— Хищники! Сегодня многие из ваших соплеменников, родных и близких погибли под стенами нашей деревни. Никто вас сюда не приглашал, жизни наши вам никогда не принадлежали, и отнимать их вы не имели права. И всё же, вы здесь. Я соболезную и сочувствую каждому лишившемуся близкого своего. Я разделяю ваши эмоции, вашу боль, ибо когда-то судьба так же отняла у меня близких. В нашем поселении вас не обидят, не будут мучать, морить голодом и пытками. Не смейте ровнять нас с собой, мы не такие, мы не звери и не убиваем ради потехи. Для того, чтобы сосуществовать в мире, вам придётся вести себя соответствуя статусу пленника. Любое нападение на жителя — смерть. Попытаетесь убежать — смерть. Попытаетесь угрожать кролли и через них связаться с хищниками — смерть вам и всем соучастникам. Ведите себя достойно и получите достойное к себе отношение. Я понятно говорю?

Никто из хищников не посмел открыть рта. Смотря в землю своими звериными глазами, они молча кивали, стараясь не поднимать своих голов.

— Хорошо. Я рад, что мы друг друга поняли. — Произнёс я и отвернулся, позволяя здоровяку из племени Му самому решить судьбу хищника нарушившего правила.

Издав рёв, своей мощной ногой Му куда-то топнул, что-то хрустнуло, толпа охнула. Глухие шлепки, топчущие и чавкающие звуки, гудение народа… я старался не вдумываться в происходящее за моей спиной. Хватит для меня на сегодня насилия.

— Осторожно! — Кто-то, выбравшись из-под кучи тел у стены, клинком полоснул кролли по ноге. После чего в мясную кучу тут же полетели болты и копья со всех сторон. Тыкали и били долго, не жалея сил и своего времени.

Видимо, без насилия сегодня никак.

— Староста, как быть с телами? — Прокричал с поля Кобаго.

— Стрелы, одежду, оружие, украшения — всё собрать, всё в поселение. Трупы за ров. Да подальше. Сейчас пришлю вам помощь.

Кобаго кивнул, далее каждый труп, или притворявшийся им, дотыкивался копьями, раздевался и уносился подальше в сторонку. Позволять телам гнить у меня под носом, разнося по деревни вонь и заразу, нельзя. Кто знает какие заразы хранит в себе этот мир.

Ещё раз взглянув на поле боя, печально выдохнул. Надеюсь, в хищниках есть хоть долька человечности. Очень надеюсь, когда они увидят что мы делаем, они придут и заберут тела воинов «домой». Где души похороненных смельчаков упокоятся с миром, найдут свой последний приют. Иначе придётся тратить силы, ресурсы, время на погребальный костёр для врага. Не избавься мы от трупов его, наш дом подвергнется риску стать местом сбора всех чудовищ и падальщиков в округе.

Раздетое тело без головы, под руки, оставляя за собой кровавый след, выволокли из поселения. За ним и тело голой женщины лисы. В ближайшее время, таких как эти двое будет предостаточно. Многие из взятых в плен едва могли передвигаться, имели тяжёлые раны и, скорее всего, в ближайшее время погибнут. Либо от потери крови, либо от заражения, либо от собственной глупости. Стоит им только почувствовать нашу доброту, они тут же примут её за слабость и попытаются нагадить прямо в душу.

Чёрт, как же мне хочется… очень-очень хочется, чтобы среди всего этого клыкастого безумия, нашлось хоть несколько адекватных, готовых ужиться с нами хищников. При виде поле боя, на глаз наползла слеза. Я был готов к битве, но не готов к её последствиям. Тела без конечностей, без голов, чьи-то слёзы и повсеместно раздающиеся вопли умирающих. Люди гибли, их безжалостно убивали, а я лишь стоял, смотрел, слушал и ничего не мог с этим поделать!

— Милый Матвеем, что с вами, где-то болит? — Мягкий, щадящий голос Хохо, а затем и её касания к моей спине, заставили выпрямиться, втянуть сопли и смахнуть рукавом солёные слёзы. Кому-кому, но своим женщинам я не собирался показывать собственной слабости и сентиментальности. Я должен быть сильным! Должен смириться с чужими смертями!

Я должен… но… не могу…

— Песчинка в глаз попала… — Сквозь зубы протянул я настолько не убедительно, что сам бы никогда не поверил в такую слабую актёрскую игру и «искреннюю» ложь.

— Вот как… — Обняв меня за талию, Хохо прижалась к моей спине своей головой. Она не смеялась, не задавала вопросов и даже не пыталась проверить меня на наличие ран. Женщина просто позволяла мне прийти в себя, дабы я мог сохранить перед ней своё лицо. только слёз на моём лице становилось всё больше. Мне всего двадцать, я не привык к такому, не привык к смерти. Как же мне было жалко всех тех, кто остался в этом ебаном поле…

— Муррка говорила, что вы сегодня ещё не спали, она волнуется. — Как заботливая старшая сестра, произнесла крольчиха.

— Некогда, сама видишь, без меня…

— А вот это ложь. — Не отдаляясь, лишь обняв крепче, выдала она. — Вы сделали всё, что в ваших силах, привели нас к победе, спасли много жизней хищников, и никто не осудит вас, если вы отправитесь отдыхать. Поймите Матвеем, вы нужны нам здоровым, а здоровье, это не только хорошее питание и тёплая одежда, это ещё и здоровый крепкий сон. Поэтому прошу… — Её тонкие тёплые пальчики охватывают мои обледеневшие руки, в мгновение прекращая в них дрожь.

— Ты права. — Согласился я, и Хохо довольно фыркнула.

— Вы уже всё и всем объяснили, кролли знают как быть дальше, так что идите и хорошенько отдохните. Я велю девочкам помочь вам отогреться, а сама будут стеречь ворота, и в случае надобности первой вас обо всем оповещу.

— Спасибо. — Только и смог ответить я, не веря, что смогу уснуть. Едва глаза мои закрывались, едва веки наползали на зрачки, как разум тут же рисовал лицо взбиравшегося по стене лиса, и то, что с ним было спустя секунду после моего выстрела.

Убийца, убийца, убийца… - раз за разом, бесконтрольно повторял про себя я, ощущая, как постепенно шурша, едет моя крыша.

Город Абу-Хайра.

Полночь.

Переулок работорговцев.

За пустой бочкой, кидая игральные кости, расселись трое пустынных лис и один вепрь. При тусклом освещении переносного светильника, толстый, клыкастый хряк недовольно ляпал своим копытцем по бочке, нервируя остальных игроков.

— Хватит стучать жирдяй, не твой день, плати или проваливай! — Сегодня лисы ободрали его на добрые три четверти от месячного жалования, заберут последнее, быть беде. Профессиональные шулеры знали, жертву в Абу-Хайра обдирать до нитки нельзя. Пусть лучше на последние деньги завтра где-нибудь нажрётся, а после заработает и принесёт ещё.

— Реванш… — Зажав отдавать последнюю монету, стянул с себя штаны хряк.

— Реванш так реванш… — переглянувшись с согласными продолжать родственниками, кивнул второй лис.

Следующая партия, как и те, что были после неё, длились не долго. Увлекшись, каталы забрали у бедолаги всё, что только могли, и даже оружие. А в пределах Абу-Хайра оружие это не только средство защиты, но и признак свободы. Только свободные существа имели право носить при себе клинки.

— Вы мошенники! — Взвизгнул вепрь, после чего один из лис, пощадив догадливого коллегу по цеху, кинул на бочку изогнутый клинок, возвращая того в руки свиньи.