбена – он-то нормальный, зарегистрированный. Он нам всякое барахло электронное приносил, мы чинили, а он за это пилюлями расплачивался.