– Немножко повоевать ради амнистии?

– Что-то в таком духе. Если в нужном месте в нужное время ваши люди окажутся внутри городских стен, то это поможет спасти жизни многих атакующих солдат.

– Ну что ж, дай мне подумать об этом, и завтра я тебе сообщу свое решение. Отдохни пока, да не пытайся сбежать.

– А что с моими друзьями?

– О них позаботятся. Не знаю, насколько они для тебя важны, но я рассчитываю, что хоть чуточку ты к ним привязан и это заставит тебя вести себя прилично.

Дождавшись ответного кивка Дэша, старик заковылял к двери.

– Трина составит тебе компанию на ночь, – сказал он.

Дэш попытался изобразить восторг, но, судя по мрачному взгляду девушки, она таких шуток не одобряла.

Когда дверь закрылась, Дэш опустился на кипу соломы в углу, которая явно должна была служить ему постелью сегодня ночью. Трина сидела за столом и смотрела на него. Воцарилось молчание.

– Ну что, поделимся историями из жизни? – поинтересовался наконец Дэш.

Девушка вытащила кинжал и начала чистить ногти его кончиком. Положив ноги на стол, она отозвалась:

– Нет, малыш, этого мы делать не будем.

Дэш вздохнул, растянулся на соломе и закрыл глаза.

Накор нахмурился.

Он осмотрел складское помещение в Даркмуре, где пока находилась его основная база, и заключил:

– Это не годится.

– Что, учитель? – спросил Шо Пи, его первый ученик.

С тех пор как Накор сам себя назначил главой ордена Арх-Индар, он перестал делать замечания бывшему служителю Дэйлы, когда тот называл его учителем. И теперь Накор лишь указал на телегу, которую разгружали перед его новым «храмом».

– Мы заказывали вдвое больше.

– Я знаю! – крикнул возница подъезжавшей второй телеги. – Привет, Накор!

– Привет, Ру! – отозвался бывший игрок, а ныне верховный жрец. – Где остальное наше зерно?

– Это все, что есть, друг мой, – сказал Руперт Эйвери, когда-то богатейший человек в истории Западных земель, а теперь гордый обладатель трех телег, трех упряжек лошадей и невообразимых долговых обязательств почти обанкротившегося герцогства. – Большинство того, что я в состоянии купить, идет принцу, на пропитание солдат.

– Но у меня есть золото, – сказал Накор.

– И вечная моя тебе за это благодарность. Без твоей поддержки я не смог бы купить даже самое плохое зерно. Мой кредит на Востоке исчерпан, и мне приходится продавать тамошние владения, чтобы расплатиться с долгами.

– Что-то ты слишком веселый, по тебе не скажешь, чтобы ты очень переживал, – заметил Накор.

– Карли опять ждет ребенка.

Накор рассмеялся.

– Я думал, с тебя уже хватит детей.

Ру расплылся в улыбке, сделавшей его узкое лицо почти мальчишеским.

– Так оно и было, но когда мы бежали из Крондора, по пути в Даркмур я был вместе с ними круглые сутки и многое узнал о своих детях. – Уже серьезнее он добавил: – И о себе тоже.

– Узнавать что-то о себе всегда полезно, – согласился Накор. – Как разгрузишься, заходи ко мне, я приготовлю чай.

– У тебя есть чай? – изумился Ру. – Где ты его взял?

– Подарок от женщины, – лукаво подмигнул ему Накор. – Припрятанный еще до войны. Боюсь, он не очень хороший, но все же это чай.

– Отлично. Как закончу, сразу к тебе подойду.

Накор пошел внутрь; там еще один ученик вел урок, объясняя пятерым слушателям значимость добра во вселенной. Накор прекрасно понимал, что большинство людей, если не все, приходят сюда ради скудной пищи, которую его церковь раздавала после лекций, но он не переставал надеяться, что кто-нибудь ответит на призыв. Пока он набрал пятерых новых учеников – с Шо Пи было шестеро. Если учесть, что он в одиночку решил создать церковь одного из четырех главнейших божеств в Мидкемии, начало было довольно скромное.

– Вопросы есть? – спросил ученик, который сам впервые услышал эту лекцию несколько недель назад.

Четверо слушателей посмотрели на него, явно не очень-то понимая, чего он от них хочет, но одна девушка робко подняла руку.

– Да? – спросил ученик.

– Почему вы это делаете?

– Почему я делаю что? – переспросил ученик. Накор остановился и прислушался.

– Не вы конкретно, а все вы. Почему вы проповедуете добро?

Ученик бросил панический взгляд на Накора. Ему никогда еще не задавали таких простых, но фундаментальных вопросов, и он совсем растерялся.

Накор усмехнулся.

– Я отвечу, но сначала я хочу знать, почему ты спрашиваешь.

Девушка пожала плечами.

– Большинство проповедников всегда чего-то хотят от нас. Вы, похоже, ничего у нас не просите, и я хочу знать, где тут ловушка.

Накор улыбнулся.

– Ага, нам попался скептик. Это замечательно. Пойдем со мной. Все остальные ждите здесь, и вас накормят.

Девушка встала и пошла за ним. Накор завел ее в бывшее конторское помещение, теперь служившее ему квартирой, и повернулся к ней лицом. На полу было разбросано с полдюжины подстилок для ночлега, а на небольшой жаровне грелся котелок с водой.

– Как тебя зовут?

– Алета, – ответила она. – А что?

– Да просто ты меня заинтересовала.

Девушка откровенно осмотрела Накора с ног до головы и сказала:

– Ну, если ты ищешь подругу, священник, то меня ты не заинтересовал.

Накор рассмеялся.

– Ты смешная. Нет, ты меня заинтересовала потому, что ты любознательная. – Он разлил чай и протянул ей маленькую чашку. – Он не очень хороший, зато горячий.

Она глотнула и подтвердила:

– Это точно, не очень хороший.

– Вернемся к твоему вопросу. Я отвечу на него, если ты скажешь мне, что привело тебя сюда.

– До войны я работала на постоялом дворе к западу отсюда. Теперь его сожгли. Зимой я чуть не умерла от голода. Я выжила, и мне не пришлось ни под кого ложиться и убивать тоже, но я голодная, а ваш монах сказал, что тут кормят.

– Откровенный ответ. Это хорошо. Еда будет, – сказал Накор. – А насчет того, зачем нам все это – позволь задать тебе еще один вопрос. Какова природа добра и зла?

Девушка моргнула и задумалась, а Накор принялся ее разглядывать. На вид ей было лет двадцать пять. У нее было простое, открытое лицо с широко расставленными глазами, придававшими ей выражение постоянного удивления. Губы у нее были полные, подбородок упрямый, и в общем, решил Накор, она производила приятное впечатление. Фигуру ее скрывал широкий плащ, но, судя по грации и стремительности ее движений, телосложения она была худощавого.

– Добро и зло и есть природа, – наконец сказала Алета. – У них нет природы. Они то, что они есть.

– То есть они абсолютны?

– Это как?

– Существуют ли добро и зло в абсолютном смысле?

– Наверное, – ответила девушка. – То есть, по-моему, люди занимаются своими делами, и иногда это хорошо, а иногда плохо, а иногда я точно не знаю, но где-то там, наверное, все-таки существуют чистые добро и зло.

– Хорошая догадка, – сказал Накор, улыбаясь. – Не хочешь ли остаться с нами?

– Зависит от того, зачем это, – произнесла она с явным скептицизмом.

– Мне нужны умные люди. Мне нужны люди, которые понимают важность нашего дела, но при этом не воспринимают себя слишком всерьез.

– Ну, я-то никогда себя особо всерьез не воспринимала, – усмехнулась Алета.

– Это хорошо, и я тоже.

– И чем же вы занимаетесь?

Накор быстро посерьезнел.

– В мире есть силы за пределами твоего понимания. И моего тоже, – добавил он с усмешкой, которая, впрочем, почти сразу исчезла. – Многие из тех качеств, которые большинство считают абстракциями, на самом деле представляют собой истинные объективные сущности. Ты меня понимаешь?

Девушка покачала головой.

– Не представляю, о чем это ты тут распространяешься.

Накор рассмеялся.

– Ты честная. Это хорошо. Давай я объясню по-другому. Арх-Индар, Добрая Госпожа, спит. Она в трансе, вызванном злыми силами. Чтобы ее пробудить, мы должны делать добро во имя нее. Если достаточно народу будет работать для нее, она вернется к нам, а зло будет изгнано во мрак, где ему и место.