А потребности на стенах были таковы… воин со стрелковым, или метательным оружием для дальнего боя (для отстрела подходящих к стене), после воин с оружием удобным в сражениях при условиях ограниченного пространства. То есть непосредственно у самой стены. С собой я всегда был честен, и хоть понимал, что фаланга в поле имба имбучая, но на стене я видел её как… да никак я её не видел. Говно собачье. Особенно, если придётся биться и толкаться на стене, притираясь прям попка к попке. Длинные копья для этого не подходят.

В видении моём идеальный воин Му, представлялся как некий варяг или викинг с тройкой дротиков на спине, в деревянном, костяном или кожаном доспехе, с маленьким щитом и таким же маленьким топориком, которым тот бы быстро орудовал, защищая наш частокол. Му сильны, телом, да и духом скорее всего тоже посильнее кролли будут. Вооружив их метательными дротиками или теми же метательными топорами, я существенно облегчу себе задачу по производству арбалетов, а так же, в более короткие сроки, смогу вооружить большее количество новобранцев. Ведь копья и топоры делаю я в десятки раз быстрее чёртовых арбалетов.

Всё так же остро открытым оставался вопрос касавшийся щитов. У лис есть лучники, а у нас нет от них защиты. Долгое время я обдумывал, как соорудить щиты, чем между собой скрепить отдельные доски, упрочнить их и на что посадить рукоять. Требовалось проводить множественные эксперименты, опытов, но в условиях, когда я нужен везде: при создании рва, арбалетов, загона и тем более расселения новоприбывших — выкроить лишних три-четыре часа на щиты не виделось возможным.

Копья, арбалеты, метательные пилумы и топоры… Это я мог скрафтить и решил продолжать делать именно оружие. А щиты, как и доспехи потом. Скоро начнётся забой коров, появится много костей, и шкуры. Возможно, именно ими я и украшу свою мощную, плечистую армию быков.

Сегодня мне особенно спалось. Слишком много я говорил со стариком, и слишком мало работал физически. Привыкшее к высокоинтенсивным нагрузкам тело чувствовало себя отдохнувшим. Я мог работать ещё, пока не рассветёт, да только разум лениво бунтовал, требуя покоя.

Юлой крутясь в шкурах, глазами цеплялся за каждый проникший сквозь ставни лунный отблеск, вслушивался в каждый скрип, каждый шорох. Даже мягкая грудь Муррки, обычно выступавшая роли антистресса, не могла мне помочь. Ещё и эта дура Пом за стеной, продолжала звать меня, ныть и шкрябаться. Отдать бы её кролли, чтоб поселением всем драли, да совесть не позволит поступить так с пленницей. Полтора часа я мучался, и когда всё в округе утихло, луна спряталась за тучи, а поселение уснуло, я в очередной раз словил некотролируемый приступ тревоги.

Беспокойство такое, словно кто-то постоянно смотрит на тебя, словно стоит над душой и взглядом пожирает каждый сантиметр моего костлявого тела.

— Сука…

Выскользнув из захвата Муррки под её недовольное ворчание, оделся, прихватил с собой одну из шкур, решил выбраться на свежий воздух. Под видом проверки поднимусь на стену, хорошенько подмёрзну, наговорюсь с вояками, а после отправлюсь спать.

— Староста. — Выпрямился дежуривший в комнате Обба. Моего появления он не ожидал.

— Тише. — Шикнул я, беря в руки стоявший у стены арбалет.

— Вы куда?

— В обход. Проверю караулы и часовых.

— Вам бы поспать, Кобаго справится…

Ничего тому не ответив, закинул на спину колчан с болтами, отправившись в сторону восточных ворот. Я думал полюбоваться загоном и мирно посущимся на его просторах стадом. Кто-то ночью перед сном барашек считает, а я коровок буду… глядишь, поможет.

У входа ждал ещё один стражник кролли. Поприветствовав меня, тот ни слова не спросил, взглядом сопроводил меня до вытоптанной дорожки (улицы центральной). Двигаясь по той, я наслаждался видом, порядком, царившим вокруг. Теперь, не опасаясь наступить кому-нибудь на ухо или случайно завалиться в чей-то домик, я мог спокойно прогуляться от ворот до ворот. Так же, насколько позволяла ночь, я с удовольствием разглядывал немногочисленное, возведённое на скорую руку, временное жильё. Почти у каждого домика висела мясо или рыба, сушились какие-то растения, наблюдались инструменты, вёдра и даже какие-то шкурки. В последние дни я почти не видел голозадых кролли, практически все, благодаря шкуркам или верёвкам, обзавелись кое-каким минимумом из одежды. Мы прогрессировали, даже где-то эволюционировали, это радовало. От простой прогулки, охваченное тревогами сердце успокаивалось, разум прояснялся, нагуливался аппетит и желание прилечь.

— Матвеем… — Приветствовал меня жестом Мудагар, обсуждавший с одним из детей Кобаго принцип работы с арбалетом. — Не спится?

— Ага, решил проверить, чтоб другой кто на посту не уснул. — Ответив тому, поднимаюсь по насыпи на врата. Отложив изучение оружия, бык идёт за мной.

Костры горели ярко, видимо, разожгли их совсем недавно. И пусть на улице царила ночь, стадо не спало. Все коровы, навострив уши, стояли плотно сбившейся кучей, направляя свои рога в сторону горевших костров.

— Они ещё не спали и очень напуганы. — Заметив куда я смотрю, пояснил Мудагар. — Животные чувствуют угрозу, чувствуют, когда и с какой стороны к ним придёт смерть.

— Хищники? — Спроси я

Мудагар кивнул.

— Они рыскают в ночи, подобрались совсем близко. Я чую, чую исходящий от них смрад и…

Раздался содрогающий саму душу пронзительный крик:

— ВОЛКИ!

Истошный визг донёсся с противоположной нам стороны. Приказав Мудагару оставаться на посту, сжимая арбалет, бегом, вдоль частокола, несусь к западным воротам. То ли шестое чувство, то ли сама богиня покровительница разбудили меня, не дали уснуть, и теперь я понимал причину тому. Высшие силы требовали моего нахождения на передовой!

Снизу, у самих врат, замечаю валявшегося в грязи кролли и три одетых в шкуры силуэта над ним.

— Остановите их, не дайте открыть ворота! — Кричал несущийся к воротам безоружный Кобо. Разбирая тяжёлые засовы, отодвигая подпоры, у стены копошились двое кролли мужчин и одна полная женщина. Их я узнал сразу, то была вредная старуха, сестра Эрла, его брат и один из сыновей.

— Не трожьте врата! — вскрикнул я и вскинул арбалет, направляя того на троицу.

Меня заметили, оглянувшись, старик поднимает руки, грудью прикрывая капошившегося парня и старуху.

— Убью ж, сука!

Раздаётся щелчок арбалета. Болт со свистом проносится у моего уха, пробивает грудь старика, и тот, заваливаясь, падает на старуху. Засов не поднят. К двоице подлетает вооружённая палками и топорами толпа кролли. Родственников Эрла попросту забивают, бьют до тех пор, пока крик не сменяется мычанием, и жертвы, не перестают шевелиться. В руках моих дрожащих всё так же заряженный арбалет, обернувшись, вижу Боба, стиснув зубы и не скрывая боли на душе, тот опускает оружие, заряжая новый болт.