– Легкое задание, – задыхается Марк, – зашли и вышли. – В предсмертном хрипе он принимается истерично смеяться и булькает кровью изо рта.

Волк нависает над ним, из его пасти пахнет хуже выгребной ямы, а кровь с клыков заливает лицо Марка. Зверь смотрит в его угасающие глаза. Ставит ему свою громадную лапу на грудь и начинает сдавливать. Дышать становится все труднее, жизнь уходит из него, а страх только сковывает.

Марк уже не может вдохнуть и выдохнуть, волк шипит от ярости. Вдруг слышится могучий протяжный звон. Затем еще один. Гримаса зверя меняется, словно он испугался. На третий звон волк как зачарованный отскакивает прочь от Марка и мчится на противоположную сторону, съеживаясь от страха, прижимается к стене.

– Блядь! – открыл глаза Марк.

Он застал себя за тем, что грудью уперся в борт кровати. А еще он снова опаздывает на работу.

Йаниль уже ушла, сборы впопыхах без завтрака и еды на день. Снова та же дорога до места отбытия, куча работяг, Нигель, бригадир. Такая изматывающая тряска в повозке, только неизвестный лес успокаивал своим видом, все остальное – муть. Рабочие прибыли, снова инструктаж, колокол – и за работу. Марк не взял еду, только воду. Он был сконцентрирован лишь на своих мыслях и работе, с Нигелем разговаривал нехотя и не проявляя интереса.

Когда прозвучал призыв к перерыву, Марк даже не шелохнулся, лишь снял рубаху, вытер пот со лба, повязал ее на голову, защищаясь от возможного солнечного удара, и продолжил работу. Отдыхающий в тени бригадир приметил это. Все озирались, Нигель попытался докричаться до него, но все без толку, заведенный механизм не останавливался.

Он один, в условной тишине, не считая звуков от его кирки. «Отсюда и ноги. Что же он имел в виду? Привести тело в порядок, но с чего начать? И как может голова пойти кругом от уюта? Ну и сон же мне приснился, надо будет не забыть парням рассказать».

Прозвучал один удар в колокол, работники похватали инструменты и продолжили батрачить.

Нигель попробовал поговорить с Марком еще раз.

– Мы вчера с Шоном так классно посидели. – Своей красной мордой он попытался изобразить удовольствие.

– Мм… – все, что ответил Марк.

– Башка, правда, болит, ты сегодня пойдешь с нами? Мы снова собрались, еще и к девочкам потом заскочим. – Игрался бровями товарищ.

Из его рта пахло фекалиями, тянуло блевать.

– Да, сегодня пойду. – Марк был немногословен.

– Отлично. – Еще пьяный, покачивающийся Нигель побрел выполнять свою работу.

Второй перерыв, вся бригада снова ушла на отдых, кроме Марка. Он лишь попил воды, облился ее остатками, постоял минутку и продолжил. «Тело, значит, да. Начну с приседаний и отжиманий. Иногда можно бегать. А что, если с алкоголем остановиться? Посмотреть, каково это состояние, хотя бы месяц. Да, точно, начну с этого!»

Он будто питал энергией сам себя, от этого колотил как заведенный. Все озирались, да и только. Перерыв окончен, все снова взялись трудиться. Только ближе к концу рабочего дня у Марка начала садиться батарейка, но он все же не выпускал кирку из рук. Для него не было ничего вокруг, только мысли и отточенные годами движения. Третий колокол, конец дня. Все были измотаны и еле брели к повозке за получкой. Сложили инструменты и выстроились в шеренгу.

– Так, так, так. Ну и что это такое, Марк? – медленно шагал к нему бригадир.

– В каком плане? – недоуменно спросил он.

– В плане, что ты работал без перерыва, вообще не ел и не останавливался. Ты таким образом хочешь получить двойное жалование?

– Нет, я всего лишь работал.

В толпе начался гул. Какие-то осуждающие речи и слова. Тогда Марк вышел из шеренги, встал на один уровень с бригадиром, у которого поднялась бровь от удивления, и осмотрел всю толпу.

– У кого-то с этим проблемы? – твердо вопросил он.

Некоторое время молчок, а затем в шеренге продолжился гул и осуждающие возгласы в сторону Марка.

– А чего ты перед бригадиром рисуешься, работаешь не покладая рук, хочешь над нами возвыситься? – произнес самый громкий и смелый.

Марк подошел к нему и, глядя в глаза, не отводя их ни на секунду, сказал:

– Какие у тебя проблемы с тем, что я работал сегодня так, как пожелал?

– Да ты, сопляк, совсем страх потерял! – шагнул к нему навстречу мужичок.

Сам худой, а на животе будто метровая броня.

Марк не раздумывая толкнул его со всей силы в грудь:

– Куда ты вышел!

Тот сильно пошатнулся и по инерции отлетел за шеренгу, едва не упав. Он увидел в глазах Марка бешенство и желание убивать, более никто не рискнул подойти.

– Ну и что ты, обосрался? – пытался раздразнить его уже заведенный Марк.

– Да ну тебя, псих…

Марк осмотрел всю шеренгу, все стихли. Тогда он молча занял свое место в строю. Бригадир не сказал ни слова. В момент очереди расчета Марка он словно по-другому посмотрел на него. Чуть дольше задержал взгляд и дал на пару монет больше. Немного, но мелочи не бывает. Вся рабочая бригада погрузилась по местам и отбыла в Грейден в тишине, что было впервые и очень странно. Нигель не пытался больше поговорить с Марком, а по прибытии они обменялись парой слов.

– Ну ты даешь, – удивлялся Нигель.

– А не хер лезть куда не надо, – твердо отрезал Марк. – Ладно, пошли по домам да вечером в корчме увидимся.

И они разошлись, Нигель снова пошел не в сторону дома, но на этот раз Марку было плевать.

Добираясь до дома, изможденный физически, Марк чувствовал себя расцветшим, свободным морально. Улыбка заполнила его лицо, руки еле поднимались, оно и понятно: «Я даже не позволил конфликту начаться. Ни единой секунды не подумал, отстоял свои границы. Оказывается, если максимально быстро действовать, не остается времени на сомнения. Почему я раньше трусил? Боялся, но чего? Плевать, я все могу! Кажется, я убил себя слабого».

От его головы пошли приятные мурашки по плечам и дальше по всему телу. На лице была искренняя улыбка, а тело не зажато, свободная походка: «Но мне нужно понять, это ведь только начало. Если даже не раньше».

По возвращении в хату жену дома он не застал. Умылся холодной водой, наконец-то сел поесть. Отведал немного овсянки, кусок хлеба, увесистый шмат баранины и запил теплой водой. Затем лег на шконку, уставился в потолок и всецело почувствовал единение с ней. Его расслабляюще вминало, поток мыслей был устремлен на сегодняшний подвиг и в те обрывки странного сна, что удалось запомнить. Время замерло, все было таким неважным и тривиальным. Солнце практически исчезло. Йаниль вернулась домой, благодаря чему Марк вышел из стазиса, легонько встал и подошел к ней.

– Чего так поздно? – обнял ее крепко.

– Да с подружками прогулялись. – Жена, упираясь щекой в его грудь, кряхтела и пыталась снять обувь.

– Устала на работе? – Марк немного отдалился и взглянул ей в глаза.

– Очень, ты поел?

– Да, тебе тоже оставил.

– Хорошо, ты как работал, с такими-то руками?

Марк посмеялся и вспомнил все, что произошло на работе, все ощущения и некоторые мысли, но не рассказал Йаниль об этом.

– Уверенно, как обычно. – Улыбка озаряла его, он ослабил хват объятия.

– Дурак! Что, сегодня снова пойдешь пить?

– Пойду, но не пить, посижу с парнями, – совершенно спокойно и не пытаясь оправдаться, говорил Марк, зная, что веры все равно нет.

– А, точно, я же забыла, что ты не ходишь пить, – без капли злобы говорила жена.

– Да, вернусь живой, трезвый, твой. – Он еще раз крепко обнял ее.

Марк надел свою любимую мантию и покрасовался жене:

– Ну, как я выгляжу?

– Иди уже, чудик.

Они поцеловались, и перед уходом Марк шлепнул ее по заднице, Йаниль подпрыгнула и изобразила недоумение, будто произошло что-то невообразимое и пошлое.

Бредя по уже заученной дороге в сторону питейного заведения, Марк думал о всяком, но больше о том, что почему-то он хочет уйти от Йаниль. Не было веских причин, он так чувствовал, но боялся даже рот открыть и продолжать думать над этим.