— Добавлю сверху пятьдесят литров бензина, — сказал Серый.

— А я слышал, — Заглянул ему в глаза Альмир, завернув голову боком, — что ты возишь с парников помидоры. Мне бы не помешали. Ящиков… Десять.

— Наглый ты, — сплюнул Серый, — как вошь приставучая.

— Сложное дело, — посмотрел Альмир нахально, — ничего не попишешь.

— Сколько?

— Десять ящиков.

— Пять.

— Семь!

— А… Черт с тобой, харя нерусская! Давай шесть!

— Договорились!

Серый с Альмиром пожали руки.

— Я покамест поезжу по станице, — сказал черкесенок, — погляжу там-сям. Куда-когда она ходит. А тогда уж, — он потер руки.

— А тогда уж… Не ополошай, как с прошлым разом.

— Не нравится мне, Игорь, — недовольно надула Света щечки, — что ты со мной, как с малой возишься. К Сашке возишь. Тут-то и пройти совсем недолго!

— Ходить по светлому будешь, — сказал я, открывая перед Светой дверь, — а если уж к нему в гости по вечерам ходить решаешь, то только так. Через меня.

С последнего нашего разговора с Сашкой, и он и Света приняли мои правила ихних свиданий. По крайней мере, временно. Света зачастила ходить в гости к Сашкиной матери. Подружилась с его маленькой сестричкой, которую учила теперь вязать спицами.

Так, они и проводили свое время. Вечером, часу в седьмом, приезжала Светка до Сашки. Гулялась дома. А вечером, когда на улицу опускалась темнота, миловались они с Сашкой во дворе, за домом, на садовой ихней лавочке. Ну а в девять забирал я ее домой. Когда пешком, когда на Белке, ежили завгар отпускал машину ко мне домой, на ночевку.

Только иногда, как сегодня, Света капризничала по поводу того, что за ней с моей стороны такой присмотр. Все же, не совсем ей такое нравилось.

— Не нравится мне, Игорь, что ты на меня время тратишь. Возишься. Хлопочешь, — Смутилась Света, — стыдно мне это.

— Вот дуреха! — Улыбнулся я, — не говори глупостей, а садись-ка лучше в машину.

Мы загрузились в Белку, что стояла у двора. Привычным делом я снял машину с нейтральной передачи. Глянул в зеркало заднего вида. И замер. Нахмурился.

Света удивленно уставилась на меня. Захлопала большими своими еще немного детскими глазами.

— Ты чего это, Игорь? Чего ты там такое увидал?

Смотрел я, как в зеркале заднего вида отражалась знакомая машина. Грязно-желтый москвич с мятыми крыльями медленно трясся по гравийной дорожке нашей улицы.

Показался он мне страшно знакомым.

— Ну, ты чего, Игорь? — Удивилась Света.

— Машину пропускаю, — сказал я.

Странное чувство меня обуяло. Словно бы видел я где-то этот потрепанный жизнью автомобиль. А вот где, вспомнить я не мог. Вот только память эта была с чем-то неприятным связана. Потому я так и насторожился.

Когда машина проходила рядышком, увидел я через окошко москвича водителя. Сидел там, уткнувшись маленьким своим лицом вперед, на дорогу, молодой черкес.

И только тогда я вспомнил его. Вспомнил, кто это такой был. Что это тот самый парень, что к Светке цеплялся на танцах.

Москвич медленно проехал вперед. Завернул за угол.

— Игорь, — тронула меня за руку Света, — ну ты чего.

— Ничего, — сказал я сухо, — поехали уж.

Всю дорогу к Сашке я думал про черкесскую машину. Совпадение ли? Просто мимо он проехал по своим делам? Или же высматривает? Выглядывает мою сестру? По этому поводу было мне очень беспокойно.

Появился у меня резкий порыв завернуть машину. Отвезти Светку обратно, домой. Там, где она будет в безопасности. Однако это импульсивное желание я в себе подавил. Подумал трезвым умом.

С одной стороны, молодую девку в четырех стенах не закроешь. Чего ж ей там сидеть, тухнуть? Да и знаю я Светку. Сбежит. А с другой, возможно, черкесы на нее положили глаз. Попытаются украсть кому-нибудь из своих в невесты. И как же тут быть?

Решил я, что последний раз сегодня, по темному отпускаю я Свету на улицу. Пусть, до конца лета, пока не настанет время ее учебы, только днем из дому выходит. Уж в такое, светлое время аульские ее не решаться воровать.

— Света, — сказал я, — знаешь, кто это был? Кто на машине проехал возле нашего двора?

— Кто? — Удивленно округлила свои большие глаза Света.

— Черкес. Тот самый, кому ты приглянулась на танцах. Кто тебя за руки хватал и думал увезти к себе, в аул.

В Светкиных глазах сначала мелькнул страх. Однако почти сразу справилась она с ним.

— Ну и что? Мож, он так, просто проезжал.

— Может, просто, — сказал я, — а может и непросто.

Мы выехали с гравийки на асфальт. Я стал на перекрестке, пропуская гужевую бричку. Две толстенькие лошадки трусили по дороге. Щелкали своими подковами об асфальт. Дедок-возница помахивал длинным с веревочкой на конце кнутиком.

— Думаешь? — Спросила Света, — уворовать хотят? Меня?

— Всякое может быть.

— Юльку Малинину чуть ли не уворовали, — задумалась Света, — было дело. Но ее брат отбил. И ты меня, если что, — посмотрела на меня Света, — отобьешь.

— Каждую минуту я с тобой рядышком не бываю, чтобы отбить.

— По вечерам почти всегда бываешь, — ответила Света.

— Только когда к Сашке тебя вожу. По темному, к ларьку, к колонке, к подружке своей, Верке, ты своим шагом ходишь.

— Оно же все близкое, — удивилась Светка.

— А черкесята знают, видимо, где ты живешь.

Света нахмурилась.

— Попрошу тебя по темному больше со двора не ходить покамест.

Поджав губы, девушка кивнула.

— Это и к встречам с Сашкой относится. По ночам вам лучше не видится пока.

— Как это не видится? — Удивилась Света.

— Только днями. И то, чтобы кто-то из мужиков рядом был. Либо я, либо он.

— Так, а по темному ты тоже меня возить можешь!

— Это пока, — сказал я, — как уборка начнется, то больше не смогу.

Как бы обдумывая все услышанное, Света замерла на сидении. Я же, пропустив еще и мотоцикл с люлькой, въехал на дорогу. Погнал Белку по главной станичной улице.

— У Сашки сейчас выходные редкие, — сказала она, — днями он часто матери с хозяйством помогает. И у меня подработка.

— Придумайте, как вам видеться, — ответил я.

Света вздохнула. Сложив тоненькие ручки на груди, вся сжалась. Откинулась на спинку дивана.

— Сама понимаешь, что мои предостережения все по делу.

— Понимаю, — буркнула Света, — только от этого на сердце не легче.

Когда я подъехал к Санькиному дому, он уже ждал Свету на лавочке, под забором. Встал во весь свой высокий рост. В сумерках, что упали уже на станицу, казалось мне его лицо почему-то грустным. Таким, словно видит он Светку в последний раз. Подумал я тогда, что больно уж быстро они со Светой друг к другу прикипели душою. Очень быстро.

— Ну давай, братик! — выбралась Света с машины в объятия к Сашке, — жду тебя к девяти!

— Беги. Матушка тебя уже ждет, — сказал Сашка грустновато, подталкивая Свету во двор.

— А ты?

— Щас приду.

Милицианерчик посмотрел на меня.

— Хотел чего, Саш? — Спросил его я.

— Отправляют меня в командировку, — Сказал Сашка, — надолго.

— Куда?

— В другой город, — он слабо улыбнулся.

— Когда?

— Во вторник. Вечером мне в Армавир. На поезд. Хочу тебя попросить, чтобы ты привез к этому времени мне Светку. Попрощаться. Уеду я на две недели.

— Конечно, — улыбнулся я, — привезу сестру. Ей говорил?

— Нет пока, — Сашка вздохнул, — боюсь расстраивать.

— Не бойся, — я улыбнулся, — Светка — девка крепкая. Уж две недели как-нить переживет.

— Спасибо, — улыбнулся Сашка, и мы попрощались.

Проводил я его взглядом до двора, посмотрел, как закрылась за ним тяжелая железная калитка.

В пятницу пришел мне судебный вызов на товарищеский суд, что был назначен на среду. Там, на нем, решать будут наш с Пашкой Серым конфликт. Виной всему послужило, как я его ударил тогда, в день госпитализации Степаныча.