— Огрызайся, сколько нравится, — спокойно произнёс мужчина, рассматривая перевязанную ладонь девушки. — Никто никогда не убедит меня в том, что ничто в тебе не стремится навстречу нашей дружбе.

Акме и смущённо, и возмущённо воззрилась на королевского соглядатая, но промолчала. Предмет её долгих мучительных мечтаний протягивал ей руку, а она собиралась её оттолкнуть. Разумно ли? Сможет ли она?..

— У тебя было право испытывать ко мне неприязнь. Я уехал, ты не получала моих писем и осуждала меня, но теперь я здесь. Я вернулся и держу то обещание, что дал тебе, а Провидица его засвидетельствовала.

— Я попросила Провидицу освободить вас от обещания, — ответила девушка. — Вы более не связаны обязательством, вам не следовало ехать.

— Что за вздорный ребёнок! — с негодованием прошипел Гаральд, рывком поднявшись на ноги. — Если ты думаешь, что я пошёл в Иркаллу, боясь её гнева или чего-то там ещё, ты ошибаешься!

Хлестнув её холодом, мужчина отправился к лагерю. Взяв себя в руки, она поторопилась воскликнуть:

— В любом случае… Гаральд… Мне спокойнее, когда ты рядом.

Он остановился и медленно обернулся. Проговорив эти неожиданные слова, Акме вспыхнула и, будучи не в силах и далее выдерживать его тяжёлый взгляд, отвернулась.

— Наконец-то ты произнесла моё имя, — тихо и серьёзно проговорил Гаральд Алистер и вернулся в лагерь, более не оборачиваясь.

К ночи похолодало, и Авдий Веррес, задумчиво поглядев на темнеющее с востока небо, предположил, что на следующий день, вероятно, стоит ждать дождя, от которого они могли укрыться в лесах ущелья близ устья реки Арних.

Над зарослями, где укрылись путники, клубились поросшие хвойными деревьями вершины гор, словно тучи чёрного дыма после разрушительного пожара. Горы заботливо скрывали их от ветров, а пушистые кроны защитили бы от дождя.

Авдий запретил разводить костёр даже под сенью развесистых деревьев и густых зарослей орешника, и путникам, усталым и замерзшим, пришлось довольствоваться лишь холодными закусками.

— Вот углубимся в леса Арниха — тогда и поохотимся, — говорил Хельс Элаю, угрюмо затаскивавшему в свой мешок опустевшую пиалу, в которой была ледяная вода.

Наползала тьма, становилось всё холоднее. Готовившиеся ко сну путешественники, завернувшись в тёплые пледы, кружочком устроились вокруг места, где должен был быть костёр, и завели тихие беседы.

Акме, удостоверившаяся, что нос Руфина Кицвилана, внезапно ей улыбнувшегося, едва она приблизилась с самым суровым выражением лица, быстро шёл на поправку, подошла к Гаральду Алистеру и осведомилась о его самочувствии. Мужчина спокойно ответил, что его ничто не тревожит, и добавил:

— Почему спрашиваешь? По привычке?

— Хорошо, больше не буду, — терпеливо ответила она без поощряющей улыбки, но тот, чуткий к настроению окружающих его людей, не уловил в голосе девушки ни неудовольствия, ни гнева, ни обиды.

— Обход больных, дорогая Акме? — улыбнулся ей принц Арнил, освобождая ей место рядом с собой.

— В профилактических целях, — отозвалась она, заворачиваясь в свой плед и стуча зубами от холода.

— Вот видишь, что творишь ты, Авдий! — воскликнул Хельс. — Девицы замерзли. Что будет, если целительница заболеет?

— К счастью, у нас двое целителей, — усмехнулся Кицвилан. — В подобном обществе отрадно захворать.

— Пожалуй, я с величайшей радостью обойдусь без разбитого носа, Руфин, — парировал с ухмылкой принц.

— Не торопись, Ваше Высочество, — тихо, со смешком в голосе, проговорил Гаральд. — И на нашу с тобой долю выпадут какие-нибудь злоключения.

— Полагаю — в таком случае дорогая Акме вылечит нас, — проворковал Арнил, повернувшись к ней и тоном своим, — мягким, ласковым, заставил её покраснеть.

— Зависит от степени тяжести, Ваше Высочество! — своевременно вмешался Лорен, сурово, с прозрачным намёком. — Чем тяжелее ранение, тем выше вероятность того, что вы попадёте под мою опеку.

— Как громко воет над нами ветер… — испуганно пролепетала Плио, устроившись рядом с Акме и голову положив ей на плечо.

Сестра целителя не доверяла нодримской принцессе, считала её вздорной, избалованной и способной на притворство и лицемерие. Но было так холодно, что Акме не стала отстраняться, и девушки прижались друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Лорен же каждый раз с неодобрением косился на проявление дружеской привязанности Плио к Акме, но молчал.

А ветер в самом деле гудел со всем озлоблением. Ударяясь о скалы, он жалобно завывал и молнией проносился над деревьями, но в низинах было тепло и сухо.

— В детстве мне рассказывали, что если воет ветер, стало быть, мимо пронёсся дракон, ибо только крылья дракона могут издавать подобное звучание, — тихо и мелодично проговорил Буливид Торкьель приятным и вкрадчивым голосом, от которого клонило в спокойный сон.

— В Керейских горах не осталось драконов, — заметила Плио.

— Они обитали там ранее? — восхищённо пробормотала Акме, которую в детстве пичкали лишь сказками о фавнах, где для драконов оставалось мало места.

— Они обитали везде, — говорил Буливид. — Как и боги древности. Сокрытые ото всех, обитавшие в пещерах Кереев, Зараколахона, близ Нодрима, в Скалистом лесу на границе с Заземельем. Но свидетельств о них осталось мало, ибо лишь скалам ведали они свои тайны, а люди нынче не умеют читать по земле, по ветрам, по камням.

Акме заверила принца, что не нуждается в предложенном им втором одеяле, проникновенно поблагодарила его и улеглась рядом с братом, мельком заметив, как напряжён и хмур Лорен, как Элай любезничает с Плио, как та кокетливо желает ему прекрасных сновидений и ложится неподалёку от Акме, награждая Лорена ледяным взглядом.

— Приятных сновидений, милая Акме, — просеребрилась колокольчиками речь Плио. — Ты такая тёплая! Можно я прижмусь к тебе? — я так замерзла!

— Как угодно, милая Плио, — отозвалась Акме, суровым тоном делая многозначительный упор на обращении.

Итак, чувствуя себя крайне неуютно меж двух огней, меж измученным и прогневлённым братом и меж бессвязно лопочущей Плио, Акме всё же удалось заснуть гораздо раньше, чем дыхание эрсавийского барона справа и нодримской принцессы слева стало глубоким и ровным.

Едва забрезжил рассвет, путники наспех собрались и поехали на поиски древнего моста, которым пользовались ещё задолго до Атариатиса Рианора. Широкогрудая река Арних, суженная лесами и каменистыми склонами гор, пенилась и бурлила, резво несла свои воды к ущелью Керейских гор, вела в западные земли.

Мост, старый, десятилетиями никем не потревоженный, ржавел и гнил, омываемый брызгами неутомимых вод. Доски кое-где провалились, поручни сломались, но основание, благодаря чему крепился он к скале, казалось более надёжным.

— Мост может не выдержать веса лошадей, — пробормотал сын герцога, окидывая придирчивым взглядом старое сооружение.

— Выдержит, — отрезал Авдий, хмурясь своим добрым лицом. — По одному всаднику. И чтобы животные не дёргались. Я пойду первым, остальные за мной.

— Здесь нет пропасти, — будто успокаивая себя, заключил Элай, с опаской поглядывая на принцессу, — не так боязно падать.

— Не каждый мужчина сможет выбраться из такой реки, — заметил Буливид Торкьель.

— Пока мы чешем языком, давно бы уже перебрались на ту сторону! — ворчал Хельс, подъезжая к мосту вслед за Авдием и крепко держа поводья. — Кто упадёт, того выловим!

— Чёрт возьми, как обнадёживает-то, — усмехнулся Лорен. — За тобой, Хельс, придётся прыгать всему отряду.

— Не такой уж я право неподъёмный! — фыркнул тот. — Поговори мне ещё, Твоя Милость. Я буду до колик хохотать, наблюдая, как ты барахтаешься в реке. Червь на мелководье…

Пререкания и шутки были вскоре пресечены Авдием, едва он верхом на коне ступил на мост. Уверенность хозяина, вероятно, предавалась и животному, отчего конь бесстрашно переставлял копыта, легко минуя дыры.