Взгляд уставших, обречённых глаз Эсфеи опускается на рану. Золотистой струйкой по нитям её прозрачной туники вытекает жизнь. Она струится, льётся на камни, оживляет мертвую почву, та расцветает и под воздействием температур вновь превращается в пепел. Пепел, что разлетаясь, внезапно цепляется за тонкую, едва заметную божественному глазу паутинку с маленьким узелком, за которым виднееся красная Нить судьбы.

«Ещё не всё…» — Кто-то, существовавший и в мире Кузнеца и в мире Аида, верил в её пантеон, верил, и нитью связывавших их двоих судеб, верой своей указал Эсфее путь к спасению!

Сжав нить в своей левой руке, Эсфея из последних сил вскакивает на ноги и мощным ударом правого кулака бьёт в челюсть Кузнецу. Мужчина пошатнулся, опешив, сделал шаг назад.

— Я думал, ты умней… — Усмехнулся тот, а после, подняв взгляд, заметил то, что должен был увидеть намного раньше. «Нить судьбы⁈» Шаг-другой, богиня видит мерцающие в пламени створы чужого измерения. Ещё два шага, Эсфея чувствует как в спину ей, готовясь пробить сердце, летят смертоносные кинжалы. Обернувшись, она уворачивается от них.

«Не попал!» — заваливаясь в захлопнувшуюся за ней пространственную дверь, Эсфея кровью своей запечатывает вход.

— НЕ-Е-Е-Е-Т!

Десятки тысяч дверей распахнулись в тысячи миров Кровавой Кузни. Но, одна… всего одна, та самая, в которую провалилась проклятая Эсфея, так и не открылась Кузнецу!

Со слов часовых кролли, сначала землю и небо потряс удар, мощный, сильный, едва не выкинувший наблюдателя из высокой башни. Затем, с небес, разрывая облака, в горы рухнули две красные звезды, от которых, и появились клубы дыма. К этому времени подбежал и я, увидев, как белым столбом света, оставляя за собой золотистый хвост к земле, движется третья комета.

Удар её об землю оказался настолько сильным, настолько чувствительным, что от снега стали осыпаться шапки всех вековых гор. Лавины и каменные обвалы один за другим уничтожали леса вокруг горного хребта, погребая под своими ледяными и земляными потоками всю округу.

Даже со стен нашей далёкой деревни, смотря на происходящее, я внутренне ощущал дрожь, не представляя, каково сейчас тем, кто жил у подножий облысевших гор. Рыкуны, Волколаки, гномы, рабы и хищники… Способен ли хоть кто-то выжить в этом содрогающем землю, осыпающемся аду? Хуй его знает. Лишь в одном я уверен точно, нам сильно повезло находиться подальше от того места.

Пока все глазели и таращились на «диво дивное», я с задранной в небо головой, оступившись и едва не ебнувшись со стены, отправился дальше делать свои дела. Ну был метеоритный дождик? Ну повезло нам оказаться не в эпицентре, и чё теперь, не работать? А работы прям завались. До сих пор простаивал механизм подъёмного моста, а моста и в помине не было. Разобранный по частям скорпион тоже ожидал сборки. Ещё и кролли жаловались, мол, колодца с водой недостаточно, быстро пустеет, а иногда и вовсе пересыхает. Что неудивительно, жителей в деревне заметно прибавилось, а колодец один, да и сортиров катастрофически не хватает. Самые стеснительные по прежнему ждали дня, для того чтобы уединиться в лесу, а сейчас, когда там рыскали хищники, позволить себе подобное могли лишь самые-самые отважные. В общем, в привыкшем срать прям себе на голову обществе, из-за появления общественных туалетов произошёл конфуз. Каким-то макаром, возможность посрать на своё собственное ведро, не отходя от кассы(от шалаша) средь кролли и Му стала означать признак состоятельности семьи. Му ревностно относились к наличию у кролли всего необходимого для жизни в деревни, а ушастые выпендрёжники тому только и рады. Для них вообще было непривычно чувство, что им, вечно получающим пиздюлей от всех и каждого, кто-то может завидовать.

Это недосредневековое общество тупо сводило меня с ума, как вообще можно хвастаться простым сральным ведром?

Разместившись под второй колодец, объяснил пришедшим в себя работягам как и где копать, а так же оповестил о планах по увеличению туалетной зоны и сарая для хранения сена. В ближайшее время, пока хищники будут заняты погребальными работами, нужно ещё раз организовать покос. Пока коровы объедали всю зелень вокруг деревни, проблем не было, но надолго ли это? В мозгу моём закрепилась стойкая уверенность в том, что нам придётся сокращать поголовье коров минимум в два раза. А так не хотелось… Ведь вырастить корову столько времени, столько сил…

Краем глаза замечаю Хохо, сидящую у клеток с пленниками. Сегодня очередным не дожившим до утра раненым хищником стал тот говорун, предрекавший мне предательство и смерть от рук своих же жителей. На удивление целительницы прожил он долго, дольше тех, кто имел менее тяжёлые раны. Именно этой мыслью о несправедливости жизни и поделилась со мной девушка, с пушистым сердечком у себя на лбу. Хохо своим звериным видом меньше других кролли походила на человека, но душа её была по настоящему человеческой. Сидя над клетками, она печально глядела за раненой, брошенной в яму девочкой подростком из клана волков. Молодая волчица, по возрасту ровесница одной из младших дочерей Хохо, она умирала. И кролли не знала как той помочь.

Тучи сгущались над деревней, закончившие с разделкой очередной коровы, женщины Му выставляли на промывку шкуры, прятали под навесы и в свои шатры разобранное мясо. Из лесу в спешке бежали кролли собиратели, дровосеки, косцы и охотники, вскоре должна была начаться буря, и никто из моих подопечных не хотел встречать её в лесу. Местные, кто уже находился в деревне, укрепляли свои жилища, прятались под складские навесы. Солдаты набивались в башни над воротами, а детишки поглубже зарывались в сено, в свои маленькие, но укрытые от дождя такими же навесами домики.

Спрятав коровьи жилы для будущей баллисты под крышей, создал пару новых вёдер, а после, оцарапав железным наконечником стрелы, начертил метку в виде капельки. Таким образом, в своём доме я хотел обозначить предметы и то, для чего они будут в дальнейшем использоваться. Кто захочет пить воду из ведра, в котором час назад дерьмо из дому выносили? Я ж не зверь какой, да и желудок мой никогда не переваривал гвозди. Те же самые корешки, которые с наслаждением уплетали Му и кролли, я вообще на дух не переносил. Каждый раз после употребления меня пучило, а иногда и вовсе проносило, или подташнивало. Нужно себя беречь.

Погода портилась, причём быстро. За каких-то полчаса над горами образовался тёмный, мрачный грозовой фронт. Вдали, над голыми горами, вдарила молния, а затем стеной воды обрушилась на лысые пики. Начало накрапывать и у нас.

Пользуясь возможностью, попросил молодых прислужников натаскать в дом небольших бревен из личных запасов деревни. Топориком распустил те на доски. После, взяв из разбросанных по комнате личных запасов шкуру, костяную иголку с толстой ниткой, принялся «творить». Первым, что украсило мою личную комнату, стала кровать с соломенным матрасом, обшитым приятными на ощупь шкурами. Магия, преувеличивавшая любое из моих изделий, вновь поставила жирную точку в работе. Большая, просторная кровать, в ней с лёгкостью уместилось бы пять или шесть человек в какую сторону их не клади. Дальше для уюта был создан шкаф и прикроватный столик. Тумбочку из личной вредности и неприятных воспоминаний прошлого делать не стал. Некогда сломанный мизинец на левой ноге поднял бы мятеж, появись нечто подобное в моём доме. Да и на кой ляд нужна тумбочка, когда есть собственный, большущий шкаф с полками и вешалками? С вешалками блять… Я ж их даже не делал! У меня вещей столько нету, сколько магия созидания нахерачила в шкафу вешалок и полок. Как эта магия работает, хрен разберешь…