В суматохе расталкивая толпу, меня находит Кобаго. На лице его я видел обеспокоенность, в первую очередь, он волновался за меня:

— Слава богам, вы живы… — Оскалившись и оглядев толпу, разделяя радость победы с воинами, Кобаго громко рассмеялся. Бряцая оружием, толкаясь плечами и поздравляя проявивших себя воинов, так же как и другие он обнимался с Му. Поздравлял нас всех с великой победой.

— Слава богам? Ха! — Вскочив на бруствер, Боб воскликнул. — Староста стрелял так метко, что смог бы и Кровавого кузнеца по меж ягодиц поразить! Славься Матвеем объединитель, славься великий вождь!

— Славься! — Повторила толпа.

— Славься! — Повторил за Бобом радостный Кобаго. Впервые на этом брутальном лице я видел столь искренние эмоции.

Радость толпы оказалась заразительной. Так же как и они, повторяя, я поднял над головой арбалет, пробуждая на лицах моих подопечных очередную волну неконтролируемых эмоций.

Мы победили, мы и правда это сделали. Битва, которую я так долго ждал, которой так долго боялся и готовился, свершилась. Час, два… сколько длилась она? Впервые задумавшись о времени, на фоне поднятого в небо, запачканного крою лезвия Кобаго, заметил, как из-за горных вершин показалась едва заметная полоска света.

Из-за горизонта медленно вздымалось солнце. Наступал рассвет нового дня. Сантиметр за сантиметром округа очищалась от ночной тьмы, раскрывая всем картину сотворённого по моей воле.

Стены, ворота, дозорные вышки, тела убитых защитников, а за ними, внизу, поле брани и сотни оставшихся на нём трупов врагов. Земля была утыкана арбалетными болтами и копьями, а под стенами, один на одном, приваленные камнями, лежали целые кучи убитых хищников.

Увиденное повергло меня в шок. Глядя с высоты на звериное кладбище, я медленно брёл по стене. Перешагивая редкие трупы, пытался подсчитать число убитых.

— Десять… шестьдесят… сто десять… сто семьдесят… двести… двести пятьдесят пять… триста двадцать семь… — И это только у западных ворот, не считая спрятанных тел под стенами и тех, что остались на дне оврага.

— Кошмар… — Закончив с подсчётами, тяжело выдохнул и опёрся на бруствер. Столько жизней, столько судеб были загублены и ради чего? Какого-то Каглахама, пары коров? Коровы стояли всё так же в загоне, почти не тронутые. Враг шёл не за ними, а за нами, за нашими жизнями. «И стоило ли оно того?» — от досады хотелось кричать во всю глотку.

Наверняка нет. Наверняка это того не стоило и теперь хищники тоже это понимают.

Я не должен жалеть врага, не должен сочувствовать ему. Он получил по заслугам, а я защитил слабых. Я поступил правильно!… правильно… почему же мне тогда так больно? Почему эмоции, испытанные от победы ранее, так быстро выветрились, а на смену им пришла апатия и обида.

— Матвеем, хищники отступили. Но осталось много раненых, как поступим? — Дождавшись когда я приведу мысли в порядок, спросил Кобаго.

— Поможем тем, кто хочет помощи, добьём тех, кто в ней не нуждается… — Проглотив ком из тысячи иголок, царапающих саму душу, отдал приказ о зачистке я.

Зубастый волк тёмной расцветки, здоровенный и свирепый словно бешеное животное. Рассевшись на мёртвом побратиме, не в силах идти, скалясь, клацая зубами, он отмахивался от кролли своим стальным тесаком. Длинный чёрный меч, с выгнутым в сторону штырём, напоминал своим видом излюбленное оружие воинов Уругхая.

Кровь успела запечься на его разбитом лице. Правая рука его прострелена арбалетом, в левой ноге так же болт, в правой икре обломок копья. Лишь самодельные жгуты, перетянутые по трём конечностям, не дали этому здоровяку вытечь от полученных ран.

— Подчинись нашим правилам, сдайся, и тебе помогут. — Требует Кобо вместе с тремя кролли и одним Му, обступая здоровяка. Подобные хищнику не сдавались и в любой момент могли метнуть в своих обидчиков чем-то смертельно опасным.

— Вы, ваши дети и дети ваших детей будут для нас кормом… Подходи по одному сучье отре… — Арбалет Кобо щёлкнул, пробил волосатую грудь и вышел наконечником снаружи. Щёлкнули арбалеты трёх других кролли, а после, когда волк опустил своё оружие, здоровенный, плечистый Му, со спины размозжил тому череп своей палицей.

Наблюдая за кровавой расправой со стены, я едва не блеванул. Раненых много, многих можно ещё спасти, но эти идиоты настолько горды, настолько верят в превосходства своего вида, что нам не остаётся ничего иного, кроме как вычеркнуть их имена из списка выживших в этой бойне. Повезло, что не все хищники такие. Не все готовы с распростёртыми объятиями принять смерть.

Как и с кролли, в семьях их есть смельчаки, есть трусы. Среди бойцов хищников меньше всего мотивированными оказались молодые девушки и женщины. Именно раненые самки, в большинстве своем, не смея сопротивляться, а порой даже показать свой звериный нрав, кидают оружие и сдаются в плен. Словно нарочно выращенные безвольными рабынями, они делают что говорят, идут или ползут туда, куда им велят.

Раненых, потрясённых поражением и потерями, малыми группами наши воины связывают, заводят в поселение. Где тех уже ждёт напряжённая, местами точно так же напуганная, толпа. Травоядные смотрят на хищников, как на врага, лишь одно моё слово сдерживает их от того, чтобы со страха не затоптать раненых пленников.

Трое, семеро, двенадцать, двадцать четыре… Раненых всё прибавляется, с женщинами появляются и немногочисленные мужчины. Всё так же, глядя на пленников с врат, замечаю одну особо странную, подозрительно озирающуюся и перешёптывающуюся с мужчиной лису. Взяв арбалет, велю Бобу и его ребятам, держать строптивую парочку на прицеле. Сам же, оглянувшись на поле брани, пытаюсь разглядеть тех, кого нет. Вдруг они специально сдались, чтобы врата изнутри открыть?

Пригнувшись, лиса вытащила из сапога рядом идущего лиса клинок, полоснула тем по связывавшей руки веревке, а затем, дернувшись в сторону, замахнулась на ведущую её, ничего не подозревавшую, девушку кролли. Растерянная крольчиха даже арбалета поднять не успела, как над ней уже повис жаждавший крови хищник.

Щелчок со стены, затем второй. Болты ложатся точно в цель. Оттолкнув в сторонку крольчиху, смертельный удар, своей здоровенной лапой блокировал здоровяк Му, а затем, ответным выпадам кулака, пригвоздил к земле раненую хищницу…

— Хоть одного… я д-должна убить, хоть одного, предки п… — Издав предсмертный всхлип, лиса умолкла. Для уверенности, Му вгоняет той копьё промеж лопаток. Кто-то из ближайших пленниц, покосившись, сплюнули на труп распустившей хвост лисицы. Внезапно для помогшего той, мужчины лиса, сородичи не стали пытаться выгородить его. Наоборот, все видевшие стали пятиться от него, отползать в сторонку. «Мы не с ним, мы ни причём, мы не хотим умирать…» Читалось в действиях пятившихся.

— Вы… трусы… — Прошипел лис. Удар Му тому под колено кладёт пленника на спину. Оглянувшись на меня, здоровяк ждёт разрешения. Кажется, кто-то должен прояснить статус наших врагов в моём поселение.

Встав над воротами, прокашлялся, поправив одежки, прикинул как дальше быть, о чём лучше говорить, и чего я вообще хочу от пленников. После чего, подняв руки, крикнул: