Тонкие руки обвили его со спины, сиплый после сна голос тихо прошелестел:

— Ваше Величество, вы так рано проснулись!..

Эра̀то. Невысокая, изящная, с ярко-голубыми глазами и светлыми вьющимися волосами, растрёпанными после сна. Трен молча и без улыбки обнял свою королеву и прижался к её тёплым губам поцелуем.

Эрато происходила из старинного рода А̀кра, королей Нодрѝма. Она была младшей дочерью Нодримского короля.

— Ты дрожишь, — прошептала Эрато мужу. — Что случилось?

— Я говорил с Провидицей, — последовал напряжённый ответ.

— Ты снова ругался с ней?

Трен доверял Эра̀то больше, чем себе. Он знал всю силу её преданности, посему незамедлительно поведал супруге обо всём, что рассказала ему царица Авалара.

— Сколько крови и сколько вдов!.. — выдохнула королева, прижимая к побледневшим щекам ладошки. — Сегодня ночью во сне я слышала их плач, шум сражений, видела брызги крови на каменных стенах.

— Ты же знаешь, она любит посылать сны. Эта шарлатанка ошибается либо желает спихнуть меня с трона.

— Нет, Трен. Она не желает зла ни тебе, ни нашим сыновьям, что бы она ни говорила и как бы сильно ни желала видеть Рианоров на троне Карнеоласа. Прежде всего она обязана защищать интересы Карнеоласа.

— Почему ты доверяешь этой ведьме?

— Она сильна, одинока и безмерно верна Карнеоласу. Как была верна Атариатису Рианору.

— Она убивала жён и детей королей из рода Вальдеборгов в отместку за убийство Рианора, насылала на Карнеолас бесконечные беды и упивалась страданием народа. Это ли называется преданностью Карнеоласу?

— Она ничего не делала твоему деду. Уважала его. И уважает тебя, несмотря на её слова. И прекрасно знает, что ты любишь Карнеолас больше, чем кто-либо когда-либо.

— Она лучше сожжёт этот город, чем начнёт уважать меня.

— Хотя бы сейчас, в это страшное время я прошу тебя с ней объединиться. Она никогда не пойдёт против тебя, пока ты делаешь всё для спасения Карнеоласа.

— Она ненавидит мой род и уже несколько веков мечтает о возвращении Рианоров, — с вздохом прошептал Трен. — Это предательство и измена. Я не допущу их возвращения! С Кунабулой мы справимся сами.

— Никто этого не допустит. Я, как и ты, желаю видеть нашего сына Да̀рона королём Карнеоласа. Провидица предсказывает будущее, но она мало может на него повлиять. Но я заклинаю тебя всеми Силами Небесными: будь с ней един! Вместе вы ещё сильнее. Я уверена: если она исчезнет, в Архее случится что-то страшное. И она чувствует, как Сила её уходит. Быть может, она видит в этом ещё не родившемся ребёнке своего преемника.

— В Архее больше нет никаких Рианоров! — громогласно заявил Трен. — Царица Лигия и её дети погибли.

— Быть может, ты прав, но сделай так, как она просит, — посоветовала королева, — отправь на юг людей. Если она права, и Рианоры живы, зачем жертвовать армиями, когда можно отправить на битву с Кунабулой одного человека?..

Трен внимательно поглядел супруге в глаза.

— Сейчас проснутся мальчики, — Эрато обняла мужа. — Вечером созови Совет. До того поговори с Аберфо̀йлом. Лучше него никто не сможет справиться с этой задачей.

— Аберфойл нужен мне здесь. Только тебе и ему я могу доверять. К тому же у него недавно умерла жена. Ему будет тяжело расстаться с сыном.

— Если Гаральд будет воспитываться вместе с нашим маленьким Арнилом, полагаю, Аберфойл сочтёт это за величайшую честь. Пойдём к сыновьям.

— Я приду немного позже. — Он поцеловал жену в губы и вышел из кабинета на поиски своего самого верного советника — Аберфо̀йла А̀листера, герцога Атѝйского.

Этим утром он услышал отдалённый грохот своего разрушающегося мира.

[1] Государство на северо-востоке Архея

[2] Государство на юге Архея

K Кибельмѝде тихо подбирался тёплый майский вечер. В палатах городской больницы зажглись светильники. Целители заканчивали вечерний обход, больные отходили ко сну, санитарки мыли полы и тихо напевали. Только детское отделение переливалось смехом. Голоса журчали весенними ручейками, но сиделки потихоньку утихомиривали их и строго шикали, требуя тишины.

— И вышла Праматерь Рештаретѐте из вечной тьмы, из звёздной пыли и густого газа, и ступила в тёмный новорождённый мир, содрогаемый землетрясениями, покрытый голым камнем и исполинскими горами, выплевывающими к небу огонь. Долго жила в своём одиноком мире Праматерь Рештаретéте, пока не решилась всё изменить, — мягкий голос читательницы затих, лёгкое беззвучие прервал густой шелест плотной страницы, шмыгание нескольких простуженных детских носов и короткий сухой кашель. — Дунула на одну плюющуюся огнём гору, дунула на другую, и вулканы начали остывать. Из застывающей лавы и горных пород Рештаретете создала своего первого сына, Нерга̀ла. И стал он Землёю. Собой покрыл он весь мир. Из того же куска лавы и звёздной пыли Рештаретете создала своего второго сына, Шама̀ша, и поднялся он Солнцем на чёрный небосвод, и развеял он тьму, и небо стало лазурным, а мир позолотил солнечный свет…

У А̀кме отчаянно слипались глаза. Она дежурила в больнице с семи утра, а сейчас пробило уже десять. Смена заканчивалась, а брат и дядя всё никак не приходили, чтобы забрать её домой.

Акме подняла глаза и с облегчением вздохнула: дети спали. Бодрствовал только любопытный О̀рэн.

— Что было дальше?

— Если хочешь знать продолжение, завтра прочитай его сам. А сейчас закрывай глаза.

Акме устало поднялась, накрыла мальчика одеялом и вышла в тёмный коридор. Поднялась на второй этаж, постучала в дверь и вошла в большой кабинет Бейнардия Фронкса, самого известного целителя в Эрсавии [1].

Он выглядел гораздо старше своих лет. Густые чёрные волосы обильно осеребрились сединой, чёрные миндалевидные глаза, которые доставались всем Фронксам от его деда-акидийца, были закрыты, морщинистое лицо казалось резковатым и смуглым.

Его огромный дубовый стол был завален письмами, книгами, рецептами. И он тонул во всём этом бардаке, — тонул в своей усталости и полумраке кабинета. Наконец взглянул на вошедшую племянницу.

— Ты уже собралась? — спросил Бейн Фронкс.

— Да, дядя. Пора домой.

— Зови брата, и пойдём.

Акме вышла в коридор и устало спустилась по лестнице, на ходу развязывая передник и снимая белую косынку, без которой нельзя было входить в палату. Акме вытащила из волос шпильки, и тяжёлая чёрная коса толстым кнутом хлестнула по стройной спине. Проходя мимо зеркала, висевшего в коридоре, девушка взглянула на себя и тяжко вздохнула.

— Вот это страшилище… — прошептала она.

Под миндалевидными глазами, огромными и чёрными, обрамлёнными густыми тёмными ресницами, залегли тени и синяки. Недовольно и хмуро изогнулись красивые чёрные брови. Сейчас она казалась себе бледной и помятой.

— Мне всего восемнадцать… а мешки под глазами, как у сорокалетней матроны. Ладно, чёрт с ним!..

Подходя к чёрному входу, услышала чьи-то напряжённые голоса — мужской и женский. Собеседники приглушённо и нервно спорили.

— Не приходи сюда больше! — Акме узнала голос брата, и голос этот был страшен колючим холодом. — Я работаю здесь, и во время своей службы обязан общаться только с больными и другими служащими. Я не могу отвлекаться на тебя!

— Ты вернулся три дня назад, а я узнаю̀ о твоём возвращении только сейчас! — гремел женский голос.

— Я не обязан отчитываться перед тобой, Ила̀на! — зарычал Ло̀рен.

— Я всё расскажу твоему дяде и всем в Кибельмиде! — ядовито процедила та. — Поведаю, как ты поступил со мной два месяца назад. Дойду до градоначальника Кибельмиды, поставлю под угрозу твою карьеру!

— И ничего никому не сможешь доказать, — спокойно ответил Лорен, и в голосе его послышался насмешливый яд.

Акме вышла из-за угла: подслушивать неприлично, и она должна была раскрыть своё присутствие. Светловолосая девушка, которую Лорен назвал Ила̀ной, зло посмотрела на Акме, не поздоровалась, перевела на Лорена горящий прищуренный взгляд, прикрыла голову капюшоном голубой хлопковой накидки и удалилась.