Сам того не заметив, в какие-то моменты Марк приседал и отжимался, даже не отдавая этому отчета, наворачивал круги по хате, весь в своих мыслях.

Так и провел он свой день, уже стемнело, а она все не пришла. Марк сел на стул, который был напротив Йаниль во время их последнего разговора. Тьма, на стол легло тусклое пятно света, разделяющее его ровно пополам. С одной стороны Марк, с другой – Йаниль. Была. За окном слышится гул, такой мощный и, если можно так сказать мужественный. Как тот, во сне, в сыром проходе. Он вспомнил и заново представил сцену с плачем в темной, узкой пещере. Только на этот раз события развивались по-другому, и из непроглядной тьмы выбежала Йаниль. Со своим милым круглым лицом, в слезах, и глаза ее полны боли. Он резко подорвался и отшвырнул от себя стул.

– Хватит, я больше не могу, не могу! – Он ударил кулаками о стол что было силы.

Его пронзительный вой был слышен даже соседям, некоторые псы поддержали его, немного оживив бездыханную атмосферу. Ветер гулял по улице и раскачивал оконные ставни, они ритмично ударялись об окно, будто имели свой уникальный паттерн, но это не вызывало у Марка никакого интереса. Но как только ветерок колыхнул входную дверь, стоя за столом в позе военного тактика, Марк резко перевел голову на вход. Ожидая чуда, но не какого-либо, а конкретного. Чудом была бы она. Увы, ничего не произошло. Последовал психопатический смех. «Пойду-ка я лучше посплю, надеюсь, завтра отпустит», – решил Марк.

От этого звона нет спасения, только если разворошить гнездо колоколов да всем петухам головы порезать. Ладно, не так жестоко, хотя бы колокола не трогать.

Марк открыл глаза, положил руку на грудь. Вроде все прошло, обернулся на соседнюю подушку – пустота. Что в душе, что по соседству. «Мы столько лет прожили вместе. Скорее всего, я ее никогда не забуду. Но почему я так зациклился на ней? Я живой, не умер, в жизни есть куча других вещей, полезных и бесполезных. Но, умерев, я их с собой в могилу не заберу, ведь так?»

Он на автомате вскочил, помыл лицо и не то что решил, а захотел пробежаться. Будто чувствовал, в этом есть спасение. Вышел в дверь, она хлопнула за ним, что навеяло воспоминания, как он выбежал вслед за Йаниль, но было слишком поздно. Облокотился на стену, слезы опять подкатывали к глазам, но не смели выходить: «Все пройдет, точно пройдет. Только вот зря ли я сделал такой выбор или нет, познается мной много позже».

Марк окинул взглядом близлежащую окрестность. Все спешат на работу или по каким другим делам, а он принял решение больше не появляться на карьере. Без жены, без работы, другой бы, возможно, вздернулся на его месте, но он будто почуял вкус свободы: «Так ведь все это время я сам делал выбор не разговаривать с Йаниль о моих мыслях, оставаться на долбанной работе, пить медовуху. Так вот что получается, я сам все это создал и страдал? Идиот, но почему я делал именно такие выборы?»

Марк не сгенерировал ответ и тогда побежал в сторону ворот. Мимо массы довольных и недовольных горожан, просачиваясь сквозь течение. На его лице была легкая улыбка. Возможно, кто-то мог подумать, что она наигранная, но он знал, что улыбается искренне. Шаг за шагом, вдох за вдохом и, соответственно, выдох за выдохом Марк перековывал себя, топтал свою тропинку для нового пути. Это даже не начало, но процесс уже шел полным ходом, тот Марк уже труп, и восстать он даже не пытается. А новый может бежать и улыбаться встречным людям просто так, получать удовольствие от жизни, чего раньше не понимал. «Были проблемы, я старался их не замечать, отгонять эти мысли. Но они периодически всплывали в моей голове, делая все только хуже. Но стоило мне подумать о них больше минуты и предпринять хоть что-то, так или иначе, проблемы решались. Пусть и радикально, но ведь результативно. А какого результата я ждал? Да неважно, ведь если бы ничего не сделал, и результата бы не было. Тем более, я будто проснулся», – ущипнул он себя за руку.

Уже около самих ворот Марк заметил того стражника на посту и снова не сводил с него глаз. А тот, в свою очередь, показывал на него пальцем и что-то рассказывал сослуживцам, очевидно о произошедшей ситуации с Марком. То были зеленые парни, по ним сразу видно. Они не забитые, но вели себя так, будто у них нет права на территорию, занимали минимум пространства. У Марка было такое хорошее настроение, что, пробегая мимо, он поприветствовал этого стражника, помахав рукой. Таких широких от удивления окуляров Марк в жизни не видел. Казалось, они сейчас выйдут из орбит и упадут ему под ноги, на них налипнет песок, и он долго еще будет промывать их водой, затем вставлять неизвестно как. Когда Марк пробежал второй круг, возле ворот того стража не было, зато новенькие не спускали с него глаз.

Уже изрядно запыхавшись, он подбегал в хате, незадолго до порога перешел на шаг и старался отдышаться по пути. Снял с себя тряпье, дважды окатился успевшей слегка нагреться водой из бочки на заднем дворе и вошел в дом. Энергия била ключом, высохнув, он оделся и принялся за завтрак. Марк смаковал каждую ложку овсяной каши, даже каждый укус хлеба из мякины казался деликатесом. Он тщательно пережевывал и аккуратно проглатывал еду.

Закончив трапезу, он прогулялся вокруг своей хаты. Йаниль все никак из головы не уходила, только из дома. Но истерик и слез воспоминания уже не вызывали. Исключительно пустоту, безысходность и, каким бы странным это ни казалось, мотивацию двигаться дальше.

Марк зашел в хату, сел на стул, на этот раз напротив окна, и, как могло показаться, уставился на дивный пейзаж, но как бы не так. Окно глядело на поле безмятежности. Голубое, чуть ли не бирюзовое, чистое небо. Марк вспомнил слова отца за застольем: когда речь заходила о мечтах, он всегда рассказывал про свою молодость. Родился и жил он в Портрике, неподалеку от моря. Замок был схож с Грейденом, и погода там была всегда отвратительная. Затянутое густыми тучами небо никогда не имело просвета, дожди были чаще, чем атаки Монстров. У приезжих отец всегда спрашивал: «А что такое ясная погода, когда не холодно и видно солнце?» Ему объясняли, но он не мог понять, никто из Портрика не мог понять, что это такое. И после этого отец постоянно добавлял: «А я всегда так мечтал увидеть, что же это такое, чистое небо».

Марк улыбнулся и вернулся в мир, наблюдая в окно зеленое, бескрайнее, абсолютно понятное поле. Никакой неожиданности, сюрприза или приключений. Вот тебе поле, вот тебе небо. «Фу, аж тошнит», – развернул он стул от окна.

А тут дверь, ну и черт с ней. Зато не понятно, придет она или нет. Так Марк и пялился в ручку двери, утопая в хаосе мыслей, а затем пошел и прилег подремать.

– Эй, Марк, ты чего, заболел? – легко тряс его Нигель.

Марк резко согнулся вполовину и ошарашенно повертел головой по сторонам.

– А? Я не сплю… – ответил он и заметил еще и Шона, стоящего за Нигелем.

– Не спишь, точно, – усмехнулся Нигель. – Ты чего на работу не пришел? Я вчера отдыхал, а сегодня вышел, мне сказали, ты два дня не появлялся.

– Да я так, на хер ее послал, – ответил Марк равнодушно.

– Это как так? – поразился Нигель.

– Ты чего дед, снова лекарственные травы не принял? – присоединился Шон.

– Нет, не нравится мне эта деятельность, да и платят копейки.

– Ну, теперь вообще не будут, – подчеркнул Нигель.

– У старого мозги высохли, ему срочно нужно выпить. Пошли в корчму, затрахал. – подошел Шон и начал поднимать Марка.

– А где Йаниль? – спросил Нигель.

Марк посмотрел ему в глаза, слезы он сдержал, но вот всем видом дал понять – что-то случилось.

– Вы поругались? – не сводили друг с друга взгляд Марк и Нигель.

У Шона все-таки вышло поднять Марка под руки и поставить на ноги, как куклу, да тот и не сопротивлялся.

– Я захотел уйти от нее, мы больше не вместе.

– Чего, бля? – отошел от Марка Шон. – Как это? Вы чего, совсем пизданулись? – схватился за голову друг.