Тяжёлая дверь открылась, и в помещение вошёл Лорен. Если он и удивился, увидев вместе с сестрой герцогского прихвостня, то ловко это скрыл.

— Снова приветствую вас, Гаральд! — холодно воскликнул тот.

— Лорен!.. — кивнул он.

— Сестра, мне сказали, что ты здесь, — когда он оказался за спиной Гаральда, то одними губами проговорил, взглядом указывая на молодого человека: «Что он здесь делает?».

— У тебя ко мне дело, брат? — спокойно и даже холодно поинтересовалась девушка.

— Гаральд, Его Светлость герцог Атийский ждёт вас внизу.

Молодой человек слегка помрачнел и сказал:

— До новых встреч!.. Приятного дня, сударыня!

Он поклонился обоим и скрылся за дверью.

— Я вижу — вы с Гаральдом уже закадычные друзья? — глядя ему вслед, тихо пробормотала Акме.

— Такие же, как и вы. Что вы делали здесь вдвоём?

— Мы встретились здесь случайно. Говорили о долге.

— Общество Гаральда мне не так приятно, как общество Арнила… О долге?

— Чего тебе нужно? Говори и проваливай.

— Сын короля сбился с ног, выискивая тебя. Он ищет твоего общества.

Целительница со вздохом откинулась на стуле.

— Что же мне делать?

— Так ты прячешься тут от него? — Лорен усмехнулся.

— Или мне придётся сидеть здесь до темноты, или незамеченной пробраться в свои покои. Но в обоих случаях непременно отказаться от ужина.

— Кто такой этот принц Арнил, чтобы лишать тебя ужина? Не дури. А слуги всегда будут судачить. Но опасаться стоит не его, а Гаральда: он скрытен, немногословен и ото всех таит свои мысли и искренние суждения.

— Похоже на то… — пробормотала девушка.

— Но я пришёл сюда не за этим. Юноша, который мне прислуживает, не хочет признаться, кому изначально предназначались наши покои, но я всё равно узнаю. Там жили какие-то дьяволята, — глаза Лорена сверкали, улыбка переливалась проказливостью. — Пуговица от моего камзола закатилась под ковёр рядом с моей кроватью. Я нагнулся, чтобы найти её, отогнул край ковра и заметил, что старый паркет в одном месте был повреждён. Здесь его особо покрывали царапины и даже какая-то еле заметная щель. Я взял кинжал и окончательно испортил восхитительный древний паркет. В полу была деревянная крышка. Я открыл её и увидел тёмное глубокое углубление. Там, на глубине нескольких дюймов, есть небольшой рычаг. Когда мне удалось сдвинуть его с места, на стене за большой картиной неизвестного мне почтенного сударя что-то тихонько звякнуло. Представь моё изумление, когда я попытался снять картину со стены, но она не просто поддалась мне, а легко повернулась на петлях. Как дверь. За ней — низкий и узкий проход с каменной лестницей. Маленький коридор соединяет мою спальню с твоей. Ступени ведут вниз, но куда именно — проверить не успел. Я услышал, как в коридоре топает мой хитрый слуга. Да так громко, будто он за несколько минут набрал несколько сотен лишнего веса! В этом маленьком помещении всё очень хорошо слышно.

— Ты не обманываешь меня? — с недоверием пробормотала Акме.

— Я могу проникнуть в твою спальню тем способом, о котором рассказал тебе. Сегодня же. Уверен, что слуги не знают о нём. Путь очень старый, всё в пыли и паутине.

— Я спрошу у Лирии, кому предназначались эти комнаты. И найду выход в тот коридор.

— Там жили либо любовники, либо заговорщики, — в глазах Лорена сверкал азарт.

Этим же вечером, едва дворец погрузился в сон, в отдельных его частях для пирующих начали раздаваться звуки музыки, а придворные дамы зашуршали платьями и застучались в чужие спальни. Акме убедилась, что Лирия легла спать, и начала исследовать свою комнату. Провидица всё равно не дала бы ей спать своими зловещими песнями. Она звала девушку.

Здесь висело несколько довольно крупных картин, но всех их можно было легко сдвинуть с места или снять со стены, за ними не наблюдалось никакого прохода. Девушка осмотрела всё: заглянула под кровать, исследовала чуть ли не каждый дюйм пола, поднимая ковёр во всех немыслимых местах. Но ничего так и не отыскала. Несколько разочарованная, она направилась в свою ванную. Зачерпнув немного воды из керамической посудины на деревянном табурете и умыв лицо, девушка огляделась и увидела довольно древний шкаф, закрытый на все замки. Взглянув на него совершенно иными глазами, заглянула за него и увидела, что там висит небольшой гобелен.

— Попался!.. — выдохнула она, напрягла все свои силы и попыталась его отодвинуть.

Многовековой шкаф на удивление легко с ворчливым скрипом и плачущим стоном поддался и отодвинулся от каменной стены ровно настолько, чтобы худенькая Акме смогла подойти к гобелену. Девушка задрала пóлы своей шёлковой ночной рубашки и вытащила кинжал матери, прикреплённый ремнём к бедру. Она аккуратно отделила низ гобелена от стены и, заглянув за него, обнаружила подобие маленькой запертой деревянной двери. На ней — ни замков, ни других отверстий, куда можно было бы вставить ключ, и Акме осознала, что дверь открывалась подобным же механическим путём, как и дверь за картиной в спальне Лорена. И принялась искать рычаг или кнопку.

Озарение снизошло на неё, когда она отмывала руки и лицо. Не вытираясь, облившись оставшейся в ладонях ледяной водой, она опустилась на кафельный пол и заглянула за деревянную скамейку с керамической углублённой чашей с отверстием в самом низу, увенчанной смывом. Данные приспособления использовалось для отправления естественных потребностей в богатых домах. Открыв бочонок, увидела старые ржавые трубы. Стенки его покрыты плесенью, грязью и ржавчиной, а за трубой находилось подобие небольшого ящичка.

Взяв губку и открыв его, увидела крупный железный рычаг, столь же грязный и ржавый, как и всё в этом бочонке.

— Какая гадость! — поморщилась Акме, но в голосе её сквозило восхищение и радость. — Что за извращённые фантазии!

С превеликим трудом сдвинув его с места, услышала едва различимый щелчок и подбежала к гобелену. Маленькая дверца была открыта и вела в тёмный каменный проход.

Вымыв руки и закрыв бочонок, зажгла свечу, подтянулась и влезла в холодный коридор, обтянутый паутиной. Слева за углом увидела просветы и осознала: это вход в спальню братца. Но её заинтересовал длинный коридор справа, теряющийся во тьме. Пройдя по нему, затхлому и заплесневелому, несколько десятков шагов, увидела узкую каменную лестницу, круто спускающуюся вниз. Где-то внизу с низким и зловещим гулом выл ветер.

Вернулась в спальню, захватила чёрный лёгкий плащ с глубоким капюшоном, накинула его поверх белоснежной сорочки на тонких тесёмках. Взяла с собой ещё две свечи, прислушалась, спит ли Лирия, и вновь залезла в таинственный коридор. На случай, если служанка заметит её отсутствие, Акме меньше всего желала, чтобы та обнаружила столь ценную находку. Посему она с трудом, пыхтя и шёпотом ругаясь, придвинула старый шкаф поближе к стене, опустила гобелен, прикрыла за собой дверцу и крадучись направилась на поиски новых приключений.

[1] Столица Акидии

Коридор вывел Акме в тёплую безмолвную ночь, благоухающую ароматами цветов, хвои и липы. Где-то далеко раскатисто пел одинокий колокол церкви Святой Иоанны, возвещая о наступлении полуночи. Впереди выстроилась густая стена паркового леса, озарённого лунным светом и тусклым сиянием светильников в дворцовых окнах.

Акме быстро шла в безгласной ночи, низко надвинув на голову капюшон и озираясь. Она прекрасно осознавала, что если её обнаружат, об этом сразу узнает весь двор. От холода и страха холода сводило руки и стучали зубы.

Во тьме леса заметила слабое бело-синее свечение, пробивающееся сквозь сгусток тьмы тонкими лучами. Песня затихла, едва Акме вошла в обитель Провидицы и увидела её у озера.

— Ты не испугалась тьмы и покинула свою спальню по моему зову, — одобрительно проговорила царица.

— Если бы я не направилась к вам, вы бы продолжили петь до утра.

Провидица прошелестела низким чарующим смехом и указала ей на возвышенность — некое подобие деревянной скамьи. Подлокотники, спинка и пьедестал увивали толстые волнистые корни, создавая несравненные по красоте узоры, покрытые древними изразцовыми письменами.