[25] Были всех суетней и подлинно безумны египтяне, поклонявшиеся луку, порею и чесноку как своим божествам, по утверждению Ювенала в пятнадцатой сатире.[56] [26] Были воистину глупы и вавилоняне, поклонявшиеся богу Белу, которому они подавали столько блюд на трапезу, что ими могла насытиться тысяча человек.[57] [27] К безумцам высшей пробы принадлежали и римляне, которые приносили божественные жертвы такой блуднице, как Флора, и поклонялись Стеркуцию как богу, поставив его — столь же недостойно, сколь и постыдно — начальствовать над отхожими местами и навозом.[58]

[28] Но к чему мне исчислять безрассудства древних, если наш век есть истинное зрелище помешательства, настоящая кладовая всяческих сует, какие только под силу сотворить человеку в свете? [29] Когда причуды алхимиков[59] ценились больше, чем сейчас, так что многие великие удостоивают войти в мастерскую и поддувать мехами горн, чтобы приобщиться школе Гебера и Мориена,[60] и каждый из них сумасбродней, чем белены объевшийся? [30] Когда лихорадочней искали нелепой каббалы Раймонда,[61] который своим весьма несовершенным искусством норовит заставить ослов плясать, как берберийских жеребцов, и нестись во весь опор — тех, кто по природе способен лишь трусить рысцой? [31] Когда еще была такая пропасть составляющих календари или альманахи, полные лжей? ведь на Риальто[62] можно найти даже предсказания человека, выпивавшего сотню яиц поутру, чтобы не угодить в Больницу помешанных. [32] Однако этот несчастный не избегнул злотворного влияния звезд и планет или его собственной недоброй звезды: пришлось ему водвориться в Больнице помешанных грошовым астрологом, ибо за такую мзду сбывает он свои поделки, достойные корзинщика.[63]

[33] Когда еще бродила по миру такая тьма знахарей и шарлатанов, которые, объявляя себя врачами с дипломами Болонского университета, под конец оказываются холостильщиками из Норчи[64] и продают кожаные набрюшники вместо мази от чесотки? [34] Когда еще было такое изобилие тех, кто ищет новых тайн, так что даже в Бергамо объявился один, хвалившийся, что знает секрет, как обратить турок, и готов был продать его одному врачу, моему другу, за сорок сольди, если бы тот захотел? [35] Такая важная была вещь, что сведай о ней болонский Фьораванти — впал бы в отчаяние, что не включил ее в свои «Врачебные причуды» под названием Ангельского и божественного Эликсира Фьораванти.[65] [36] Когда еще представлялось взору так много невежд, которые, обладая остроумием не Архимеда, но Кабалао,[66] устраивают на чердаке нужник вместо голубятни и змеиную яму вместо рыбного садка?

[37] В общем, весь мир полон безумия с головы до пят, и кто выедает себе мозг на один манер, кто на другой; кто с ума сходит от мирской славы, почитая себя большим козырем, хотя стоит меньше сапожника;[67] кто так заносится от четырех cuius,[68] вызубренных наизусть, словно он эрцгерцог всей древности, и греческой и латинской; иной накрепко шнурует штаны, затем что имеет в своем распоряжении десять скуди, с трудом накопленные в двадцать лет поста; иной бодро выступает, словно царь Каппадокии,[69] ибо видит себя возведенным в палаческую должность, хотя всякому ведомо, что вложить должность в руки недотепы — что дать ослу играть на лире;[70] иной расплывается от удовольствия, обзаведясь свитой из четырех оборвышей, как Франдоне шутов среди обезьян Сории;[71] другой ведет себя, как сер Каппоккья[72] по уму и как quamquam[73] по учености, чувствуя себя главной кеглей, словно игра может кончиться таким образом, чтобы кегле не досталось шариком по голове, и так за столом всякий сбрасывает с рук что получше, не внемля изречению Мудреца: Суета сует, и все суета.[74]

[38] Но поскольку лучше познаешь общее, когда обсуждаешь разновидности, пойдем мало-помалу по отдельным помешательствам, чтобы достичь полного и совершенного познания о помешательстве, какого мы ищем.

О помешанных френетических и делирийных[75]

[1] Общее мнение наиболее ученых врачей, и в особенности Галена[76] в первой книге «Прорретик», относительно того вида безумия, что зовется френезией, таково, что френезией в собственном смысле называется то поражение, или внутреннее страдание, которое в соединении с острой горячкой вызывает длительное слабоумие в мозге больного. [2] Это воздействие (как пишет Аэций, основываясь на авторитете Посидония[77]) есть некое воспаление мозговых мембран,[78] вызывающее бред и тяжелейшее потрясение мозга, по каковой причине те, кто угнетен этим неприятным и странным воздействием, именуются френетиками и бредящими. [3] Но выдающийся врач Траллиан[79] в тринадцатой главе первой книги утверждает, что френезия — это воспаление мозга или же его мембран. [4] И врач Павел[80] в шестой главе третьей книги высказывает мнение, что френезия есть воспаление мозговых мембран, так что иногда мозг кажется воспаленным, а иногда в нем обнаруживается некая теплота, отличная от того, что мы называем природной теплотой. [5] Далее Гален во второй книге «О причинах симптомов» недвусмысленно утверждает, что болезни подвергается как мозг, так и мембраны, и большинство врачей с ним согласно, и в особенности из новейших — Альтомаре[81] в шестой главе его «Врачебного метода». [6] Врачи, однако, различают между френезией и делирием, хотя и то и другое связано с горячкой, поскольку делирий (как пишет Джован Фернеллио Амбиано[82] в пятой книге своих «Врачебных трудов») вызывается иногда желчью, иногда тонкой кровью, разлившейся по мозгу, а иногда иной причиной; но френезия всегда вызывается тем воспалением мозга, о котором мы сказали выше; кроме того, делирий — чаще симптом горячки или другой, более тяжелой болезни, а в случае френезии горячка — не симптом, а причина; делирий появляется часто, а френезия весьма редка; и френезия — много более жестокий недуг, чем делирий.

[7] Так как, однако, я намерился говорить о помешательстве не столько по врачебным мнениям, сколько по народным толкам, то и собрал френетиков и делирийных в один род, потому что, когда кто пускается по какому ни есть поводу в bus и bas,[83] обыкновенно говорят, что таковой буйствует и бредит, ибо с ним приключается то, что бывает с теми, кто в самом деле отягчен делирием или френезией. [8] Итак, френетическими и делирийными у нас именуются те, кто, в некотором роде подражая подлинному делирию и подлинной френезии, вовсе выбились из разума, и в речах непостоянны, и так путаются, что Сфинкс потрудился бы, развязывая их мысли, и Эдип попотел бы, вникая в смысл их речей, ибо слова у них наготове и под рукой, воображения же странствуют на Пегасе, летая туда и сюда беспрепятственно.