Пальцы Иванны врезались глубже. Насильно сдавили.

— Приятно тебе, белять? А? Приятно? Ебтись научу, ни на одного мужика не глянешь. Меня хотеть будешь.

Руна зарычала, ощущая страшное, нечеловеческое напряжение во всем теле.

Глаза у душегубки расширились от понимания. Так что она одернула руку и осеклась с выдохом «А-а-а».

Руна начала оборачиваться волком. Превращение малоприятное, тем более, когда сил нет, а в животе учит от голода.

Бабы бросились врассыпную. Отпустили разом. Завизжали, на чем свет стоит. Позабыли обо всем, выбегая из предбанника, как есть. На ходу крестясь, повизгивая с перекатами в крик.

Руна метнулась в баню. Нервно схватила тазик, окатывая раз за разом дрожащее тело холодной водой.

Остановить! Нужно остановить.

Иначе смерть, иначе не видать ничего в жизни больше. Хотелось рвануть в лес, но разве пройти мимо людей есть шанс? Пробежать сквозь солдат и охрану? Отчаянье затошнило с новой силой ее изнутри. Род людской будь проклят. Она ненавидела в этот момент и людей и себя. Эти бабы, хуже волков во время гона.

Еще воды, еще холода! Чем больше, тем лучше!

Остановив оборот, Руна тяжело отдышалась.

Со страхом прислушалась к воплям за стенами. Глухо. А там тишь, как не старалась услышать или понять происходящее.

Собралась духом, решила виду не подавать. Она вышла из бани, и увидела Илью. Шагнула. Парень высокий, жилистый.

Он стоял в предбаннике, сузив глаза, смотрел на нее с подозрением в упор.

У Руны перехватило дыхание, когда он схватил ее. Припечатал к стене. Его намерения настолько очевидны что, Руна смирилась с неизбежным. Все равно случится рано или поздно. Но все же не смогла не всхлипывать. А когда поняла, что он только создает видимость, почувствовала растерянность и облегчение. Все происходило настолько быстро, она не успевала осознать происходящее. И ее разворот к нему и рука вниз.

Немой приказ или просьба в мужском взоре, плата за не свершённое. Она сосредоточилась на лице Ильи. Глаза в глаза. Взгляд в взгляд.

Его пылали яростью, полыхали нечеловечьим жаром. Под ее ладонью дыбилась горячая плоть, а сверху давила рука.

Движение, удар взглядом, снова движение. Его эмоции в момент пика, потрясли ее. В теле Руны вспыхнула ответная реакция. Дыхание сбилось и она задышала часто-часто, почти поверхностно. Опьянела. Между ног тяжело онемело, натянулось туго, зазудело. Сердце Руны стучало, как бешенное, когда он отпустил ее, взбудораженную, не в себе. Ничего не сказал, просто вышел. А что еще он мог сделать?

Ей, ошеломлённой осталось одеться и следовать приказу. Она вышла на улицу. Там стояли больше мужчины, солдаты. Многие курили. Руна кожей ощутила, как чужие подозрения ползут по е фигуре, стараясь отыскать, узреть признаки оборотня. И по тому, как отводились взгляды, Руна поняла, всё в порядке. Они видят молодую девушку.

Она тихонько выдохнула, ощутив прилив благодарности.

Переставляла ноги по двору не спеша. Темнело, сумерки покрывали все вокруг и ощутимо холодало. Она нашла в себе силы сказать ему спасибо. Ведь мог ничего не делать. Только легче от этого ни ему, ни ей не сталось.

Часть 2. Клод и Лиза и Илья

Лиза

Наши дни.

Так бывает, встречаешь парня и с первой секунды знаешь: твой.

— Скажи, я сплю? Скажи! Ибо таких не бы-ва-ет.

— Выходит, бывает.

Мысленно я соглашалась со Светкой. Он шел и смотрел на нас. Брюнет, с серыми глазищами обрамленными пушистейшими ресницами, внешность крутого красавца и парня своего в доску.

— О-о-о-о, — тихий страдальческий светкин стон возвестил всё о вселенской несправедливости. — Вот же несправедливая дрянь.

Я не прятала улыбку.

— Привет, красавица, — голос, движения и улыбка все мне. — Можно присесть?

На берегу Сочи, в закате уходящего солнца, народ брел с пляжей, уже хорошо закладывал и готовился к разгульной ночи и фейерверкам, наша встреча казалась волшебной курортной сказкой.

— Привет, — улыбнулась радостно, не собираясь скрывать ни румянец сквозь бронзовый загар, ни симпатии.

В моем представлении сценарий был только один. Он немного потусуется с нами. Мы выпьем легкого пива. Пойдем танцевать, потом проводим Светку домой. Если, конечно, она не найдет утешителя и не утешится раньше благопристойных проводов. А затем, мы с ним… Ох, я ведь имени не спросила.

— Вадим, — одетый в стильные джинсы, футболку в обтяжку с уложенным в стильную прическу волосом, он все больше притягивал.

Пару секунд мои глаза бродили по чужому лицу, разглядывая привлекательный нос, высокие скулы и довольно пухлые губы. Кожа у Вадима смуглая, чисто выбритая, в глазах притаился игривый блеск.

— Лиза. Света.

— Вадим, у вас есть брат? — попытала счастья Светка, понимая, что смотрят не на нее и расстраиваясь с каждой секундой все больше и больше.

На нее бросили незаинтересованный взор, тем самым заработав бонус в моих глазах, а затем прекрасный взгляд прилепился намертво ко мне.

— Прости, красавица, таких, как я больше не делают. И таких, как ты Лиза, — его губ коснулась соблазняющая усмешка, а голос тронула такая томная хрипотца, что внутри дрогнуло все разом. — Тоже. Составишь мне компанию на вечер?

— Мы обе, — я заправила волосы за уши, мечтая, чтобы Светка чудом испарилась.

— Нет, только ты, — Вадим взмахнул ресницами и горячо, проникновенно заглянул в душу. — И я.

Меня бросило в жар и по животу, и от волн покалываний по ногам разлилась истома от предвкушения.

Ну, а что терять? Впервые за все время каникул, мне хоть кто-то понравился. Мама с папой далеко. Мне восемнадцать. Я поступила, сама поступила, на медицинский факультет. И это первый мой самостоятельный отдых. И да, мне захотелось курортного романа. Легкого, настоящего, ничем не обремененного, кроме романтики и роскошного секса.

Кафе на пляжной набережной набивалось понемногу к вечернему ужину. Летний бриз облизывал наши молодые, разгоряченные тела. После дня проведенного на жгучем песке, по мне расплескивалась нега сладостных ожидании.

— При условии, что ты мне свой телефон дашь. А то, кто тебя знает? Вдруг ты маньяк, — произнесла материнским тоном Светка, видимо осознавшая, что пора отчаливать. За кормной ей ничего не светит. А скорее в надежде на последующий роман (после меня), если у нас не срастется.

Вадим повернул к ней голову и посмотрел с новым прищуром, оценивая выпад в серьезности, вытащил телефон.

— Диктуй, — проговорил он, набирая Светин номер.

Позвонил.

— Теперь вопросов нет, — ответила довольная та, изображая мамашку, отпускающая доченьку с плохим парнем на свидание. Откашлялась. Встала, собирая пляжные баулы на плечо.

— Хорошо погулять, — произнесла она, разглядывая мой купальник под легким летнем сарафаном. — Будь осторожна.

И как только она скрылась за углом, Вадим тут же встал и протянул ладонь.

— Пойдем, погуляем.

Рука Вадима теплая, шершавая, с такими приятными импульсами, что сомневаться не приходится, если его ладони заскользят по моей коже, будет восхитительно.

Мы побрели по улочкам, захватывая запахи лета. Улицы Сочи пахли выпечкой, вечерней сдобой, кофеем, приторными топиками и коктейлями, блюд из фритюра, смешанными с ароматами кальянов и свежих цветов. Все они мешались в музыке и звоне посуды, доносившейся из многочисленных кафе. Тонули в гомоне ужинающих людей, иногда перекрываясь гудением из выхлопных труб спортивных мотоциклов и машин гонщиков, летающих по опустевшим улицам. А мы шли, обнявшись, и болтали о нас, каникулах и теплом море.

Вадим рассказывал о том, что его семья занимается ремонтом машин и владеет сетью СТО в Калининграде. Ему двадцать шесть лет. По образованию он инженер. Приехал отдохнуть.

Мне же рассказывать о себе нечего особо. Из семьи врачей. Папа врач, мама врач, бабушка библиотекарь. Все детство я провела в Нижегородской деревенской библиотеке, даже играла книгами, как куклами. Строила замки, а затем захватывала их в зависимости от того, какой была по содержанию книга. Он смеялся, представляя меня этаким книжным полководцем, в окружении всех этих историй и рассказов.