Мужчина поднял взгляд, впился в меня карими, почти черными радужками глаз. И от этого движения животный страх побежал по спине, поднимаясь пульсирующим комом в горло. Потерялся на секунду-другую контроль над эмоциями. Трепет вывернул меня наизнанку, до стука зубов и исступленного сердцебиения. Меня тут же бросило в жар, а потом в липкий пот. Инстинктивно я опустила глаза в пол и отступила назад. Усилием воли, взяла чувства под контроль.

— Такой страшный? — голос глухой, басовитый.

Несколько секунд я молчала. Это чисто моя реакция на него. Странная. Слишком нервная. Подняла вздрагивающий взгляд.

— Ты стер память пятерым людям, — голос мой упал до хрипоты. — Как?

На его лице проскользнула ухмылка, дернулся уголок рта.

— Они не подошли.

— Как ты это сделал?

— А ты уверена, что сделал? — взгляд поменялся, сверкнул странно, мне показалось как-то пугающе не по-человечески, внутренне я отшатнулась и едва удержалась, чтобы не попятиться.

— Да. Тебя ведь Илья зовут.

Он оценивающе прошелся взглядом по мне, ухмыльнулся.

— Умеешь заглядывать в душу. Боишься, что я тоже умею?

Скрывать то, как я дрожу, как по коже бегут мурашки, а тело трясет от напряжения не возможно. Тело, само по себе, я сама по себе.

— Боюсь.

Еще один оскал.

— Не умею. Я стою прикованный, весь перед тобой, — заглянул-таки в мои глаза. — Тебе нечего боятся, чтец времени.

Я поверила ему. И это плохо. Очень плохо. Верить не с чего. Если он маньяк и псих, то способен буквально на все. Но вера успокаивает меня, и я начинаю дышать в тяжелом избыточно-влажном паре немного уверенней, ощущая, как необъяснимая дрожь в теле снижается.

— Тогда объясни зачем?

Он молчит, выжидательно смотрит на меня. Ему в душевой голым отлично, это мне в одежде душно.

— Я уже рассказывал вашим. Ты ничего не прочтешь. Измерения разные, понимаешь?

Теперь время мне молчать, думать.

— Предположим, ты не врешь. Зачем стер память, тем пятерым. Почему им?

Он смотрит на меня серьезно.

— Людям твоего времени трудно поверить в иные миры и измерения. Но они есть. Ваша наука только допускает подобное. Мир совсем не так устроен, как думаете вы.

Я молчу.

— Мне нужен проводник в нижележащий мир. Не в ад. А в другое измерение.

— Почему сам не пройдешь?

— Потому что я из более сложного. Всегда нужен проводник из соседнего. Кто откроет его.

— Его?

— Портал.

Я тяжело вздыхаю от пара и от уверенности, Клод прав, передо мною первый псих функционал. По крайней мере, звучит он так.

— И чем, не подошли другие? — все же спрашиваю я.

— Они забыли. У них из прошлого, осталось лишь одно воспоминание.

— Понятно, — киваю, соглашаясь, и верно всего по одному, я сама видела. — А должно быть?

— Всё, — он смотрит на меня спокойнее, но в глазах так и искриться что-то буйное, посверкивает.

— А почему эти пятеро?

— Шестеро, — наши взгляды сталкиваются, как две молнии и я вздрагиваю от удара и звона в ушах от дополнительного импульса жути. Я шестая.

— Вас шестерых я перевел через Алатырь-камень. Вспоминай!

Последнее слово, как приказ, как потрясение от того, что с тебя сдирают кожу заживо, как могучий рывок распахивающий миг перед головокружительным полетом. Срыв и мертвая петля, отрыв от земли и падение вниз. Дух захватывает. Неужели он воздействует на волю голосом? С меня струятся ручьи пота от волевых потуг. Хочу ослушаться, от ярости на приказ бьет крупная дрожь, от тяжести с трудом поднимаемых век, будто на них вылили горы воды, и пригибает к полу.

— Я, — произношу с усилием, дрожа и сотрясаясь всем телом. — Не по-м-ню!

Мой заторможенный взгляд упирается в мужчину, и мне сложно отвести взор назад.

— Ты Руна, — он с яростью бешено глядит в глаза, срывая с моего разума страховочные тросы безопасного существования. — И это не реинкарнация. Лиза давно умерла. Осталось только тело, оболочка.

Ведь я знаю, он не врет. Я видела все пять воспоминаний. И его слова, каждый слог омерзительны, безобразно гадостливы, возмущающие мой внутренний предел до кричащей головокружительной злобы, до животной жестокости, до свирепого буйства.

— Я Лиза, — не могу отвести взгляда от его сверкающих глаз, срываюсь на крик.

— Ты волчица.

— Нет, — думаю, что шепчу про себя, но в реальности кричу во все легкие.

Бросаюсь к нему, рычу и хватаюсь руками за горло. Хочу одного. Задушить урода. Скрыть от всех правду, перекроить и переписать реальность навсегда. Уничтожить носитель знаний навеки. Никто не узнает, что я Руна, не Лиза. Ведь Руне все равно, она давно жила. А Лизе нет. Лиза жить хочет. Пусть и ценой забвения урода.

— Это был их выбор, — произносит, краснея он. — Они сами выбрали себя настоящих. Вспоминай!

Как удар хлыстом по самому нежному месту. Больно! Оторвать плеть от места не возможно. Жжется! Нестерпимо горячо.

— Руна, — хрипит Илья, поднимает на меня полный ненависти испепеляющий взгляд.

Нежное место горит, щипает раздраженное ударом, требует успокоения. В душевую вламываются люди. Вбегает Клод, пытаясь оттащить меня с разбега, отдирает от почти задушенного функционала-психа. Я вою дикой кошкой.

— Не-на-ви-жу!

— Не трогай! Нельзя прикасаться.

Голос Клода тонет в потоке моей ярости, жажде крови урода.

— Вспоминай! — орет тот.

Я выпускаю из пальцев чужое горло. Клод отпихивает меня в другую сторону, так что за клубами пара не видать ничего. Убью! Клод говорил, что нельзя. Я прикоснулась. Поднимаю на него глаза и сама не понимаю, как текут слезы из глаз, пока цепляюсь за его сильные и надежные руки.

— Клод…

Душа выворачивается наружу, несносно досадно стонет, ни охнуть, ни вздохнуть. Полнится воспоминаниями. Играет страхами с такой страстью, что искры из глаз. Я ложусь на пол, на резиновый коврик, кричу в голос от яркости топящих меня образов, чужих образов, погружаюсь в отчаянье. Слышу удары, топот ног, вой сирены, но уже все равно. Поздно. Лизы больше нет.

Часть 3. Клод. Космопорт

Через 500 лет после описанных событий с Лизой Зверевой

Космопорт в Сингапуре встречал сотую весну традиционным праздником воды.

Ансамбль из десяти величественных куполов и двух башней эллипсов с прозрачными стенами из новейших материалов последних нанотехнологий гостеприимно распахивал двери для ста миллионов туристов, ежегодно.

Из трех космопортов: два других находились в Нью-Мехико и Рас-Эль-Хайме, Сингапурский отличался тем, что более половины его рейсов приходились на бизнес-полеты.

Казалось бы, о каких бизнес-полетах идет речь, когда все правительственные заказы, на поставку гелия 3 и других ценных ресурсов, обслуживались военными космопортами: те же Байконур и Канаверал.

Но кое-какие заказы были. В эпоху белого золота, на планете, где главным ценимым ресурсом становилась пресная вода, а ее нехватка уносила ежегодно по 15–18 миллионов жизней человеческих, ее поиск на других планетах был самым распространенным правительственным заказом, у частных космических компаний, занимающихся в большинстве своем туристическим промыслом.

Компании, перевозящие туристов на базы на Луну, Марс, изредка занимающиеся исследовательскими работами, с радостью брались за них, если перехватывали у более вертких извозчиков.

Последних было не много, услуги не дешевы, но все же спрос оставался широк. Ведь бравые капитаны частных кораблей имели опыт высоко опасных заказов и не боялись рисковать ни металлом, ни жизнью.

Одним из таких кораблей была «Мечта».

Корабль с типовым вооружением базы космодрома Плесецк (квантового компьютера с термоядерным электротехническим двигателем) прошедшим серьезную модернизацию и имевший в своем арсенале защитный модуль обитый спецкожухом защищающий пассажиров находящихся в криокапсулах от любой самой сильной радиации. Кроме этого в хвостовой части он имел еще один защитный модуль.