Павел замолчал, вчитываясь, сузил глаза.

— Так вот. Я заявляю официально, что есть у меня сведения о причастности гражданина Землицына к тому делу, как соучастника. И есть у меня тому также и доказательства.

Все в судебном заседании замолчали. Я, нахмурившись, посмотрел на Серого исподлобья.

— Вот, значит, как, — с интересом сказала Ирина Степановна, — это серьезно обвинение. И если оно подтвердится, суд и правда должен будет передать дело в правоохранительные органы. Землицын, есть у вас что сказать по этому поводу?

— Да вот, — усмехнулся я, — интересно мне.

— Что же вам интересно? — Восхитилась судья моей беззаботной реакцией.

— Чего ж Серый на этот раз выдумал, — пожал я плечами.

В зале, в котором до этого момента стояла гробовая тишина, стали раздаваться сдержанные хохотки.

— Ну что ж, Павел, — сказала судья, — проходите за кафедру и расскажите нам, что вы же вы имеете в виду. Вы готовы прояснить?

— Готов, — сказал Серый и встал.

Взяв с парты несколько исписанных размашистым почерком тетрадных листов, он пошел к сцене. Занял место за кафедрой. Стал раскладывать там и тут по ней листочки.

Я бы не сказал, что был удивлен таким Серовским фортелем. Скорее, меня и вправду раздирало любопытство: а как же он устроил свои показания, и что у него там за свидетель?

Потому слушал я Серого внимательно и не позволял не маме, не Свете, не даже отцу отвлекать себя от такого зрелища. Хотя семейство мое очень рвалось разузнать о чем же там было дело:

— Игорь! — Шепотом звала меня Света, — а это что он такое говорит? Что говорит-то?

— Ой господи! — Прочитала за спиной мать полушёпотом, — пусть все это окажется злостным враньем, а никакой неправдой! Да не может быть же так, что б мой Игорек да на такое решился бы!

— Игорь, — тронул меня за плечо отец, — че он мелет?

— Тихо вам, — отмахнулся я ото всех, глянув на семью с улыбкой, — сейчас и узнаем. Повеселимся.

Все трое посмотрели на меня с удивлением. Папа строго нахмурился, сложил на груди крепкие руки.

— Всем вам известно, — начал Серый, — дорогие други, что находятся у нас в розыске вот енти три человека. Мельников Федот Иваныч, Лыков Леонид Сергеевич и Малыгин Максим Иванович. Ентот последний еще и бывший милиционер. Участковый. Слышали же? Ихние портреты всюду по станице висят. И везде пишуть, что злые они преступники, — читал он с бумажки, — проходимцы и расхитители со-ци-алистической собственности. Спекулянты, значить.

По аудитории прокатился всеобщий гул голосов. Кто-то принялся утвердительно поддакивать Серому. Станичники загомонили.

— Прошу тишины, — вмешалась Ирина Степановна.

Зал притих. Все обратили свое внимание на дальнейший рассказ Пашки.

— Так вот, — продолжал он, обведя всех взглядом своих маленьких глазок, а потом вновь направил его в текст написанный на его бумажке, — все трое признаны злостными преступниками. И сейчас всюду в крае по ним розыск идет, — Пашка поднял взгляд, — заявляю я, что Игорь Землицын — ихний подельник и такой же, как и они преступник.

В аудитории повисла тишина. Все внимательно слушали.

— Это ж неправда, — трясла меня за плечо Светка, — скажи ж ему, Игорь! Чего ж ты молчишь-то? Он же брешет! Брешет как пес дворовый!

— Тихо ты, — отмахнулся я от Светки, — не нервничай. Я слушаю. Скажу еще свое слово, не переживай.

— Да когда ж ты свое слово-то скажешь⁈ Он же сейчас ушат помоев на нас всех выливает!

— Светка, — строго сказал отец, — а ну, успокойся.

— Не могу, папочка! Ой не могу!

— Девушка, — не выдержала Ирина Степановна, — да-да, вы, в синем сарафане с цветочками. Помолчите, пожалуйста. Иначе буду я вынуждена высказать вам замечание, а то и удалить из зала.

— А и удаляйте! — Вдруг вскочила Светка, — удаляйте! Я не могу терпеть, когда такое вранье про моего брата говорят! Вранье это все и поклеп!

Серый уставился на Свету не со злостью, как всегда, а с какой-то обидой. Понятно было, что Светка все еще ему нравится, вот только Пашку злит и обижает ее к нему безразличее.

— Да сядь ты, гулупыха, — сказал я ласково и потянул Свету за руку.

— Нет, Игорь! Я скажу! Я все скажу!

— Сядь, тебе русским языком говорят, — Посмотрел я на нее уже строже.

Светка уставилась на меня с обидой.

— Света, — выдохнул я, — спасибо, что ты пытаешься меня защитить перед Серым и судом. Но только не такая мне от тебя нужна забота.

Светин взгляд полегчал. Бровки поползли вверх.

— Как вас зовут, гражданочка? — Спросила строго судья, --- повторите, пожалуйста.

— Светлана Семеновна Землицина, — сказала Света, надув губки.

— Выношу вам замечание, Светлана Семеновна. Сядьте, пожалуйста.

Сестра села, как школьница, с ровной спинкой. Сложила на коленях ручки.

— Продолжайте, пожалуйста, — сказала Ирина Степановна Серому.

— Как известно, — продолжал Серый, — был Ленька Лыков на желтой машине модели ИЖ-2715, что служил армавирскому сельпо автолавкой. Именно через енту машину на преступников и вышли. Так вот, видели их всех четверых вместе, — продолжал Серый, — на улице Красных Партизан, по которой стоит наш станичный консервный завод. И этих троих и Землицына с ними. Сломалась машина, что перевозила украденные с заводу консервы, да встала. А Землицын со своими подельниками, то бишь с Мельниковым да Малыгиным на помощь ей пришли.

В зале снова зашептались. Начались тихие переговоры станичников.

— Продолжайте, — сказала судья, когда призвала людей к тишине.

— Так вот. Землицын приехал к автолавке, чтобы прийти Лыкову на помощь и чтобы автолавка ента далее свой груз повезла.

— Вы утверждаете, — начал судья в очках, — что это была неслучайная встреча?

— Неслучайная. Потому как все вместе они проверили груз ентой машины. В целости ли он остался. И Землицыным вместе с ними в кузов заглядывал. А если б не был он случайным свидетелем, так кто бы ему там чего показал?

Судьи переглянулись. По залу пошла новая волна галдежа.

— Откуда у вас все эти сведения? — спросила Ирина Степановна. — Есть ли у вас свидетель, после чьих показаний, суд найдет их достаточными, чтобы возыметь подозрения на то, что идет речь о преступлении?

— Конечно, — кивнул Серый, — есть свидетельница, что своими глазами все енто в тот день видала.

— И вы хотите ее допросить?

— Конечно, хочу.

— Игорь, — потрепала меня уже мама, — если что недоброе ты сделал, сознайся. Сознайся, Христом Богом прошу тебя.

— Ма, — обернулся я и со смешинкой посмотрел на мать, — да ты уж дойти до моих слов, а там уж рассудишь.

— Не трогай сына, — строго сказал отец, — слушай.

Мама запричитала что-то себе под нос, откинулась на сиденье.

— Роза Поликарповна, — сказал Серый, — встаньте. Будем сейчас вас допрашивать.

Роза Поликарповна — тучная женщина лет шестидесяти пяти встала, окинула всех строгим взглядом из-под вислых своих бровей.

Выглядела она как крепкая баба. Сбитое ее тело наряжено было в белую блузку. Поверх нее цветастый расшитый жилет. А также, носила бабушка просторную юбку столь же пеструю, как и жилет. Была Роза Поликарповна, против обыкновения, с непокрытой головой. Ее темно-русые волосы сваливались на затылке в большую дульку.

Растолкав сидячих вокруг нее крепким своим станом, баба Роза с достоинством вышла в междурядье. Пошла, к трибуне, высоко приподняв свой подплывший подбородок.

— Роза Поликарповна, — строго сказала Ирина Степановна, — свидетели должны приступать к трибуне только по вызову суда.

— А чего? — Нахмурилась Роза Поликарповна, — вы меня не вызывали?

— Нет, — холодным тоном ответила судья.

— Так, а Серый сказал, что б я шла.

— Только по вызову суда, — повторила Ирина Степановна.

— Ну знаете шо, — подбоченилась Роза Поликарповна крепкими руками, — не можно так народ гонять туды-сюды, как вам самим захоца. Если уж надо рассказать все шо знаю, так дайте, расскажу. А учить меня ненадобно, товарисч судья. Я и без вас ученая. Если уж на то пошло, вы против меня девочка, коль судить по возрасту.