Момохо в свою очередь… даже на роль любовницы не подходила. А вот на должность злой училки, строгой, в меру ленивой и резкой на слово, вполне годилась. Манеры, гордость, понимание собственного положения и значимости, всё при ней. К тому же, не стоит забывать, её учила Хохо, а зная характер этой строптивой «львицы», учить она могла либо хорошо, либо очень хорошо.

— Время сдержать обещание. — Обратился я к Хохо, когда растерянная, непутёвая дочь пошла к той на поклон. Поглядев на меня взглядом, от которого мог бы растаять даже самый холодный ледник, целительница одобрительно кивнула.

— Каглахама больше нет, Матвеем, нет смысла держать секреты. Можешь спрашивать всё, что угодно, если на это у меня есть ответ, я непременно дам его тебе и каждому, на кого ты укажешь. — О Афродита… Едва не схватившись рукой за сердце, как всегда, находясь в восторге от этой женщины, под ручку с Момохо выхожу в общий зал.

Маленькое объявление от моего лица, сосредотачивает внимание всех и каждого на следующих, простых и до безумия банальных словах. «Мы должны защитить будущее своих детей, а для этого они должны учиться». Тишина повисла на первом этаже, и даже со второго свесились головы, желая узнать, о чём это я говорю.

Сказать и вправду было о чём. Начал как всегда издалека. С истории, но не местных, а нашей, человеческой. Рассказал о войнах и о том, из-за чего они начинались. Упомянул рассы и те проблемы, что возникали из-за деление на цвета кожи, внешние различия. Все народы моего мира, в те или иные отрезки истории совершали ошибки, на пустом месте развязывали войны. Что самое печальное в этом, сколько бы людей не гибло, завершалось всё одинаково — представители враждующих сторон стадились за стол переговоров.

Насилие порождает лишь большее насилие. Нужно уметь правильно любить и ненавидь, жить в мирное и военное время, при этом, в любой отрезок времени, оставаясь человеком, не позволяя душе окраситься в чёрный цвет. С моей колокольни всё звучало так просто, до абсурда банально и легко. Я понимал, взрослые вряд-ли изменят свои взгляды, а вот дети, именно на них моя ставка. Именно они слушали меня, затаив дыхания. Дети травоядных ещё в полной мере не познали той боли, того ужаса, пережитого их родителями, от того, глядя в их глаза, я верил, у нас ещё есть шанс всё исправить!

Мой пессимистичный рассказ о Человече, наполненный болью, страданием и соплей, прервала Хохо. Глазками своими всё время следившая за плитой, ушками та вслушивалась в мои истории. И когда я, заговорившись, свернул не в ту степь, прервала эмоциональный рассказ раздачей первого, готового ужина.

— Отдышитесь… — Подойдя ко мне, всучила в руки тарелку Хохо. Взболтнув ту, замечаю кусочки картофеля. Чищенного, отваренного, от чего, к горлу подступает ком. Я ж ведь никаких ритуалов не проводил! Моё волнение, прочитано, словно название книги на обложке. Взяв меня за талию, как утром я её, она плавно притянула меня к себе и тихонько шепнула:

— Когда читаете молитву очищения от проклятья, хотя бы постарайтесь повторять одни и те же слова, а не выдумывать новые…

Меня спалили… Блять. Она точно из этого мира⁈

Сглотнув, побледневшей миной, молча кивнул, получив внезапный, едва заметный хлопок по жопе. Хохо улыбалась, моя реакция её хорошенько развеселила.

— Можете прекращать свой рассказ и отправляться в спальню. Я сама объясню Момохо, что она должна рассказывать детям.

— Но как же печь… — Боль от расставания с Пом, ещё терзала сердце.

— Дров сами как-нибудь подкинут. — Коленкой уперевшись мне в пах, с улыбкой, свойственной извращенцем, проговорила ненасытная женщина. Чёрт, кажется меня собираются изнасиловать, и самое плохое в этом, то, что я не хотел…

Спиной став к публике, пальцы свои Хохо опускает к моему паху, через плотные шкуры касаясь члена. Эта милфа лучше других знала, как управляться моим дружком, как доставлять удовольствие и как вести себя со мной в постели. Прижав меня к стене, она своим горячим дыханием буквально провоцировала меня, телом своим отвлекая от всех забот. Поведение женщины не осталось без внимания третьих персон.

Высокая, не меньше метра девяносто, девушка, с гру… нет, то была не грудь, а полноценное, выпирающее откуда только можно вымя. Стоя всего в двух десятках сантиметров от нас, МУ сверлила именно меня своим ревнивым взглядом. Незнакомка с интересом ждала продолжения. Ровные, торчком вверх рога, чёрные, шелковистые волосы до накаченного, но, чуть под заплывшего жирком пресса, а так же груди… Твою мать, я мог сколько угодно говорить о её теле, но при этом всё равно смотрел бы на эту грудь.

— Мы знакомы? — Придерживая за задницу рвущуюся в постель Хохо, спросил я.

— Пока нет. — Глядя на мою руку, обхватившую ягодицу, Кролли, ревностно выдала Му. — Матвеем…

— Да?

— В нашем племени поговаривают, в силе мужской, вождь племени кролли не уступит даже прекрасному Мудра… — Сделав шаг навстречу, да так, что наши с Хохо головы едва не соприкоснулись с её сиськами, проговорила та.

— Думаю, вашему Старосте есть чему поучиться у мистера Матвеема… — Внезапно, вставила свои пять копеек Хохо, отчего глаза коровки полыхнули ещё большим любопытством.

— Что ж, я хотела бы это п…

— Беда! — Влетел в дом предвестник проблем. Тот самый, весь день мне испоганивший своим сглазом дозорный.

Как же ты меня заебал…

Высвобождая из своих объятий Хохо, накидываю куртку, направляюсь к нему.

— Ну? — Злобно выдал я.

— Лиса вернулась. — Коротко и испуганно отвечает он.

— Что? — В мозгу такое не клеится. Слишком рано.

— Она одна? — Спросил я.

— Да, одна, и с корзиной.

— Корзиной, всего одной? — Переспросил я, и кролли кивнул. Кажется, переговоры с участием моего парламентария прошли не совсем так, как я того хотел.

В метрах двадцати от ворот, под прицелом десятка арбалетчиков, стояла Пом, а вернее, лисица, с виду очень похожая на неё. Абсолютно голая, со срезанными волосами, вырванными клочками меха, вся в крови, с одной лишь корзинкой, прикрытой с верху шкурой.

— Я проверю. — Первым вышел Кобаго. Оглядев девушку, он убедился в том, что при Пом нет оружия, не забыв заглянуть и в саму корзинку. Увиденное того слегка шокировало. Недовольно скривившись, здоровяк жестом подозвал меня.

Спустившись и подойдя поближе, заметил множественные укусы, гематомы и кровоподтёки по всему женскому телу. В своих окровавленных пальцах с вырваными когтями, она принесла ответ хищников на моё предложение. Одернув шкуру, прикрывавшую содержимое, так же как и Кобаго я скривился. К горлу подступил ком, не сумев сконцентрироваться, едва не блеванув, отвожу взгляд в сторонку.

В корзине лежала отрубленная голова с выколотыми глазами, срезанными ушами и отрезанным языком. Я знал его. Гордый, резкий но показавшийся мне смышленым… Это была голова молодого волка по имени Чёрный глаз. Тогда я думал мы сумеем с ним договориться, думал, когда он остынет, мы достигнем взаимопонимания, а сейчас…