Байстрюки, пару секунд помявшись для приличия, немного скучковались, аристо приободрились, я переключился на них всё с тем же ледяным взглядом, чтобы не слишком увлеклись и не подумали, что возвращаются старые порядки. Они тоже сообразили что к чему и начали двигать столы, пока все не устроились одинаково удобно. Вроде бы мелочь, но это лишь первый шаг. Да, выбрать одну группировку и возвысить её за счёт другой всегда самый простой вариант, но если под моим началом будет две банды, это очевидно в два раза лучше.

Закончив с перестановками я почувствовал, что мрачное настроение понемногу отпускает и спокойно позавтракал жидкой и безвкусной кашей, Горелова дорвавшись до власти в Академии всерьез заботилась о том, чтобы студенты были стройными и подтянутыми.

Затем поручил Кабану продолжать наблюдение, в особенности следить за Гореловой, Донни приставил к нему, как усиление и своего адъютанта, а сам пошёл к выходу, не терпелось прогуляться в город. Занятия подождут, тем более что сегодня по расписанию был Снегов, замену которому ещё не нашли.

Возле ворот меня уже ждали. Маша стояла у левой створки, а Элен у правой. И взгляды у обеих такие добрые-добрые. Отступать некуда, только включать наглость и идти напролом.

— Привет! — я как мог доброжелательно улыбнулся и взял обеих под руки. — Тоже в город собрались? Идём вместе.

Пока девушки приходили в себя от наглости, мы уже прошли метров сто. Я выкладывался на полную, постоянно переключая внимание девушек ан яркое солнце, синее небо, зелёную траву и щебечущих птичек, перебивая это на скорую руку переделанными под местные реалии сомнительными шутками… И это работало, Маша с Элен прекрасно проводили время, только я, дойдя до города чувствовал себя так, будто всю дорогу тащил на себе два мешка с сахаром.

Так мы и добрались до приюта, я оставил свой мини-гарем сидеть на лавочке и быстро зашёл в двери, на ходу отметив, что дворник учтиво поклонился. С одной стороны это льстило, но с другой, такое раболепие напрягало. Чем благодарить лучше бы научился за себя постоять. Хотя не слишком ли много я требую? Простой мужичок вряд ли что-то сможет противопоставить наглому выродку из богатой и влиятельной семьи. Всё что он может — это умереть. Ха-ха, а я и этого не могу…

Приют встретил пустотой, тишину нарушал только слабый гул из левого крыла, все зачем-то собрались там. У них какое-то мероприятие? Наверняка сестрёнка не обидится, если я вытащу её с унылого представления художественной самодеятельности или отчёта о том, как много стало хорошего и мало осталось плохого.

Я распахнул двери, из-за которых доносились аплодисменты и стал на свету в проёме, пытаясь найти Лизавету. Одна из нянечек кинулась было коршуном на нарушителя регламента, но на полпути узнала и отошла. И тут мне в руку впились крохотные стальные пальчики и потащили за собой.

— А ты молодец. Даже не заметил как ты подкралась. Конечно здесь шумно и темно…

— Тихо — сестрёнка приложила палец к губам, — Сейчас Родион Романович будет выступать.

Сестрёнка подвела меня к пустующему креслу и уселась рядом, продолжая тянуть за собой.

Родион Романович… Знакомое имя. На сцену вышел худощавый мужчина с длинными волосами и измождённым лицом. На вид не слишком старый, но весь в морщинах и с особым, сибирским «загаром», какой появляется при долгом оздоровительном труде на свежем воздухе в тридцатиградусные морозы, на гладко выбритых щеках. Одет в потёртый неприметный плащ и высокую шляпу с полями, тень от которой закрывает глаза. За поясом два лёгких топора, рукоятки блестят белым металлом, должно быть серебром, и это единственный предмет роскоши.

Я наклонился к сестрёнке:

— Кто это?

Её глаза загорелись восхищением:

— Это сам Раскольников! — шёпот сестренки почти срывался на крик. — Он пришёл к нам! Чтобы выбрать императорских учеников! Я могу попасть в школу убийц даже без денег. Здорово, правда?

Лизавета так искренне радовалась, что язвительная насмешка застряла в горле. Начни я ей объяснять, что убийства — это холмовая работа, сейчас точно не станет слушать. Вырастет — поймёт. Если конечно сумеет вырасти.

А Раскольникофф уже заговорил, голос у него оказался хриплым и щипящим, но всё же хорошо поставленным.

— Здравствуйте, юные дамы. Для меня огромное удовольствие видеть здесь столько прекрасных и радостных лиц. Когда-то, как и вы, я оказался один в этом мире. Потерянный, забытый, не знавший руки помощи. И на грани смерти от голода и чахотки я задал себе вопрос: «Тварь я дрожащая или право имею?». Жестокий вопрос, непростой, но именно он привёл меня к тому, кем я стал…

Дальше Раскольников в лучших традициях тренингов личностного роста рассказывал о прелестях жизни, доступным убийцам на службе императора, так что скоро я начал пропускать поток словоблудия мимо ушей, вместо этого разглядывал Лизавету, которая до умиления радовалась, ловила каждое слово и только что с кресла не подпрыгивала.

Впрочем, самое важное в речи я выцепил. Во-первых, приют окучивали уже с начала года, поэтому у сестрёнки и были наготове бумаги. Во-вторых, в школу действительно могли взять бесплатно, точнее за счёт государственной казны. Но как говорится, есть нюанс. После двух лет обучения юных убийц могли призвать на службу, отдавать долг Империи. Те же, кто умудрялся найти деньги, от этой обязанности освобождались. Знакомая схема, и патлатый с каждой минутой нравился мне всё меньше и меньше.

—…Каждый, кто хочет пройти испытание и попасть в школу убийц может зайти в кабинет настоятельницы через десять минут Слава Императору и многие ему лета!

Славить Императора девочки из приюта не спешили. Вместо этого они повскакивали с мест и ломанулись к выходу. Лизавета тоже было подорвалась, но я быстро схватил её за руку:

— Не суетись. Раскольников никуда не убежит. Тебя ничего не насторожило?

— Насторожило? Это ведь такой шанс! Ты собираешься мне помешать?

Глаза девчонки свирепо сверкнули, на мгновение было похоже, что сейчас она ткнёт спицей мне в живот. Я успокаивающе потрепал её по плечу:

— Пойдём вместе. Хочу познакомиться этим Родионом.

Сестрёнка мгновенно растаяла и сама вцепилась мне в руку. И её рука дрожала. Ни в чём она не уверена, и ни капли этому Раскольникову не верит. Просто другого пути не видит. А есть ли он этот мифический другой путь?

Возле кабинета настоятельницы уже собралась немаленькая очередь из девчонок, но женщина в чепце, судя по строгому виду это и была настоятельница, кивнула мне и нас пропустили без очереди.

— Здравствуйте, молодые люди, — Раскольников был неожиданно приветлив. — А вы значит брат и сестра? Можете не отвечать, фамильное сходство налицо.

Я не представлял что у меня и Елизаветы может быть общего, но одобрительно кивнул.

— Дмитрий и Елизавета Сталины. Нас интересует ваше предложение.

— Понимаю. Но должен сразу уточнить — по императорской милости набирают только юных девушек, так что вам, юноша, я вынужден отказать…